– Хиппи же с длинными волосами все!
Тут все разом замолкли и уставились на прическу Сергея. Не то, чтобы очень короткую, но весьма аккуратную.
Стажер поежился. Вот смотрят! Словно первый раз увидели. Что, больше посмотреть не на что?
– А! – все та же Люсиль догадалась первой. Сказала, как припечатала. – Ты – маоист! Сторонник Мао Цзедуна!
Сергей даже обиделся:
– Что-о?
А вот девчонки ничуть не смущались! Наоборот, им, видно, доставляло удовольствие общаться с новым человеком. Тем более, так вот – весело – издеваться!
– Ну, это – винтовка рождает власть!
– Не, это устаревало… устарело уже… – подала голос Аннет. – Sex – c‘est bien, a dit Mao, mais pas trop souvent. Секс – это хорошо,– сказал Мао,– но не слишком часто! Вот как надо! А Серж – троцкист, я знать! Знаю. Леон Троцкий – его кумир. Потому и волосы… прическа… такой… такая…
– Ну, вы его еще только коммунистом-ленинцем не обозвали! – хмыкнув, высунулся в дверь Патрик. – Могу всех обрадовать. Портвейна на кухне полно. И еще пару бутылок «Бордо» найдется.
– О, Серж, как тебе повезло! – Аннет прильнула с объятиями. – Не придется бежать на Распай.
– Да идите вы уже! – Жан-Клод призывно махнул рукой и показал на бокалы.
На кухню Серж так и не заглянул, а комната оказалась довольно большой и даже просторной, тем более, что мебели там находилось немного. Низенькая софа, разобранный диван и небольшой раскладной столик. Да, еще узкий комод и платяной шкаф у дальней стенки с большим постером Бриджит Бардо на дверце. На комоде стоял допотопного вида телевизор, похоже, что черно-белый, в прямом на полу – винтажный проигрыватель для грампластинок в виде пластикового чемоданчика под слоновую кость с красным бархатным диском. Выглядел он, надо сказать, вполне элегантно.
– «Тепаз»! – перехватив взгляд Сергея, пояснила Люсиль. – Правда – клевый?
Слово «клевый» стажер по-английски не понял, но на всякий случай кивнул. Тем временем Патрик деловито разлил по бокалам портвейн и вино. Портвейн – парням, вино – девчонкам. Все разом пригубили – не чокаясь, лишь Аннет промолвила что-то типа «чин-чин».
Гость тоже выпил – вкусно! Чем-то похож на массандровский…
Поставив на проигрыватель черный виниловый диск, Жан-Клод с видимой гордостью протянул глянцевый конверт – обложку альбома – подружкам – нате, мол, смотрите! Конверт, как конверт – веселенький. Усатый мужики, жонглеры, карлик… «The Doors»…
Песни, кстати, показались знакомыми…
– Падай! – задорно тряхнув волосами, Люсиль несильно толкнула Сергея на софу. Патрик со смехом налил еще…
Гость улыбнулся – ему здесь определенно нравилось. А что? Похоже, неплохая начиналась вписка!
Выпили еще… покурили… Потом устроил танцы…
– You’re lost little girl, – проникновенно пел Моррисон.
Люсиль обняла Сержа за шею, прижалась, впилась поцелуями в губы… Потом, ничуть не смущаясь, стянула с Сергея футболку… Полетел на пол лифчик… узкие джинсы… трусики…
В углу, на диване уже занимались любовью Жан-Клод и Надин. Охи-вздохи стоны – будьте-нате! Патрик с Аннет уединились на кухне… Наверное, стыдливые… Серж же с Люсиль не стеснялись – повалились на софу…
Ох, до чего же славно!
Потом так и не оделись, так и лежали голышом. Все четверо. Курили, пили вино, болтали. Появись Патрик с Аннет. Тоже без одежды.
– Джим – клевый! – оценив солиста «Дорз», Надин подняла вверх большой палец.
– Песни классные, – закуривая, не преминула заметить Люсиль. – А голос у Джима бесцветный какой-то.
– Сама ты бесцветная! – Надин тут же заспорила, заагрилась было… и вдруг расхохоталась. – Ну и что? И пусть! Зато, какой красавчик! Ну, красавчик же? А если тебе Джим не нравится…
– Да нравится, но…
– Тогда – кто?
– Мик Джеггер!
– Этот губастик? Ха! Ты еще скажи – Джони Алидэ!
– А я на концерте вчера была. Так Джони так швырнул куртку…
– А еще Эдди Митчел…
– И все равно – наши все до англичан не дотягивают! И до Джима.
Разговор шел то по-французски, то по-английски – но, в принципе, гость почти все понимал. А уж после третьего бокала – и подавно!
Славная компания! – обнимая Люсиль, Серж затянулся протянутой Аннет самокруткой… Курили по кругу… Так, по одной затяжке, для веселья. Странно – Сергею это нравилось, хотя в обычной-то жизни – ни-ни! Разве что позволял себе немного виски.
Славно, славно! Какие они тут все… раскованные. Даже, пожалуй, чересчур. И продвинутые – да. Моррисона, вон, слушают, винтаж кругом. Блин, так это ж Париж, да!
Встав, Люсиль перевернула пластинку… Вернулась уже не к Серею – уселась на край дивана, поближе к Патрику.
К Сержу же прильнула смуглявая стройняшка Аннет. Затянулась сигареткой, выпустила дым в потолок:
– Что-то я тебя не очень помнить… помню. Ты какой факультет?
– Юридический.
– В Нантере? Это у вас там Красный Дани выступал? Ну, когда министр приехал. Слушай, он, правда, спросил про женскую общагу? И про секс? Или врут все.
– Да я… я не из Нантера.
– А… Из провинции, да?
– Ну… да. В гости вот, приехал.
– Клево. И ты сам – клевый. Ты ведь правда – мод? Жил в Лондоне? Был на «Битлз»? Или на «Роллингах»?
Вот ведь пристала! Так и спалиться недалеко. Карие блестящие глаза, черные волосы… тоненькая – ребра видны – кажется, крепче сожми – и преломиться. Небольшая аппетитная грудь… Потрогать… Поцеловать… погладить по спинке… Ах…
– Так ты Красного Дани не знаешь? А кого знаешь? А Моррисон тебе как?
