Гадюкинский мост

Серия «Военная фантастика»

Выпуск 97

© Ростислав Марченко, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

…Если бы на меня возложили руководство сражением при Ватерлоо, битвой при Седане или при Булл-Ране, то я бы знал все о том, что делать, и, несомненно, сдал бы все экзамены касательно данных сражений. Я знал, как руководить дивизией или даже армейским корпусом, однако глупая игра касательно обороны переправы небольшим отрядом являлась, как ни странно, настоящей загадкой…

Предисловие

…Война – это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели…

Как подсказывает опыт глобальных и локальных конфликтов последнего столетия, вложенные в уста молодого лейтенанта слова ветерана недавней англо-бурской войны капитана Эрнеста Данлопа Суинтона, будущего создателя британских танковых войск, министра авиации и профессора военной истории Оксфордского университета, рискуют стать бессмертными:

«…Если бы на меня возложили руководство сражением при Ватерлоо, битвой при Седане или при Булл-Ране, то я бы знал все о том, что делать, и, несомненно, сдал бы все экзамены касательно данных сражений. Я знал, как руководить дивизией или даже армейским корпусом, однако глупая игра касательно обороны переправы небольшим отрядом являлась, как ни странно, настоящей загадкой…»

Замысел данной книги родился под впечатлением от написанной Суинтоном в 1904 году и в настоящий момент уже практически бессмертной в определенных кругах «загнивающего Запада» повести «The Defence of Duffer’s Drift», а также произведений его довольно многочисленных последователей, ни один из которых, как и сам Суинтон, в России официально не переводился.

Исходная «Оборона брода Балбесов», структурно представляющая собой сборник из шести новелл-«снов», посвященных вариантам решения, казалось бы, простенькой тактической задачи по обороне английским пехотным взводом речного брода от окрестных бурских партизан, настолько великолепно осветила в тексте парадигму «Уставы пишутся кровью» и важность подготовки младшего офицерского состава к самостоятельному ведению боевых действий, что уже практически сотню лет периодически переиздается и по факту является обязательной к изучению в военных учебных заведениях англоязычных государств.

Вторым источником вдохновения автора стала модная среди современных писателей тема альтернативной истории с нашими современниками, массами проваливающимися сквозь время в годы Великой Отечественной войны. Герои этих произведений в лучшем случае учат военному ремеслу Георгия Константиновича Жукова, в худшем же, толкаясь локтями под напевы Высоцкого на заляпанном фронтовой грязью зеленом ковре, раскрывают глаза товарищу Сталину на гений конструкции РПГ-7 или, как вариант, – на командирскую башенку Т-34 и 7,62-миллиметровый автоматный патрон образца 1943 года, пытаясь пролезть в советники.

На чем основана уверенность в интеллектуальном, профессиональном и морально-волевом превосходстве немногих внуков над многочисленными дедами, как правило, решительно непонятно. Убежденность авторов в невероятном уровне владения воинскими специальностями нашими современниками, которым даже в спецназе служить не обязательно – страйкбола вполне достаточно, не может не поражать. Если исходить из таких текстов, только современных страйкболистов и не хватало предкам для воспрепятствования появлению немецких мотоциклистов в Химках и разведотряда на бронемашинах у Астраханской железной дороги.

Понятно, в жизни все было гораздо, гораздо страшнее. Первый период Великой Отечественной войны – это картина, в буквальном смысле написанная кровью и именно советских воинов в основном. Дешевая мазня, изображающая не пойми кем сильнейшего в российской истории врага, военная машина которого в буквальном смысле слова, перемалывая все встреченное, через полгода войны дошла до Москвы, а через год и до линии Архангельск – Астрахань, является неприкрытым оскорблением как для тех, в чьих костях в приволжских степях завязли гусеницы немецких танков, так и для тех, кто, сменив погибших, закончил войну в Берлине.

Чванство, шапкозакидательство и заочные победы никогда никого ни к чему хорошему не приводили. История вообще и военная в частности помогает изучать прошлые ошибки, чтобы избегать их в будущем. И уж чего-чего, а поражений армий, уверенных в собственном превосходстве и даже реально им обладавших, военная история знает более чем предостаточно.

