Таежный тупик. История семьи староверов Лыковых

© В. М. Песков (наследник), 2024

© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024 Издательство Азбука®

Документальная повесть

Слова «Таежный тупик» не нуждаются в пояснении. Редкий из читающих газеты людей не знает, что речь идет о судьбе Лыковых. Впервые о таежной «находке» геологов «Комсомольская правда» рассказала в 1982 году. Интерес к маленькой документальной повести был огромным. Еще бы, речь шла о семье, более тридцати лет прожившей в изоляции от людей. И не где-то на юге, а в Сибири, в тайге. Все было интересно – обстоятельства, приведшие к исключительной «робинзонаде», трудолюбие, сплоченность людей в борьбе за существование, находчивость и умелость и, конечно, религиозная вера, ставшая причиной жизненного тупика, но и служившая опорой людям в необычайных, исключительных обстоятельствах. Непросто было в 82-м году собрать информацию обо всем, что случилось. Что-то недоговаривалось, о чем-то Лыковы просто предпочитали молчать, еще не вполне доверяя людям из «мира», кое-что в сбивчивом, непоследовательном рассказе было просто трудно понять. И как проверить услышанное? Пришлось подробно расспрашивать геологов, уже хорошо знавших Лыковых, сопоставлять, сравнивать. Еще труднее было в 1982 году повесть публиковать. Как рассказать в молодежной газете об отшельниках-староверах, не впадая в «антирелигиозные разоблачения»? Единственно верным было, показав драму людей, восхититься их жизнестойкостью, вызвать чувства сострадания и милосердия. Так история Лыковых и изложена.

Успех публикации был огромный. За сорок с лишним лет журналистской работы я не помню случая столь жгучего интереса к необычной судьбе людей. К газетным киоскам с раннего утра выстраивались очереди. Газеты передавались из рук в руки и зачитывались до дыр. Из некоторых зарубежных изданий поступили запросы о подробностях таежной робинзонады, редакции просили прислать фотографии, подтверждавшие житие Лыковых. Тираж «Комсомольской правды» в тот год вырос до двадцати одного миллиона. Это является пока рекордом в газетной практике. И сенсация не умерла, как это часто бывает, через неделю. Внимание к сибирской робинзонаде стойко держится вот уже более шестнадцати лет. Я не знаю человека среднего возраста в нашей стране, который не слышал бы об этом исключительном случае в человеческой жизни.

Читательский интерес к публикациям совпадал и с моим интересом проследить за судьбой двух оставшихся от семьи, Агафьи и Карпа Осиповича. Судьба их, пусть краешком, вошла в соприкосновение с тем, что они называют «мирской жизнью». Каким будет этот процесс, к чему приведет? Шестнадцать лет подряд – то зимою, то летом, то осенью – я старался бывать у Лыковых. И всегда в житье и судьбе их обнаруживалось что-нибудь новое, любопытное. Кое в чем Лыковым надо было и помогать. Я это делал с радостью, опираясь на участие своих друзей в Таштыпе и Абакане. Отчет о каждой поездке публиковался в «Комсомольской правде». То, что здесь вы прочтете, – газетные очерки, собранные в книгу.

Еще хотел бы сказать спасибо людям, чья помощь Лыковым была у меня на глазах, кто помогал и мне добираться к избушке на Абакане. Имена их в повести вы найдете.

От семьи Лыковых осталась теперь только младшая дочь Агафья, живет в тайге в одиночестве. Обо всем этом вам предстоит прочитать.

Рассказ Николая Устиновича

В феврале мне позвонил, возвращаясь с юга в Сибирь, красноярский краевед Николай Устинович Журавлев. Он спросил: не заинтересует ли газету одна исключительная человеческая история?.. Через час я уже был в центре Москвы, в гостинице, и внимательно слушал сибирского гостя.

Суть истории была в том, что в горной Хакасии, в глухом, малодоступном районе Западного Саяна, обнаружены люди, более сорока лет совершенно оторванные от мира. Небольшая семья. В ней выросли двое детей, с рождения не видавшие никого, кроме родителей, и имеющие представление о человеческом мире только по их рассказам.

