– Нужна корова.
Надбровные дуги гоблина поднялись, глаза округлились, а рот раскрылся, еще больше оголяя и без того опасные бивни.
– Корова? – не понял он.
– Да, – нехотя повторил ворг. – Корова. Обычная, которая молоко дает.
Гнур пару секунд непонимающе смотрел на полузверя, потом отдал кружку гоблинше и спросил:
– А тебе зачем корова? Сожрать? На сожрать не дам. У нас каждая голова ценится. Потому, как выращивается из теленка с особой тщательностью. Нечего всяким воргам их есть.
Лотер замотал головой.
– Да не собираюсь ее есть, – сказал он. – Мне своей дичи хватает.
– Ну раз, не собираешься есть, – ответил Гнур с облегчением, – тогда куда ни шло. Разводить будешь? Не ужели полузвери решили заняться полезным? Хвалю. Ели будете продолжать в таком духе, когда-нибудь станете такими же мудрыми и умелыми, как гоблины.
Ворг поскреб подбородок и сказал:
– Это не для меня.
Гнур встрепенулся.
– А для кого? – спросил он. – В подарок женщине? Ты лучше крашар тогда подари. Крашар лучший подарок. Это я тебе со знанием дела говорю. Ни одна женщина не устоит, если ей преподнести новенький ятаган с зеркальным лезвием, да удобной ручкой.
– Да причем тут женщины? – огрызнулся ворг. – Это фермеру одному. Пообещал.
Гоблин даже отпрянул.
– Погоди, – сказал он. – Это для человека что ли?
– Ну да.
Руки Гнура сложились на груди, он сдвинул надбровные дуги и покачал головой.
– Э, нет, – сказал гоблин. – Тебе еще бы выдал корову. Хоть плохенькую, но выдал бы. А за людей даже не проси. Меня мои собратья не поймут, если начну раздавать коров после того, как они сожгли дом нашему сородичу.
– Если не забыл, вы убили поджигателя, – напомнил Лотер.
– А кто видел? – спросил Гнур. – Кто докажет? Никого мы не убивали. Мы безвинно пострадавшая сторона в этом деле. В общем, без обид, Лотер, но человеку корову не дам. Сходи к Брестиде. Может она что дельного скажет.
Лотер недовольно вздохнул. Поднявшись хрустнул шеей так, что сидящая радом гоблинша подпрыгнула и выронила кружку из рук. Та с грохотом упала, а на деревянном помосте растеклась небольшая лужа.
Гнур раздраженно покосился на нее, мол, что ты за гоблинша, если от каждого шороха вздрагиваешь, а зеленомордая девица быстро подобрала кружку и спрыгнув с помоста, затерялась среди танцующих.
– У Брестиды, вроде, кони только, – сказал ворг.
Гнур развел руками.
– Ничем не могу помочь, – сообщил он. – Может, твоему человеку конячье молоко подойдет? В жарких странах, говорят, пьют молоко двугорбых лошадей. И вообще, ты чего за людей просишь? Человеком стать решил?
Лотер посмотрел на гоблина, словно тот вылил ему на ноги ведро помоев.
– Я тебя разве обижал? – спросил он. – Пришел, нормально спросил. Нет, так нет. Зачем обзываться сразу?
– Какой обидчивый, – буркнул Гнур.
– Задумчивый, – поправил его ворг. – И не ел давно.
С этими словами полузверь развернулся и двинулся сквозь толпу танцующих гоблинш в сторону востока, уворачиваясь от острых, как крашары, бивней.
Глава 4
Голодный и недовольный разговором с Гнуром, разладом в стае и озадаченный словами Керкегора о преемниках, Лотер дошел до гномьей таверны.
Протиснувшись между стульев, едва не цепляясь макушкой за потолок, он опустился за стол в углу. Когда мимо пробегала гоблинша в белом переднике, ворг помахал.
– Квас и гуся, – попросил он.
– А пирог с малиной? – спросила гоблинша.
Лотер покачал головой.
– Сегодня без пирога, – сообщил он.
Зеленомордая ускакала, а ворг стал наблюдать за таверной.
К вечеру в "Лихом молоте" собралось столько народу, что стало трудно дышать. Из шахты Тарната повылезали гномы и орут, как прокаженные. Гремят кружки, отовсюду гогот и бранные шуточки.
Кроме гномов, за двумя столами северные гоблины, те хоть и не любят рубак, но в таверну захаживают. За барной стойкой три человека, сразу видно, воины. Доспехи скромные, но сделаны добротно, такие носят лишь те, кто пользуется ими в бою, а не на праздники надевает. За плечами мечи, у одного на поясе кинжал, лица суровые, обветренные в долгих странствиях. Этих Теонард принял сразу, сообщив, что прибыли из его земель, и передал на попечение Страгу. Драки и убийства запретил, пригрозив моментальной расправой всем, кто хоть боком будет причастен. Народ поворчал, но смирился, хотя оружие все равно носят при себе.
За ближним столом с бесстрастным лицом сидит эльф с кружкой ледяного молока. Волосы непривычно короткие, темные. Лотер потянул воздух, но в таком обилии запахов даже его дед ничего не разобрал бы. После того, как солнечные эльфы признали Каонэль своим Хранителем, в Цитадель приехало два эльфа-странника. Серая едва чувств не лишилась, когда к ее Дереву привели двух закованных в кожаные доспехи остроухих. Спустя час уговоров согласилась поселить у себя на нижнем ярусе в одних покоях. Измотанные дорогами странники были счастливы, рассказали, что Сильвирел, величественный город лесных эльфов восстановлен, а его правитель призывает всех вернуться.
Когда эльф заметил, что его разглядывают, коротко кивнул и поднял кружку с таким лицом, мол, обстоятельства вынуждают, а сам бы я ни в жизни не стал с тобой здороваться.
Лотер поднял кружку с квасом в ответ.
– А что, – спросил он, перекрикивая шум таверны, – в Дереве Каонэль не кормят?
Эльф покривился.
– Кормят, – ответил он, – и получше, чем в этом злачном месте.
– Так чего пришел? – удивился ворг. – Сиди на ветке, ешь свою пыльцу.
– Там слишком народа много, – сообщил эльф чуть улыбнувшись. – Я лесной, люблю, чтобы личное пространство было. А в Дереве не только эльфы, но и эльфийки. Делаешь шаг, а тебе кричат, это не трогай, сюда не клади, там вытри.
Брови Лотера приподнялись, он хмыкнул.