Для победы недостаточно иметь совершенную технику, амуницию и вооружение. В руках и под боевым управлением неквалифицированного личного состава всё перечисленное неизбежно превращается в груды чужих трофеев, мусора и металлолома. Если, конечно, «посчастливится» столкнуться с более-менее серьезным противником. Причем даже разница в десятки лет технического развития оказывается аргументом далеко не во всех случаях. Играет она только в руках и головах людей, которые способны реализовать имеющиеся у них преимущества. Последнее блестяще подтверждается украинским конфликтом, где ВСУ на настоящий момент смотрятся сущим близнецом Красной Армии если не советско-финской войны, то Великой Отечественной периода 1941–1942 годов точно. Причем, надо сказать, воюя с противником, весьма широко использующим вооружение как раз данных лет выпуска.

С мотивацией автору пора заканчивать, пришло время перейти к делу.

Командир парашютно-десантного взвода лейтенант Александр Суровов, провалившийся вместе с подчиненными в 1941 год в результате неизвестного науке феномена, не склонен предаваться рефлексиям. Окончив знаменитое училище и уже приобретя опыт в ходе службы в строю, он уверен как в своих силах, так и в своих людях, что до, что после их переноса.

Пусть в его парашютно-десантном взводе с приданным пулеметно-гранатометным отделением и личным составом взвода обеспечения всего лишь 33 человека, однако у него есть автоматы АК-74М с оптическими прицелами и подствольными гранатометами ГП-25, пулеметы ПКП и гранатометы бойцов, три БМД-4М с полным боекомплектом, БТР-Д, несущий крупнокалиберный пулемет «Корд» и автоматический гранатомет АГС-17, а также полный горючего автомобиль-наливник и три набитых боеприпасами КамАЗа-43501 в тылу.

Хотя Александр неглуп, самолюбив и жаждет отличиться, он не только не рвется во встречном бою наголову разгромить танковую группу генерал-полковника Эриха Гёпнера, но даже не готов замахнуться на любой из его танковых батальонов. Все, что ему нужно под гнетом сложившихся обстоятельств, – максимум сутки оборонять брод и железнодорожный мост через реку Чернянка в районе деревни Гадюкино, не допуская переправы там войск противника, и после выполнения данной задачи оторваться от них, очень желательно не оставив в трофеях врага никаких хайтеков из будущего.

На попирание своими ботинками зеленого ковра в кремлевской прихожей в ближайшей перспективе он не рассчитывает, однако планы действий по данному варианту нет-нет, но появляются в его мыслях. Проект речи о перспективности промежуточного патрона и эффективности РПГ-7 периодически возникает как бы сам собой. Где Советский Союз возьмет приличные объемы гексогена на снаряжение противотанковых гранат и пьезоэлектрические взрыватели для них же, он пока не знает, но надеется, что сталинские конструкторы что-нибудь придумают.

На первый взгляд стоящие перед Александром задачи кажутся довольно простыми, однако враг имеет привычку создавать множество проблем, касательно которых читатель с быстрым и острым умом, несомненно, сможет все понять о складывающейся ситуации задолго до первого выстрела.

Жизнь первая

…Знание наперед нельзя получить от богов и демонов, нельзя получить и путем заключения по сходству, нельзя получить и путем всяких вычислений. Знание положения противника можно получить только от людей…

Известные события, доказавшие населению самой большой на земном шаре страны, что не одними счетами безликими жив ее президент, умножившие ее территорию и население, а также приведшие к невиданному росту патриотизма в государстве, не оставили служивых в стороне от их последствий.

Некие сопредельные государства с некоторых пор ощутимо заволновались, вполне явно задавшись вопросом, а правильно ли был выбран вектор их внутренней политики после обретения независимости и не слишком смело, с их стороны, столько лет дразнить северного соседа, чувствуя себя у бога за пазухой. Градус переживаний не прошел и мимо их покровителей, которые за свой имидж, как оказалось, переживали не меньше, в результате чего на территории сопредельных государств появилась бронетехника старших братьев по военному договору.

