– Виконт Делакруа – лизоблюд, сепаратист, подонок и предатель, его мнение меня не интересует, я предана только Тамике.
– Но всё же ветвь наследия… – начал Беливер, но Эм его бесцеремонно прервала.
– Он свободный вампир и не зависит ни от кого. Как захочет, так и назовётся.
Я – свободный вампир? Когда это успел? Хозяин подарил Добби носок! О, мозг, ты как раз вовремя. Задавим этого динозавра пошлотой и бредом, может его инфаркт хватит.
Старик ещё немного посверлил недовольным взглядом упёртую вампиршу, а затем снова переключился на меня. Наши взгляды встретились, и я почувствовал, как пол начал уходить из-под ног.
Беливер растворился в воздухе, а я почувствовал себя в матрице. Мгновенно провалился в пустоту, в сплошную черноту, падал, а мимо проносилось всё, что вызывало у меня когда-то страх: уколы, Зубастики, соседская собака, Фреди Крюгер, качели, Бугимен, стоматолог, синяя женщина из фильма «Проклятье», а также я увидел себя. Вот блин, каких только потаённых страхов не кроется в человеке. Кольцо на пальце раскалилось и буквально вплавлялось в плоть, но я не чувствовал боли. От неё меня отвлекали экраны, что всюду меня окружали. Они витали в воздухе и показывали множество моментов из моей жизни: как хороших, так и плохих. Вот я, ещё мелкий, иду пешком под стол и врезаюсь в него башкой; вот воплю от страха, увидев таракана на выключателе света; о, а это побег из детского сада; мельком пролетели школьные года – первая стрелка, двойка и пятёрка, коридорное образование.
– Занятные картины, но всё не то, – просипел стариковский голос.
И тут на экране застыло лицо Александры, и меня передёрнуло. Моя первая настоящая любовь, моя радость и счастье. Я протянул дрожащую руку вперёд, чувствуя, что глаза уже слезятся.
– Александра, – только и вырвалось у меня, и грусть на дне старинной раны зашевелилась словно змей. – Прости, я пытался!.. – закричал я удаляющемуся экрану, падая во тьму.
Пол резко встретил меня и четыре стены с потолком заковали меня в тёмный и душный лифт. Окружение принялось сочиться кровью, которая спустя считанные секунды уже достигла моих колен. Затем стены начали медленно сдвигаться, давить на меня, топить в крови. Воздух… воздуха, задыхаюсь!.. Мелькание её лица перед глазами… Громом прогремел злобный смех старика, он был где-то рядом, но где? Его смех звучал всё сильнее, отражаясь от стен, он был рядом, повсюду, в моей голове. Я уже готов был поддаться панике, но тут двери лифта издали душераздирающий скрип и открылись. Потоки крови хлынули вперёд, омывая пространство за ними, старик шёл ко мне и смеялся. Он зачерпнул крови в хрустальный бокал и протянул его мне.
– Так значит ты Алказар, сын своего отца, кровь от крови, плоть от плоти. Занятно, – тихо произнёс он.
За стариком переливалась и шевелилась тьма, больше походившая на змеиные кольца.
– Присоединяйся ко мне, будь моим слугой! – вещал он. – Ты будешь весьма полезным и ценным.
Не знаю, что за бред он нёс, но соглашаться я не собирался. Это, между прочим, одно из первых правил ЗОТС (ЗОТС – защита от тёмных сил. Эх, Хогвартские сезоны, ностальгия. Хаффлпафф forever!).
– Не, дружище, к таким тесным отношениям я не готов, – отшутился я в ответ, но ответ дался мне не легко.
Я крутил головой в поисках давно забытого счастья и неизменно сопровождающей его порции боли. Я хотел вновь увидеть её, даже если это меня уничтожит. Заметил её тело недалеко от себя и пополз к ней. Моя Александра, моя любимая, моя…
– Глупец! – начал злиться Беливер. – Ты только представь, какие перспективы тебя ждут! Поболее, чем на побегушках у выкормыша императрицы. Пей и присоединяйся ко мне!
Он взял мою руку и зажал в ней бокал.
Ага, сейчас он ещё предложит вместе свергнуть императрицу и править галактикой. Так, где моё пафосное: Не-э-э-эт!
– ПЕЙ! – уже с пеной у рта орал он.
«Блин, если он меня сейчас покусает, придётся сорок уколов от бешенства делать», – я съёжился от этой мысли.
– Низафто!!! – сопротивлялся я до последнего.
– Ты не так прост, как кажешься, – прошипел Ксифакс. – Но у тебя есть свои скелеты в шкафу. То, что ты забыл, и забыл не по своей воле.
Александра положила мне руку на щёку, оставляя кровавый след, и улыбнулась. Но потом её лицо дрогнуло, словно я смотрел на экран старого телевизора с плохой антенной, и превратилось в ту самую эмогёрл с пустым взглядом.
