Впереди виднелся большой мост, нависавший над дорогой. Васька оглядывал дома, но никак не мог ни на что решиться и продолжал идти дальше. Так, пробираясь между заржавевшими остовами автомобилей, они дошли до широкой улицы и прошли под нависавшим мостом на другую сторону. Ваську заинтересовало невысокое здание. Напарники осторожно приблизились к прикрытой двери, Васька потянул ручку на себя, и дверь открылась. Внутри просторного зала стояли столы и валялось несколько стульев. Миновав это помещение, они попали в другое, небольшое, где вдоль стен стояли шкафы. Васька принялся шарить на полках и, обнаружив несколько металлических банок, пару бутылок с какой-то жидкостью, а также несколько прорванных пакетов, кинул все это в свой рюкзак. С сожалением оглядев валявшийся вокруг хлам, Эльф отдал Игорю потяжелевший рюкзак и направился к выходу. Видимо, добыча показалась ему недостаточной, потому что он двинулся дальше вдоль широкой улицы.
Игорь крутил головой, оглядываясь. Дома чаще попадались высокие, но Васька интересовался только первыми этажами. Не обнаружив ничего интересного, они дошли до странного здания почти кубической формы. Передняя сторона была украшена какими-то ромбами и цифрами, расположенными по кругу. Тут Васька вдруг оживился, хотя на продуктовый магазин здание было совсем не похоже. Бродяга толкнул дверь, которая тут же рухнула – они едва успели отскочить, – и напарники шагнули в проем. Игорь и сам вдруг почувствовал интерес – ему почему-то очень нравилось здесь.
Миновав еще одни двери, они попали в помещение. Справа за барьером виднелись стойки с крючками, на которых висели кое-где тряпки. «Одежда», – подумал Игорь. Ему даже захотелось взять что-нибудь оттуда для Марины и Жени, но тут он отвлекся: в углу помещения стояла высокая фигура в поблескивающей юбке колоколом. Игорь вздрогнул, но тут же понял – кукла, только очень большая. Васька посветил фонариком – над дверью в следующее помещение была надпись «Музей». И они, не сговариваясь, шагнули внутрь, забыв про еду и про с нетерпением ожидавших их возвращения голодных товарищей. Они так давно не видели ничего подобного! Точнее, Игорь вообще никогда не видел ничего подобного.
Тут были куклы.
Они стояли в витринах. У одной была голова свиньи, а туловище совсем как у человека, да еще обряжено в пестрое женское платье. Еще был здесь человек в черной одежде и странной высокой шляпе. Были и красавицы в длинных платьях, и чернобородый мужчина в разноцветном халате и каком-то платке, накрученном на голову, и девушки с раскосыми глазами, и страшная горбатая старуха. Еще был усач в шляпе с пером и обтягивающем красном блестящем комбинезоне с пышными рукавами. Он держал в руке старинное оружие – длинное и тонкое лезвие. «Несерьезный ножик», – подумал Игорь. Он, как завороженный, разглядывал эти фигурки. Особенно поразила его девка в платке с жуткими синими глазищами, обрамленными пышными как веники ресницами. Куклы были примерно в треть человеческого роста. Они показались Громову невероятно красивыми: каждая в особенном наряде, каждая со своим характером. В одежде обитателей метро преобладали темно-зеленый, черный, серый и коричневый цвета. Да и лица у большинства были похожие, измученные и невыразительные. А эти куклы были как… праздник. Игорю захотелось взять какую-нибудь с собой – хотя бы для Жени. Он отодрал стекло и взял одну из красавиц, но та стала разваливаться у него в руках. В результате Игорь взял отвалившуюся голову куклы и сунул в рюкзак.
Он потерял счет времени. Как долго они уже находятся здесь? Уходить не хотелось. Ему почудилось, кто-то зовет его по имени: «Игорь! Игорь!» Голос вроде женский, но не похож на Ленин и уж точно не Маринин. И снова: «Игорь, я жду».
Показалось, что кто-то манит его из угла. Одна из кукол как будто пошевелилась. Громов тряхнул головой, отгоняя наваждение, но тут ему стало казаться, что девка в платке уставила прямо на него свои жуткие синие глазищи. Игорь понял, что надо скорее уходить.