Последнее не могло пройти мимо располагающихся на данном стратегическом направлении соединений Российской армии, результатом чего стало повышение уровня боеготовности и вывод на усиление пограничников дежурных подразделений, а также клацание с потенциальными противниками затворами через границу. Это по мере усложнения политической обстановки потребовало все большего и большего вовлечения войсковых подразделений.

Я бы с удовольствием отказался от сопровождения колонны с продуктами, боеприпасами и горючим до пункта временной дислокации выдвинутой на прикрытие госграницы батальонной тактической группы нашего полка, будь такая возможность. Однако наш командир полка, любящий потренировать личный состав в условиях, приближенных к боевым, не оставил мне другого выбора.

Согласно поставленной им лично боевой задачи, я со своим взводом и приданным ему пулеметно-гранатометным отделением должен был сопроводить колонну до пункта временной дислокации БТГ и после чего убыть на погранзаставу «Широкино» для усиления тамошних пограничников. Растаскивать дежурную БТГ по заставам вышестоящее командование не захотело, в итоге «Батя» получил приказ выдвинуть на усиление застав парашютно-десантную роту из пункта постоянной дислокации.

Определившись со старшим колонны, командиром взвода материального обеспечения первого батальона лейтенантом Петренко о времени выхода, я получил сухой паек, оружие и боеприпасы, провел строевой смотр своего и приданного личного состава, а также убедился в готовности техники к маршу.

Несмотря на все свои волнения, я был уверен, что безупречно сумею выполнить любой приказ моего командования. Картинки горящих по линии государственной границы «Леопардов», «Абрамсов», «Мардеров», «Брэдли» и «Страйкеров», улыбающихся девушек и прикрепляющего мне на грудь Золотую Звезду человека, имя которого нельзя называть вслух, стояли перед глазами, оставалось только не упустить случая – таким образом отличиться.

Весна вступала в свои права, снег на открытых пространствах уже сошел, сверху изо всех сил грело солнце, не обращая внимания на собиравшиеся на западе тучи. Погода, несмотря на неприятный метеопрогноз, пока была идеальной, и если бы не сложная международная обстановка, можно было даже планировать выезд на пикник в ближайшие выходные, но, к сожалению, вместо пикника на эти выходные в моих планах была охрана государственной границы.

Попасть под ожидаемый дождь в ходе марша ни мне, ни тем более механикам-водителям не хотелось, и в результате наша колонна неслась со скоростью шестьдесят километров в час, распугивая встречавшиеся машины, пока я сидел на башне и наслаждался поездкой.

Достаточно быстро добравшись до нужного поворота, колонна оставила шоссе и, разбрасывая грязь проселка гусеницами и колесами, устремилась вперед, спеша доставить грузовики к пункту назначения. Помимо нежелания попасть под дождь я хотел добраться до назначенной мне заставы до темноты.

Впереди мелькнул бетонный мостик над небольшой речушкой, до расположения нашей тактической группы оставалось не более пяти километров, когда со стороны уже закрывших половину неба туч грянул гром, заставивший вздрогнуть и меня, и сидевшего в соседнем люке наводчика-оператора моей машины сержанта Никишина.

Сержант глянул на меня сквозь стекло своих шикарных американских стрелковых очков и хмыкнул:

– Как бы нам под первую в этом году грозу не попасть, товарищ лейтенант!

Ответить сержанту я не успел. Сверху грохнуло еще раз, мелькнула вспышка, и моя машина полетела куда-то в тартарары, ломая непонятно откуда взявшийся вокруг подлесок и довольно удачно попытавшись познакомить нас с Никишиным со сложностями профессии участников родео, пока не остановилась, уткнувшись мордой в здоровенное дерево. Случившаяся остановка оказалась безусловно удачной – сруби БМД эту березу, дерево имело все шансы обрушиться прямо на наши головы. Шум двигателей за спиной заглушался грохотом матерщины.

