Д. Уикс (1992) создал фильм «Франкенштейн: реальная история». Вместо «сборки» тела из фрагментов трупов, ученый «выращивает» Существо в котле с биологическим раствором, клонируя свою собственную ткань. Аналогичный сюжет прослеживается в ряде версий «Кладбище домашних животных» С. Кинга, а в романе Р. Хайнлайна «Не убоюсь я зла» умирающий И. Смит организует пересадку своего мозга в новое тело.
В целом, литература и кино сделало Франкенштейна то гением, то безумным ученым, то расчетливым убийцей, то чудовищем, то жертвой, каждое из которых отражает перемену господствовавших взглядов в обществе на то, что движет этот мир в будущее: на перемены; на прогресс; на науку. Безусловно, образ Франкенштейна впитал в себя неизбежное зло, которым отягощен каждый решительный прогресс за грань привычного.
Нужно заметить, что такой прогресс всегда необходимость, потому что, во-первых, остановка означает застой и смерть, а, во-вторых, потому что невозможно обнаружить грань, не переступив ее. Такой шаг всегда непредсказуем и опасен, ибо за гранью привычного, лежит неизвестность. Именно потому такой прогресс всегда требует мужества и готовности платить за риск.
По мнению многих ученых и мыслителей, феномен Франкенштейна – это своеобразная лакмусовая бумажка, по изменению цвета которой человечество оценивает насколько велика может быть плата за тот или иной прогрессивный шаг, прежде всего, как нам кажется, в области трансплантологии и пересадки головного мозга, в частности. В этом смысле, Франкенштейн – это вечное напоминание о цене, которая неизбежно должна быть заплачена каждым за любой необдуманный поступок [90,112].
Важно отметить, что ученые во все времена не намерены были упрощать или же преувеличивать морально-этические трудности, связанные с пересадкой головы. Человечество решало и решает более сложные проблемы социальный морали. В этом смысле, данная задача также найдет свое решение – такова логика нынешнего подхода к проблеме.
Ученые находят разные пути и подходы к решению проблемы. Если с чужими органами возникают проблемы, то почему бы не сделать для человека запчасти? – это новая задача для ученых. И в этом направлении уже есть успехи [1,41]. Нынешняя технология такова, что можно сделать даже работоспособную «механическую» замену глаза. Изобретены органы из пластика, металла, стекла, которые не вызывают отторжения и в то же время работают не старея. Ученые могут вырастить «ковер» из клеток, а затем придать ему нужную форму с помощью полимерных шариков (ремоделирование органов).
Врачи-экспериментаторы уже предложили биосинтетический гибрид почек, мочевого пузыря, желудка. Разработан прототип, который является первым активным протезом ноги с микропроцессорным управлением, который идеально «вживается» в биомеханику тела [97,120].
Наш краткий обзор свидетельствует о том, что многие предсказания и фантастические проекты, даже самые невероятные, придуманные воображением писателей-фантастов постепенно осуществляются. В этом плане, можно смело предположить, что в недалеком будущем изолированная голова человека будет жить самостоятельно, относительно долго, а мозг будет функционировать, то есть мыслить [161,209].
Особую надежду в указанном направлении ученые видят в развитии теории и практики клонирования. «Клоническая революция» позволяет выращивать нужные органы или даже использовать клонов, идентичных по генотипу, в качестве «запчастей». В этом аспекте, вполне можно теоретически предположить, что будет заранее сделана копия человека «на запчасти». Такие органы можно будет выращивать прямо на месте, не подвергая пациента опасностям, связанным с пересадкой. Из мезенхимных стволовых клеток уже сейчас напрямую, без клонирования, делают первые «протезы» тканей [209,265].
По мнению ученых, альтернативным путем является печать органов с помощью специальных струйных принтеров, использующих в качестве «чернил» клетки. При этом «печать на плоскости» – лишь одна из сторон технологии, разрабатываемой, главным образом, для фантастической, как сейчас кажется, трехмерной «печати» полноценных человеческих органов. При этом, в качестве бумаги выступает специальный термообратимый гель, недавно созданный учеными. Данный материал при температуре ниже 200 градусов является жидкостью, а при нагреве выше 320 градусов затвердевает. Печатая на полимерной основе множество последовательных слоев геля и клеток можно буквально создавать трехмерные биологические объекты – органы, детали тела, ткани [265,291].