– Зачем ты убил меня? – спросила она.
– Алиса! Я не… – внезапно я вспомнил её имя, но всё ещё не понимал, о чём она.
Неужели она вскрылась после того, как я с ней порвал? Нет, не может быть. Тело Алисы дрогнуло и стало внучкой фермера.
– Зачем? Чем я заслужила это? – плакала она, протягивая ко мне руки.
Я в ужасе начал отползать от неё. Старый нашёл всё-таки, чем меня пронять. Я пятился от неё, а она ползла ко мне, повторяя один и тот же вопрос, а изо рта у девушки текла кровь. С каждым вопросом она менялась и становилась то Алисой, то Александрой, то внучкой фермера. Я не знал, что сказать, извиняться уже не было смысла. Меня трясло, я сам зарыдал, как младенец, отползая всё дальше.
– Хм, занятно, занятно, – просипел Беливер у меня за спиной. – Но это ещё не всё, у тебя тут есть секрет и поинтереснее. Скрытый от тебя не твоим сознанием, а кем-то другим.
Над окровавленным телом, ползущем ко мне, появился экран, он дрогнул серой рябью, а затем на нём застыло изображение. Это было лицо до боли знакомой, но неизвестной мне девушки. Моё сердце, как в песне, остановилось. Я её знаю? Не помню… Нет же, знаю, она, она… свободной рукой я схватился за голову, силясь вспомнить одновременно незнакомую и знакомую девушку.
– Выпей, и тогда я открою эту завесу тайны, – сладко улыбнулся Беливер.
«… тревожа мысль мою. Мне имя сладкое звучало; Во дни блаженства мне в раю, одной тебя недоставало…» – крутилось у меня в голове. Имя, мне нужно вспомнить её имя. Почему я не помню?! Это всё происки старика? Или?..
Беливер продолжал меня уговаривать, склонять к сожительству, так сказать. Согласиться на сделку с ним означало позволить ему какую-нибудь гадость в мозг мне засунуть, а он и без того у меня гадский гад, без всяких дополнительных мерзостей.
Да я уже и не слушал старика – не мог оторваться от экрана. Кадры начали быстро сменять друг друга, но главное я рассмотрел: себя и эту девушку, мы были очень близки. Я не мог вспомнить её, не мог, но все мои чувства, пробуждённые видением Александры, перекинулись теперь на эту незнакомку. Я был как никогда близок к сумасшествию, хотелось рыдать и смеяться одновременно. В исступлении я сжал кулаки, забыв, что держал бокал – тот треснул и острые осколки врезались мне в ладонь. И очень кстати – физическая боль вывела меня из транса.
– Нет! – крикнул я Беливеру и вломил старому вампиру по носу, он вскрикнул и откинулся назад.
– Ублюдок! Мелкий щенок! Ты мне нос сломал! Ты пожалеешь об этом, обещаю.
– А я своё обещание уже выполнил, – ухмыльнулся я. – В следующий раз вырву глаз.
Я обернулся, но экран уже исчез, как и тело девушки, что меняло свой облик.
– Посмотрим, посмотрим, Алказар!
Ксифакс фон Беливер исчез, а затем растворилось и всё вокруг.
Луч света ударил по мне жгучей болью, подобно кипящей смоле, но тут яркая вспышка огня, исходившая от кольца на пальце, убрала боль. Я понял, что падаю, схватился за край стола, какое-то время приходил в себя и пытался восстановить расплывающиеся зрение.
– Всё готово. Правда, были небольшие трудности, но мы их вместе быстренько устранили, – проговорил Беливер, прижимая к носу платок. – А сейчас попрошу вас немедленно удалиться.
– Мне понадобятся некоторые вещи для дальнейшего путешествия, – быстро сказала вампирша.
– Оставьте список у слуги, а теперь покиньте поместье! – прокричал Ксифакс фон Беливер и, зажимая платком кровоточащий нос, выбежал из залы в заднюю дверь.
Мы молча вышли из его обители и только когда удалились от замка на приличное расстояние, Эммилия заговорила.
– Ладонь не болит?
Я посмотрел на пораненную бокалом руку: рана не затягивалась, и немного щипало, но это уже скорее всего от грязи, попавшей в неё… И где только успел уже вляпаться?
– Нет, нормуль всё. Но разве она уже не должна начать заживать? – я не особо переживал из-за этого, но нужно было поддержать разговор, чтобы отвлечься от мыслей об увиденном. Голос у меня дрожал, и самого трясло, как лист на ветру.
– Раны, нанесённые во время создания защиты, не заживают. Кровь течь перестанет, но открытые порезы останутся, – пояснила Эм. – Некоторых так убивали.