Первую вполне логичную идею вылезти из люка и настучать по голове не справившемуся с управлением механику-водителю, впрочем, пришлось оставить практически сразу же, как она возникла. Причиной послужил тот же Никишин, с неописуемым изумлением на исцарапанной физиономии поднявший с брони оборванную березовую ветку с восхитительными светло-зелеными листьями на ней, точно такими же, какие осыпали броню БМД вокруг меня и украшали ветки окружающих машину деревьев.

После того, как я почувствовал, что волосы поднимают шлемофон, пришел черед материться уже мне – вокруг нашей колонны, несомненно, стояло лето. Новый взрыв обесценной лексики за спиной подсказывал, что подчиненные увидели то же самое.

В течение следующего получаса ситуация прояснилась. Колонна появилась из ниоткуда в подлеске параллельно идущему вдоль берёзовой рощи проселку и остановилась, выломав по инерции полтораста метров биомассы. Повреждения при перебросе у техники отсутствовали, за исключением разбитого веткой у бензовоза лобового стекла, личный состав отделался царапинами и испугом.

Версия о попадалове в прошлое, параллельное измерение или на другую планету оказалась принятой личным составом абсолютно единодушно и в большинстве своем независимо друг от друга – внезапное перемещение из грязной весны в жаркое лето с температурой вокруг за двадцать градусов как-то не оставляло других вариантов. Как, впрочем, и смена времени суток – с вечера на раннее утро, судя по высоте солнца.

Если смотреть по окружающей растительности, занесло нас примерно на те же широты, с которых мы отчалили, следы на дороге о техническом развитии нового мира много информации не приносили, а приемники Глонасс/GPS боевых машин спутников, естественно, не видели.

Десятки прочитанных книг в жанре «наши там» и по «альтернативной истории» проносились в моей голове, пока я вместе с лейтенантом Петренко, командирами отделений и прочим авторитетным личным составом оценивал имеющиеся у нас ресурсы и прикидывал план будущих действий.

Медведеобразный заместитель командира взвода – командир первого отделения гвардии старший сержант Бугаев, выслушав молодежь, выступал за крайнюю осторожность в дальнейших действиях:

– Провалились куда-то – это понятно без разговоров, на большее у нас информации-то и нету. Дорогу я смотрел, там ничего ясного. Земля сухая, все утоптано, никаких следов не видно. Черта поймешь, что по данной дороге ездит, телеги или автотранспорт. Я предлагаю заховаться где-то в лесу, выслать разведчиков, местных каких-нибудь прихватить и допросить, короче выяснить, куда нас занесло, потом будем решать, что нам делать.

В логичности данным доводам отказать было нельзя, сержанты шумно соглашались со старшим товарищем, я тоже согласно кивнул, один командир взвода материального обеспечения лепил из себя статую скептицизма.

– Всё этого логично, товарищ старший сержант, но ты забыл о маленьких нюансах.

Бугаев поморщился замечанию. Петренко продолжил:

– До этого леса надо сначала доехать. В березняке, куда нас занесло, не отсидимся, он просматривается насквозь, просекой, что мы прорубили, по-любому кто-то заинтересуется, так что по твоему варианту нам нужно сваливать в глухую пущу – чем дальше от больших дорог, тем лучше. А где она находится – мы не знаем. И разделяться я бы не хотел. Так что не надо ломаться, выезжаем на трассу и пилим к ближайшему населенному пункту, выясняем у местных, куда нас занесло и где-что вокруг находится, и только потом решаем, что делать. Прятаться в лесу или сдаваться участковому. Если вокруг нас даже хреновое государство – в лесу мы не отсидимся, понимать должен.

Тыловика тут же поддержал командир третьего парашютно-десантного отделения Владислав Егоров, любитель почитать, с высшим историческим образованием в загашнике:

– Петрович, ты всё правильно сказал, но нас действительно не прямо посреди тайги выбросило. Я думаю, действительно стоит двинуть по дороге и выяснить, куда нас занесло, а потом решим, что делать. Если параллельный мир – это одно дело, прошлое – другое, уровень развития вокруг нас – третье. Если мы в средневековье в стране со слабой верховной властью, вместо леса можно и замок какого-нибудь феодала для отсидки захватить, от… дубасим соседей – люди к нам потянутся, в этом случае можно действовать с позиции силы. В сильном государстве даже в средневековье осторожнее надо, однако наше оружие и знания и тут много стоят. А вот если в недавнее прошлое на пару-тройку сотен лет или уровень, ему соответствующий, занесло, тут только договариваться об условиях сдачи на милость государства надо. Или из него сваливать. На вояк, которых на нас в России уже при Иване Грозном могли натравить, у нас патронов тупо не хватит.