Авторы исследования полагают, что трехмерная «печать» слоев кожи, различных органов – это путь, который сможет обеспечивать больного, нуждающегося в пересадке органа всем необходимым в кратчайшее время. Однако, подлинной революцией, конечно, станут вживляемые биосинтетические органы, клетки которых смогут получать питательные вещества прямо от организма, а сам орган будет защищен от атак со стороны иммунной системы. Именно такая технология наиболее перспективна для консервации головного мозга. В этом плане, возлагаются большие надежды на наномедицину, патохимию, биотехнологию, генную инженерию и пр. [27,63]
Компания «Transmedics» (США) по праву претендует на революцию в деле консервации и идентификации органов. Идея в основе системы заключается в том, что орган «не должен заметить» смену хозяина. Все время – от момента, когда орган изымается у донора, до момента, когда хирург начинает его вживлять реципиенту, – он продолжает функционировать так, будто и не покидал тела. Подобная машина создана и уже готова к клиническим испытаниям в ряде стран (США, Япония, Канада, Германия и пр.). С ее помощью можно оценить и потенциально даже улучшить функцию органов, тем самым увеличив количество пригодных для пересадки трансплантатов [39,89].
М. Асашимо (Япония) в эксперименте «вырастил» глазное яблоко из недифференцированных эмбриональных клеток лягушки и вживила их в глазную полость головастика. Новый глаз полноценно интегрировался в нервную систему и способен передавать нервные импульсы. По прошествии некоторого времени на эмбрион производится специально подобранное и тщательно дозированное генетическое воздействие с целью отключения развития мозга. В результате появляется на свет животное, тело которого можно использовать для омоложения без каких-либо этических проблем [97,129].
Теоретически клона можно вырастить и без воздействия на мозг. Он даже никогда не будет приходить в сознание, начиная с момента своего появления на свет. В некоем аквариуме с физиологическим раствором будет плавать тело, которое быстро вырастет с помощью специальных технологий до величины взрослого человека [130,296].
Изгибы позвоночного столба, мышцы, связки – всё это формируется из-за того, что человек двигается. Поэтому, скорее всего, самый простой способ получения клонированного тела – это воздействие на эмбрион, в результате которого появившееся на свет существо будет животным, а не человеком. Потом это животное можно вырастить в клетке до размеров взрослого человека. И следующий шаг – это пересадка головы оригинала на тело животного. Что мы получаем в итоге? Получим серьёзный эффект омоложения – убеждают ученые [127,151].
По их мнению, голова будет старая, но она омолодится: кожа разгладится, исчезнут морщины, зрение улучшится, отрастут волосы, улучшится работа головного мозга. Получив новое тело, останется нужным только заботиться о том, чтобы поддерживать в порядке свой омолодившийся мозг. Это намного проще, чем поддерживать в работоспособном состоянии весь организм.
Профессор Р. Вайт считает, что пересадка головы будет новой эпохой в мировой медицине и, безусловно, даст уникальные возможности бесконечно продлевать жизнь человеку, подбирая новые и здоровые тела клонов или тех людей, чья жизнь оборвалась по случайности или по неосторожности [15,60]. Трансгуманисты считают, что выращивание органов по отдельности и параллельное омоложение существующего организма (в т.ч. мозга) на микро- и наноуровне, имеет более реальные перспективы. Безусловно, над сложностями пересадки головы довлеют, прежде всего, регенерация нервов.
Если не найти эффективные пути активизации нейрорегенерации, даже после успешной пересадки, пересаженный головной мозг окажется отключенным от всего тела. Нейрохирургу Ф. Швабу (Германия,1998) удалось осуществить регенерацию нервных отростков и провести сращивание перерезанных нервных волокон спинного мозга у крыс. При этом парализованные крысы обрели подвижность [102,159].
В последнее время появляются сообщения о составах на основе наночастиц и стволовых клеток, способных «включать» регенерацию нервной ткани. Возможно, в недалеком будущем восстановление разорванных нервных окончаний станет реальностью, и тогда вероятность успешной пересадки головного мозга реализуется. Сегодня мировое сообщество трансплантологов после полной пересадки лица, с оптимизмом думает, наконец, о пересадке головы [168,199].
Таким образом, пересадку головы целиком даже самые опытные хирурги делать пока опасаются. И связано это не только с отторжением, а, главным образом, с трудностями соединения разорванного спинного мозга головы и тела-донора. В этой связи, мы задались целью осветить проблемы нейротрансплантации, как модели мировоззренчески противоречивой медицины будущего.