«Надо подняться на второй этаж, – почему-то решил он, – там гораздо лучше. Там можно отдохнуть. Отдохнуть…»
Опомнился он оттого, что Васька тряхнул его за плечо, отчаянно показывая в сторону выхода. У Игоря в голове словно иголочки закололи, но он послушно сделал шаг, другой, третий. Каждый следующий шаг давался все легче, и наконец они вывалились из этого страшного дома. Тут же откуда ни возьмись подбежала собака – с виду самая обычная, – и принялась на них лаять. Но Игорь был ей почти рад. По крайней мере, это была просто собака, он даже пару раз видел похожих в метро.
Впрочем, радовался Громов недолго. Собака сама по себе была неопасной, но ее возбужденный лай привлек внимание других хищников, пострашнее. Пробираясь под мостом обратно, Игорь и Васька видели огромные серые тени, бесшумно скользившие слева и сзади. Людей как будто пытались загнать туда, где их было бы удобнее окружить. Но вестибюль метро был уже совсем рядом, и, нырнув в него, бродяги услышали сзади тоскливый разочарованный вой. Видимо, в помещения хищники предпочитали не соваться.
* * *
Вернувшись в свое логово, Игорь и Васька застали остальных в сильном волнении. Те рассказали, что, оставшись одни, услышали топот сапог – шла группа со стороны Чеховской. Идущие вполголоса переговаривались, освещая путь фонариками. Марина, Женя и Профессор затаились. Казалось, вот-вот их убежище обнаружат, и тогда бродягам несдобровать.
Солдаты не дошли до них совсем чуть-чуть. Видимо, им что-то активно не понравилось в туннеле – бродяги слышали их недовольные, тревожные голоса. Затем группа развернулась и ушла обратно.
– Не сегодня завтра они до нас доберутся, – сказала Марина.
Игорь с Васькой принялись разбирать трофеи. В разорванных пакетах оказалась крупа, которую Марина тут же кинула в котелок. Затем выбрали одну из принесенных железных банок, открыли. Запах был не слишком приятным, но изголодавшимся людям он показался замечательным. Содержимое банки тоже вытряхнули в котелок, и через несколько минут они уже уплетали горячую похлебку.
Когда все наелись, Васька принялся рассказывать по порядку – о человеке возле машины и о странной площадке на бульваре.
– Это памятник Никулину, – задумчиво произнес Профессор. – Надо же, до сих пор сохранился. И на бульваре, на площадке – клоуны. Там же цирк был рядом.
– Не знаю, чьи это клоны, – мрачно буркнул Васька, – друг на друга они и вправду похожи. Но теперь там место очень нехорошее. Может, там дикари какие-нибудь живут и этим клонам молятся. Мы там черепа человеческие видели. Я лично больше туда не пойду. Я, конечно, никогда не был в цирке, но теперь там уж точно делать нечего.
Игорь вспомнил про голову куклы, достал и протянул Жене. Но, к его удивлению, девочка никакой радости не выказала. Вежливо поблагодарила, взяла, но потом Громов заметил, как она украдкой запихнула подарок в самый дальний угол. Он удивился. Ему казалось, что девочка должна обрадоваться. Впрочем, что он понимал в девочках-подростках? Может, она уже вышла из того возраста, когда радуются куклам? Или обиделась, что он ей только голову принес? Лучше было, наверное, поискать ей что-нибудь из одежды.
Профессор поинтересовался, откуда они взяли куклу, и Васька рассказал о странном помещении, где они едва не остались навсегда.
– Кукольный театр, – горько вздохнул Профессор. – А теперь там, наверное, устроил себе логово какой-нибудь монстр – сидит в засаде и подманивает жертвы. Я слышал о таких случаях. Вам еще очень повезло, что сумели уйти. Боже, во что мы превратили наш прекрасный город!
Игорю город вовсе не показался таким уж прекрасным, хотя масштабы, безусловно, впечатляли. До этого он уже пару раз поднимался на поверхность, но гигантские каменные коробки неизменно производили на него угнетающее впечатление.
– М-да, – задумчиво произнес Васька, – Кастанеда-то об этом не писал ничего[2 - «Кастанеда об этом ничего не писал», – фраза из песни Е. Летова «Ночь».].
Профессор обалдело посмотрел на него.
– Чего уставился? – буркнул Васька.
– Нет, ничего, – пробормотал Северцев. – Просто никак не подозревал, что вы знакомы с творениями Кастанеды, Василий. Вы это очень успешно скрывали.