– Пожалуй, соглашусь, сержант. – Я как командир, власть которого пока не оспаривалась, попытался оставить за собой последнее слово. – Так и поступим. Выезжаем на дорогу, находим ближайший населённый пункт и выясняем, куда мы попали. Дальнейшие действия планируем по ситуации. Тем не менее, в связи с особыми обстоятельствами объявляю уровень боевой готовности подразделения – максимальный. Мало ли, очаровательную блондинку в бронелифчике от голодного дракона спасти понадобится, рыцарь какой на нас с копьем набросится или лазером с орбиты лупанут. Без команды огня не открывать, однако при нападении или по поступлению приказа, чтобы никаких колебаний не было. Своих вокруг нас нет. Все свои в наших машинах сидят! Поэтому, взвод, слушай боевой приказ! В течение следующего часа командирам отделений и тебе, товарищ гвардии лейтенант, составить список всего наличного имущества – правного и неисправного. Петрович, бери за задницу нашего хакера, пусть составит полный список личного состава с их позывными, и двух человек выставишь в охранение со стороны рощи. Егоров, Севастьянов, с вас по парному посту вверх и вниз на дороге. При появлении аборигенов – задержать и привести ко мне. Неспровоцированного насилия не допускать, вести себя как подобает российским десантникам. В случае нападения вести себя по ситуации, желательно без крови, но это как получится. Оружие зарядить, поставить на предохранитель, быть готовым к его применению. Экипажам и свободному личному составу отделений осмотреть и заправить машины, подготовить их к дальнейшему маршу. Пожалуй, всё. Новые вводные после получения свежих данных. Вопросы, замечания есть?

– Имеются, – включился один из водителей ВМО, выглядевший лет на сорок сухой, жилистый старшина в донельзя выцветшей от многочисленных стирок старой «флоре». – По этой местности раньше тут ездил кто? Я не раз ездил и расскажу, что местность вокруг нас одной и той же будет. Только растительности сейчас вокруг поболее наросло. Те холмы на горизонте одни и те же, чуть дальше проедем – речушка должна быть.

– Сергеич, это точно? Не ошибаешься? – Петренко заинтересовало мнение подчинённого. Впрочем, на его слова все тоже сделали стойку. Оставшиеся водители ВМО уверенности старшины не разделяли, однако возражений всё же не последовало.

– На память не жалуюсь. Да проедем чуть дальше, на речушке оно всем ясно станет, ошибся или нет. Уж её-то все были должны запомнить.

– Понятно. – Я тоже был в раздумьях. – Но это ничего не меняет, прошлое, будущее или параллельный мир, действия у нас будут одинаковы. Выясним, куда попали – прикинем дальнейшие варианты. Пока же выполняем назначенные действия. Вперёд!

Личный состав образовавшейся тактической группы приступил к выполнению приказа. Я кивнул Петренко отойти в сторону, в последовавшей ранее суете у нас не нашлось времени переброситься парой слов тет-а-тет.

– Иван, надеюсь, помогать, а не мешать друг другу будем? Стоит начать между собою грызться, бойцы сразу на первый план полезут. Сейчас за нами одна привычка, государства за спиной теперь нет. Тут и кровью запросто может кончиться, если в бардак какой-нибудь попали, и людей не удержим.