Для социологии и философии медицины важна проблема нейротрансплантации как модели мировоззренчески противоречивой медицины будущего. Нужно отметить, что связать воедино тысячи нервных окончаний такого жизненно важного органа, как головной мозг, пока не под силу даже самой «тонкой» технике. Если собственно пересадка головного мозга и удастся, то тело человек останется парализованным. В указанном аспекте, нейротрансплантация, как научная специальность и как отдельное специфичное направление трансплантации органов и тканей, приобретает особую актуальность и приоритетность [263].
Термин «нейротрансплантация» обозначает трансплантацию эмбриональной мозговой ткани в головной или спинной мозг. Истории известны случаи пересадки ткани мозга взрослой кошки в головной мозг собаки, случаи трансплантации участков коры больших полушарий у взрослых кроликов. Такие исследователи, как У. Томпсон (США,1890) и В.С.Салтыков (Россия, 1905) экспериментируя пересадку ткани мозга пришли к заключению, что пересадка взрослой нервной ткани в головной мозг млекопитающих безуспешна. Однако, чуть позже другие исследователи успешно осуществили трансплантацию ткани эмбрионов или новорожденных животных в головной мозг взрослых млекопитающих [129,266].
С 1970 году во многих странах мира стали проводиться исследования с трансплантацией эмбриональной нервной ткани в мозг млекопитающих. Опыты показали, что при соблюдении определенных условий трансплантаты не только приживляются, но и дифференцируются, разрастаются, устанавливают тесные морфофункциональные связи с мозгом реципиента. Были проведены множество экспериментов, которые показали, что трансплантация приводит к уменьшению симптомов паркинсонизма и нормализации двигательных функций у экспериментальных животных [19,129].
О. Баклунд, Л. Олсон, А. Зайгер (Великобритания,1983) выполнили первые операции с аутотрансплантацией мозговой ткани при тяжелой форме паркинсонизма. И.Н.Виноградов (1991) осуществил более 200 нейротрансплантаций и на основании своих исследований однозначно интерпретировал их результаты, как благоприятные [29].
Использование в качестве трансплантата эмбриональной человеческой ткани ученые столкнулось с целым рядом морально-этических проблем, которые стали предметом обсуждения соответствующих специалистов на многочисленных научных форумах по трансплантации, а также Всемирной Медицинской Ассоциации (ВМА). Следует заметить, что важным этическим документом, регламентирующим трансплантацию, является «Декларация относительно трансплантации человеческих органов», принятая ВМА (Мадрид, 1987).
«Положение о трансплантации фетальных тканей», принятое ВМА (Гонконг,1989), регламентирует трансплантацию, в том числе и нейротрансплантацию, с использованием фетальных тканей [53,122]. Безусловно, это прогресс, а между тем, оказывается, что разнообразие приложений не только открывает многообещающую перспективу, резко увеличивает потребности в трансплантации нервных клеток, но и создает ряд серьезных этико-правовых проблем, связанных с прагматизацией проведения абортов.
К концу XX в. уже было выполнено более 2000 нейротрансплантаций. Были представлены обнадеживающие результаты мозговых трансплантаций у больных церебральным параличом, а также больных с задержкой психического развития, микроцефалией, синдромом Дауна, атрофией мозговой коры, торсионным спазмом, мозжечковой атаксией и даже рассеянным склерозом [19,129].
Таким образом, в настоящее время нейротрансплантация выполняется более чем в 14 странах мира, в которых правовой и этический подход к трансплантации эмбриональной ткани в мозг человека различный. Для решения проблем были разработаны конкретные правовые положения, которые неоднократно обсуждались на многих конгрессах и симпозиумах по трансплантации в разных странах мира и в специальной литературе.
Европейское общество трансплантации и регенерации «Nectar» сконцентрировало усилия на развитии эффективных, надежных, безопасных и этически приемлемых методов лечения нейродегенеративных заболеваниях путем нейротрансплантации [122,294]. В 1994 году были опубликованы «Основные этические принципы использования человеческой эмбриональной ткани для экспериментальных исследований и клинической нейротрансплантации».