– А я и не знаком, – буркнул Васька. – Я ваще без понятия, кто это такой. Это у мамашки моей такая поговорка была. Когда ее что-то сильно удивляло, и не сказать, чтоб приятно. А чаще всего так оно и было. Бывало, лежит с книжкой на продавленном диване, рядом окурков полная пепельница, а она смотрит куда-то в стену и бормочет: «Прав, прав ты был, Егор. Кастанеда об этом ничего не писал». Я голодный сижу, а она книжки читает. Нет бы хоть сказку ребенку рассказать, раз уж жрать все равно нечего… И все-таки наверху лучше жилось, чем здесь. Хотя здесь мне голодать приходится гораздо реже, чем в детстве.
Игорь обратил внимание, что Васька не стал показывать остальным принесенные с поверхности бутылки, оставил в рюкзаке. На следующий день он с этим рюкзаком ушел в Рейх. А вернувшись, отозвал Игоря под каким-то предлогом в туннель, подальше, чтобы не слышали остальные, и показал ему костюм химзащиты и два респиратора.
– Вот, смотри, сколько полезного выменял. Еще патронов отсыпали в придачу. Я вообще-то противогаз хотел, но противогаз не дали, уроды.
– Зачем нам столько снаряжения? – удивился Игорь.
– Затем, что уходить надо отсюда. Пропадем мы здесь. Сидим, как крысы в норе. Со дня на день ждем – то ли фашисты нас прикончат, то ли туннель на башку обрушится, то ли сами от голода загнемся. Вывод: надо перебираться в какое-нибудь местечко поспокойнее да посытнее.
Игорь и сам подумывал об уходе, поэтому Ваську слушал очень внимательно. А тот продолжал:
– Старика с собой не возьмем – он нам только обузой будет. Надо, чтобы он нам карту нарисовал, он места эти знает. А с собой не потащим, с ним далеко не уйдешь. Я бы и баб с собой не брал, и вообще сам бы ушел, но только не знаю тут ни черта. В незнакомом месте лучше, чтоб прикрывал кто-нибудь, а с тобой, я посмотрел, можно дело иметь. Девчонку бы еще оставить тут, но Маринка без нее никуда – придется взять.
– А зачем костюмы? – спросил Игорь. – Не проще ли отсюда по туннелям дойти до Новослободской?
– Во-первых, так тебя и пустят на Ганзу без документов. Но это не главное. Можно было бы попробовать. Но старик говорил – нехорошо в том туннеле.
– А что нехорошего? Он же сюда дошел оттуда.
– Так-то оно так. Но только он как-то мне проболтался, что вышло-то их с Новослободской двое. А дошел он сюда один. Вот и думай – кому он напарничка скормил по дороге?
Игорь молчал. Эльф, довольный произведенным эффектом, перешел к практическим вопросам.
– Костюмы у нас теперь есть. Я этот себе возьму, а девчонке свой старый отдам, пусть спасибо скажет, что хоть какой ей достанется. Те два, которые мы тогда с мертвяков сняли, – вам с Маринкой. С собой надо жидкости горючей взять, у меня есть немного. Зажигалки, еду. Оружия у нас, конечно, маловато, ну да бабы все равно с ним обращаться не умеют. Главное выбрать надо, куда пойдем. Я попробую со стариком потолковать сегодня, он говорил, что места тут знает. Даже вспоминал, что какая-то станция тут недалеко совсем – Сухаревская, что ли?
Игорь напрягся. Что-то он такое нехорошее про эту Сухаревскую слышал, но вспомнить не мог.
Вечером Васька завел разговор с Профессором.
– А какая станция отсюда всего ближе? – как бы невзначай спросил он.
– Сухаревская, – ответил Профессор. – Только странные вещи рассказывают про эту станцию. Дескать, там люди в туннелях пропадают.
– Я вспомнил! – хлопнул себя по лбу Игорь. – Потому и переходы с Красной линии на Тургеневскую замуровали.
– Стало быть, туда лучше не ходить, – неосторожно брякнул Васька. – А еще какие тут поблизости есть?
– Вы что, уходить собрались? – с подозрением спросил Профессор.
– Да просто интересно, – отнекивался Эльф, но старик уже все понял.
– Возьмите меня с собой, – умоляюще заговорил он. – Я тут один пропаду. А вы без меня все равно не дойдете – я тут все места знаю.
Васька недовольно скривился:
– Молодым и сильным тяжело, а ты вообще по дороге загнешься.