– Не дрейфь, Саня. Я на главенство не претендую, мы из разных батальонов, твои бойцы меня даже не знают. А коли с ними начнутся проблемы, обращайся, помогу, чем смогу. Водилы у меня адекватные, друг друга хорошо понимаем, они тоже помогут, коли кому-нибудь из твоих сопляков мозги вправить понадобится, не сомневайся. Командуй, лейтенант. Но право высказать тебе свое мнение я за собой сохраняю, и обещай мне его внимательно выслушать. Мысли сержантов и бойцов поадекватнее тоже на ус мотай. Судьба у нас общая, ситуация сложная, одной твоей головы на всех не хватит, понимаешь?

– Значит, договорились.

Мы с Иваном пожали друг другу руки и разошлись по своим делам.

На данный момент в моем распоряжении находились:

– три недавно полученные БМД-4М[1] моего взвода, вооруженные 100- и 30-миллиметровыми пушками и пулеметом ПКТ, с полным штатным боекомплектом, включая противотанковые управляемые ракеты в каждой;

– старенький, но находившийся в неплохом техническом состоянии БТР-Д гранатометчиков;

– двадцать семь бойцов, шесть из них из состава приданного мне пулеметно-гранатометного отделения;

– четыре водителя и командир взвода материального обеспечения, которые как бойцы мной не рассматривались;

– три загруженных сухим пайком и боеприпасами бортовых КамАЗа-43501 и доверху залитая дизельным топливом автоцистерна, обеспечивавшие в обозримом будущем практически все наши основные нужды;

– автоматический гранатомет АГС-17 с боекомплектом;

– крупнокалиберный пулемет «Корд» с пехотным станком, также с боеприпасами в лентах и цинках;

– два гранатомета РПГ-7Д; первый в укладке бронетранспортера ПГО[2] с нишами машины, заполненными сумками с девятью кумулятивными и двенадцатью осколочными и термобарическими гранатами к нему, второй (мой взводный) в укладке БМД № 442 Бугаева;

– двенадцать реактивных противотанковых гранат РПГ-26 в парашютно-десантных отделениях;

– три пулемета ПКП с тремя снаряженными лентами «сотками» к каждому и тремя ящиками с боеприпасами к ним в машинах: двумя с ЛПС[3] и одним с бронебойно-трассирующими;

– двадцать девять автоматов АК-74М, десять из которых с оптическими прицелами 9П29 «Тюльпан». Личный состав ПДО и гранатометчики в своих разгрузочных жилетах 6Ш112 имели по восемь полных магазинов к ним. Дополнительно к этому, так же как к пулеметам, в боевых машинах хранились три ящика с патронами 7Н10, по одному ящику на каждую;

– три подствольных гранатомета ГП-25, по десять выстрелов к каждому;

– тридцать восемь современных осколочных оборонительных гранат РГО и столько же наступательных РГН у бойцов;

– средства связи в виде девяти радиостанций Р-187П1 «Азарт»;

– и наконец, мой ПЯ с двумя обоймами, дабы я мог с максимальными удобствами расстрелять струсившего при виде «Абрамса» бойца либо с таким же комфортом застрелиться.

КамАЗы Ивана, набитые боеприпасами и горючим дополнительно к наличному в боевых машинах, были в нашей ситуации неоценимым ресурсом, который следовало в максимальной степени беречь, куда бы нас ни занесло, однако сам он и его подчиненные моих бойцов усилить сильно не могли. Несмотря на то, что все водители были вооружены автоматами и хранили в кабинах бронежилеты и каски, к автоматам у них имелось всего лишь по два магазина на ствол, сам лейтенант был вооружен пистолетом и о СИБ[4], естественно, не позаботился. Слегка сглаживали ситуацию разве что две новенькие переносные радиостанции Р-187П1 «Азарт», точно такие же, как у меня, моих командиров отделений и командиров пулеметного и гранатометного расчетов.

Полной номенклатуры боеприпасов в грузовиках, к сожалению, не было. Отсутствовали выстрелы к РПГ, ВОГи к подствольникам и ручные гранаты, которые первый батальон, не прекращавший процесса боевой подготовки, даже выдвинувшись к границе, видимо, не расходовал или имел достаточный тому запас заранее.

Изменять своё решение за время приведения подразделений в порядок оснований не нашлось, в результате чего, выбравшись на дорогу, колонна двинулась вперед, навстречу своей судьбе.