В «Nectar» сформулированы самоограничивающие основные этические принципы нейротрансплантации для Европы, целью которых является предотвращение использования трансплантатов от договорных абортов, а также соблюдение высоких стандартов уважения жизни и человеческого достоинства [6,12]. Были приняты положения, регламентирующие проведение нейротрансплантаций в клинике в соответствии с международными и внутренними правилами.
Важно подчеркнуть, что расширяющиеся технологические возможности аутополучения стволовых клеток из различных тканей потенциального реципиента, очевидно, видоизменяют морально-этические аспекты нейротрансплантации, значительно оптимизировав их. Однако эти подходы не исключат строго обоснованной юридически и морально-этически практики использования эмбриональной нейроткани в клинических целях, в реальной медицинской практике ХХІ века.
Следовательно, морально-этические и правовые аспекты трансплантации всегда будут звучать актуально. В этом плане нейротрансплантация как метод восстановления функций центральной нервной системы, обладающий совершенно особой клинической эффективностью, может рассматриваться как модель медицины будущего.
В данном разделе нами затронута лишь часть проблематики в области нейротрансплантологии, выдвинутой самой жизнью и олицетворяющей прогресс медицины. Ее основополагающий компонент – морально-этическое опережение и сопровождение данной отрасли здравоохранения. Учитывая сложность и многогранность этого нового направления, мы задались целью осветить проблему пересадки головного мозга, как предмет социологической рефлексии.
Для социологии медицины, безусловно, важна проблема пересадки головного мозга, как предмет не столько социологической, сколько философской рефлексии. История, социология и философия науки знает немало примеров, когда некоторые научные направления вызывали у ученых и общественности серьёзные этические и нравственные сомнения.
Как подчеркивалось выше нейротрансплантация, как модель будущей медицины, и пересадка головного мозга дают возможность ощутить вкус реального будущего. В настоящее время, интерес ученых вызывает, как это не парадоксально, в первую очередь феномены, которые невозможны просто по определению, нигде и никогда, «то, чего вообще не может быть».
В этой связи, находим нужным привести таблицу наиболее важных открытий, которые помогут преобразовать или изменить мир, составленной Г. Ретрей Тейлором («Биологическая революция») [40,81]. Первая фаза (1971—1975): трансплантация членов и органов тела; оплодотворение человеческих яйцеклеток в пробирках; имплантация оплодотворенной яйцеклетки в матку женщины; неограниченная консервация яйцеклеток и сперматозоидов; предопределение пола по желанию; бесконечное продление клинической смерти; искусственная плацента; синтетические вирусы. Вторая фаза (1976—2000): полностью перестроенные организмы; продление молодости; регенерация органов. Третья фаза (> 2000 года): отмена старости; мозг, отделенный от тела; соединение мозга с компьютером.
Практически наиболее важные открытия первой и второй фазы состоялись. Мы являемся свидетелями того, что в мире развиваются такие авангардные научные направления, как наноработизация, пантокриатика, цереброматика, сеттлерика и пр. Следует заметить, что до недавнего времени, трансплантология вызывала сомнения, но с тех пор, как успешные операции по пересадке органов в мире приобрели конвейерный характер, сомнения в вопросах морали и этики явно отошла на задний фон.
На наш взгляд, это обманчивая картина триумфа трансплантологии. Ежегодно в мире производятся сотни тысяч пересадок органов. Однако, любая цифра – существо безликое, ее можно использовать для любого обоснования. В частности, если говорить о многотысячных злоупотреблениях и нарушениях в сфере органного донорства, то следовало бы ввести всемирный запрет на трансплантологию, но если говорить о том, что, благодаря пересадки органов можно спасти жизнь сотни тысяч людей, то следует отметить всемирную приоритетность развития трансплантологии [131,158].
В указанном аспекте, трансплантология представляет собой двуликий Янус, одним ликом, обращенным к реципиентам, а другим к потенциальным донорам. В этом плане, нужно отметить, что каждый из доноров и реципиентов обладают своей автономией и зачастую противоположными интересами.
В последние годы все чаще говорят о том, что современная трансплантология вошла в политический тупик, когда интересы одних (доноров) не совпадают с интересами других (реципиентов). Антрополог Р. Фокс и социолог Ю. Свэйзи (1992) после 30 лет исследований в области трансплантологии оставили работу, возненавидев разом и саму медицину, и органное донорство, а заодно и граждан, страстно желающих продлить свою жизнь путем пересадки органов и тканей. А между тем, это мнение профессионалов, которые, как известно, в своей области «видят лучше и дальше».
Нужно заметить и то, что с каждым годом ученых и специалистов с технократическими убеждениями становится все больше [161,200]. Нужно отметить, что культура Запада достаточно либерально отнеслась к новым технологиям, без особого внимания к социальным последствиям и проблемам, вне серьезного интереса к теоретическим спорам биоэтики и медицины. Такой «культурный» снобизм стал идеологическим эквивалентом технологического прогресса.
Следует отметить, что работы представителей западной биоэтики выстраиваются в своеобразной конфронтации к гуманитарному дискурсу. Нынешние ученые – сторонники технологического прорыва, прототипы таких теоретически перспективных технологий, как нейротрансплантация, советуют рассматривать не только и не столько с позиции гуманизма, как и особенно трансгуманизма в аспекте реальных и гротескных вызовах современной трансплантологии и смешениях примеров возможных результатов в будущем [9,227].
Признавая то, что нейротрансплантация, включая пересадку головного мозга, является своеобразной моделью мировоззренческих противоречий в медицине будущего, нужно признать и тот факт, что сама позиция рассмотрения и разрешения также является не менее противоречивой. Речь идет о противоречивых позициях гуманизма и трансгуманизма на одни и те же проблемы.
В настоящее время задаются вопросом насколько самодостаточен гуманизм в решении новых и сверхновых проблем? Общеизвестно, что гуманизм – это манифест личности человека, как высшей ценности, безусловное признание права личности на жизнь, здоровье, благополучие, свободу, счастье, но при безусловном соблюдении симметричных прав других личностей. В этом аспекте, данный манифест должен, безусловно, определять смысл и содержания форм социального прогнозирования и регулирования, в том числе в сфере «проблем-последствий» новых технологий, включая пересадку головного мозга [9,233].
Как известно, религия является оплотом и гарантом гуманизма. Нужно отметить, что, несмотря на то, что все мировые религии достаточно позитивно продвинулись в понимании запросов трансплантационной практики, но они так и не смогли окончательно договориться о целостности тела в момент погребения. В этом плане, любопытно то, что, признавая и поддерживая трансплантологию, в то же время высказываются достаточно жестко против дальнейшего развитие системы органного донорства [17,20].
Взгляд на человека, как на совершенно особое существо, (в библейской традиции – «образ божий»), не имеющее аналогов в природе, не подлежащее изменению и обладающее надприродными свойствами, заведомо недоступными для изучения и воспроизведения в рамках науки и технологии – это религиозный глас, запрещающий весь спектр исключительно важных исследований, связанных с повышением прогностической и технологической эффективности разума.
Религии задаются вопросами следующего характера: человек умер, его душа отлетела, мозг остался в теле. Разве его мозг без души не мертв, а потому разве его можно пересаживать? Нельзя отождествлять мозг с душой, ибо он хоть и связан с ней таинственным образом, тем не менее, мозг лишь орудие высшей нервной деятельности. А вот как душа проявляет себя через высшую нервную деятельность, нам неизвестно – это тайна Божия. Но она себя совершенно четко проявляет, а разум помогает нам облекать в слова то, что дает душа – утверждают теологи. В целом, мнение религиозных конфессий заключается в том, что для человека пересадка донорского головного мозга – неприемлема. К тому же чужой мозг – это чужие знания, ощущения, память.
Память относится к области души. Мозг состоит из многих-многих миллионов микропроводников, которые напоминают сложную компьютерную систему. Безусловно, там есть какие-то накопители памяти. Но область памяти связана неразрывно с нашей душой, которая проявляет себя через высшую нервную деятельность – таково мнение представителей религии [19].
Никто не знает где хранится память о тех или иных событиях? Это – тайна, это область для нас непостижимая, и мы должны здесь остановиться – призывают теологи. Почему говорят, что память милосердна? Ведь человек зачастую забывает плохое, а помнит хорошее, светлое? Это все проявление нашей души, которая по сути своей – божественная. В связи с изложенным выше, нужно признать иллюзией то, что в вопросах гуманизма религия обладает исключительной компетентностью.
Нужно отметить, что страх поступить греховно, то есть не в соответствии с «божественным предназначением» – это тенденция к догматизации знания, то есть к приданию даже научным доктринам характера «священных истин». К сожалению, во многих науках, в особенности, медицинских, такая тенденция нарастает.