Я сразу спросил: знает ли это Николай Устинович по разговорам или видел «отшельников» сам? Краевед сказал, что сначала прочел о случайной «находке» геологов в одной служебной бумаге, а летом сумел добраться в далекий таежный угол. «Был у них в хижине. Говорил, как вот сейчас с вами. Ощущение? Допетровские времена вперемежку с каменным веком! Огонь добывают кресалом… Лучина… Летом босые, зимой – обувка из бересты. Жили без соли. Не знают хлеба. Язык не утратили. Но младших в семье понимаешь с трудом… Контакт имеют сейчас с геологической группой и, кажется, рады хотя бы коротким встречам с людьми. Но по-прежнему держатся настороженно, в быту и укладе жизни мало что изменили. Причина отшельничества – религиозное сектантство, корнями уходящее в допетровские времена. При слове „Никон“ плюются и осеняют себя двуперстием, о Петре I говорят как о личном враге. События жизни недавней были им неизвестны. Электричество, радио, спутники – за гранью их понимания». Обнаружили «робинзонов» летом 1978 года. Воздушной геологической съемкой в самом верховье реки Абакан были открыты железорудные залежи. Для их разведки готовились высадить группу геологов и с воздуха подбирали место посадки. Работа была кропотливой. Летчики много раз пролетали над глубоким каньоном, прикидывая, какая из галечных кос годится для приземления.

В один из заходов на склоне горы пилоты увидели что-то явно походившее на огород. Решили сначала, что показалось. Какой огород, если район известен как нежилой?! «Белое пятно» в полном смысле – до ближайшего населенного пункта вниз по реке 250 километров… И все-таки огород! Поперек склона темнели линейки борозд – скорее всего, картошка. Да и прогалина в темном массиве лиственниц и кедровника не могла сама по себе появиться. Вырубка. И давнишняя.

Снизившись, сколько было возможно, над вершинами гор, летчики разглядели у огорода что-то похожее на жилье. Еще один круг заложили – жилье! Вон и тропка к ручью. И сушатся плахи расколотых бревен. Людей, однако, не было видно. Загадка! На карте пилотов в таких безлюдных местах любая жилая точка, даже пустующее летом зимовье охотника, обязательно помечается. А тут огород!

Поставили летчики крестик на карте и, продолжая поиск площадки для приземления, нашли ее наконец у реки, в пятнадцати километрах от загадочного местечка. Когда сообщали геологам о результатах разведки, особо обратили внимание на загадочную находку.

Геологов, приступивших к работе у Волковской рудной залежи, было четверо. Трое мужчин и одна женщина – Галина Письменская, руководившая группой. Оставшись с тайгою наедине, они уже ни на минуту не упускали из виду, что где-то рядом таинственный «огород». В тайге безопаснее встретить зверя, чем незнакомого человека. И чтобы не теряться в догадках, геологи решили без промедления прояснить обстановку. И тут уместней всего привести запись рассказа самой Галины Письменской.

«Выбрав погожий день, мы положили в рюкзак гостинцы возможным друзьям, однако на всякий случай я проверила пистолет, висевший у меня на боку.

Обозначенное летчиками место лежало примерно в пяти километрах вверх по склону горы. Поднимаясь, мы вышли вдруг на тропу. Вид ее, даже глазу неопытному, мог бы сказать: тропою пользуются уже много лет и чьи-то ноги ступали по ней совсем недавно. В одном месте стоял у тропы прислоненный к дереву посошок. Потом мы увидели два лабаза. В этих стоявших на высоких столбах постройках обнаружили берестяные короба с нарезанной ломтиками сухой картошкой. Эта находка почему-то нас успокоила, и мы уже уверенно пошли по тропе. Следы присутствия тут людей попадались теперь все время – брошенный покоробленный туесок, бревно, мостком лежащее над ручьем, следы костра… И вот жилище возле ручья. Почерневшая от времени и дождей хижина со всех сторон была обставлена каким-то таежным хламом, корьем, жердями, тесинами. Если бы не окошко размером с карман моего рюкзака, трудно бы было поверить, что тут обитают люди. Но они, несомненно, тут обитали – рядом с хижиной зеленел ухоженный огород с картошкой, луком и репой. У края лежала мотыга с прилипшей свежей землей.

Наш приход был, как видно, замечен. Скрипнула низкая дверь. И на свет божий, как в сказке, появилась фигура древнего старика. Босой. На теле латаная-перелатаная рубаха из мешковины. Из нее ж – портки, и тоже в заплатах, нечесаная борода, всклокоченные волосы на голове. Испуганный, очень внимательный взгляд. И нерешительность. Переминаясь с ноги на ногу, как будто земля сделалась вдруг горячей, старик молча глядел на нас. Мы тоже молчали. Так продолжалось с минуту. Надо было что-нибудь говорить. Я сказала:

– Здравствуйте, дедушка! Мы к вам в гости…

Старик ответил не тотчас. Потоптался, оглянулся, потрогал рукой ремешок на стене, и наконец мы услышали тихий нерешительный голос:

– Ну проходите, коли пришли…

Старик открыл дверь, и мы оказались в затхлых, липких потемках. Опять возникло тягостное молчание, которое вдруг прорвалось всхлипыванием, причитаниями. И только тут мы увидели силуэты двух женщин. Одна билась в истерике и молилась: „Это нам за грехи, за грехи…“ Другая, держась за столб, подпиравший провисшую матицу, медленно оседала на пол. Свет оконца упал на ее расширенные, смертельно испуганные глаза, и мы поняли: надо скорее выйти наружу. Старик вышел за нами следом. И, тоже немало смущенный, сказал, что это две его дочери.

Давая новым своим знакомым прийти в себя, мы разложили в сторонке костер и достали кое-что из еды.

Через полчаса примерно из-под навеса избенки к костру приблизились три фигуры – дед и две его дочери. Следов истерики уже не было – испуг и открытое любопытство на лицах.

От угощения консервами, чаем и хлебом подошедшие решительно отказались: „Нам это не можно!“ На каменный очаг возле хижины они поставили чугунок с вымытой в ручье картошкой, накрыли посуду каменной плиткой и стали ждать. На вопрос: „Ели они когда-нибудь хлеб?“ – старик сказал: „Я-то едал. А они нет. Даже не видели“.

Одеты дочери были так же, как и старик, в домотканую конопляную мешковину. Мешковатым был и покрой всей одежды: дырки для головы, поясная веревочка. И все – сплошные заплаты.

Разговор поначалу не клеился. И не только из-за смущения. Речь дочерей мы с трудом понимали. В ней было много старинных слов, значение которых надо было угадывать. Манера говорить тоже была очень своеобразной – глуховатый речитатив с произношением в нос. Когда сестры говорили между собой, звуки их голоса напоминали замедленное, приглушенное воркование.

Ввечеру знакомство продвинулось достаточно далеко, и мы уже знали: старика зовут Карп Осипович, а дочерей – Наталья и Агафья. Фамилия – Лыковы.

Младшая, Агафья, во время беседы вдруг с явной гордостью заявила, что умеет читать. Спросив разрешения у отца, Агафья шмыгнула в жилище и вернулась с тяжелой закопченной книгой. Раскрыв ее на коленях, она нараспев, так же, как говорила, прочла молитву. Потом, желая показать, что Наталья тоже может прочесть, положила книгу ей на колени. И все значительно после этого помолчали. Чувствовалось: умение читать высоко у этих людей ценилось и было предметом, возможно, самой большой их гордости.

„А ты умеешь читать?“ – спросила меня Агафья. Все трое с любопытством ждали, что я отвечу. Я сказала, что умею читать и писать. Это, нам показалось, несколько разочаровало старика и сестер, считавших, как видно, умение читать и писать исключительным даром. Но умение есть умение, и меня принимали теперь как равную.

Дед посчитал, однако, нужным тут же спросить, девка ли я. „По голосу и в остальном – вроде девка, а вот одежа…“ Это позабавило и меня, и троих моих спутников, объяснивших Карпу Осиповичу, что я умею не только писать, читать, но и являюсь в группе начальником. „Неисповедимы твои дела, Господи!“ – сказал старик, перекрестившись. И дочери тоже начали молиться.

Молитвою собеседники наши прерывали долго тянувшийся разговор. Вопросов с обеих сторон было много. И пришло время задать главный для нас вопрос: каким образом эти люди оказались так далеко от людей? Не теряя осторожности в разговоре, старик сказал, что ушли они с женой от людей по Божьему повелению. „Нам не можно жить с миром…“ Принесенные нами подарки – клок полотна, нитки, иголки, крючки рыболовные – тут были приняты с благодарностью. Материю сестры, переглядываясь, гладили руками, рассматривали на свет.

На этом первая встреча окончилась. Расставание было почти уже дружеским. И мы почувствовали: в лесной избушке нас будут теперь уже ждать».

Можно понять любопытство четырех молодых людей, нежданно-негаданно повстречавших осколок почти «ископаемой» жизни. В каждый погожий свободный день они спешили к таежному тайнику. «Казалось, мы все уже знаем о судьбе таежных затворников, вызывавших одновременно любопытство, удивление и жалость, как вдруг обнаружилось: мы знакомы еще не со всеми в семье».

В четвертый или пятый приход геологи не застали в избушке хозяина. Сестры на их расспросы отвечали уклончиво: «Скоро придет». Старик пришел, но не один. Он появился на тропке в сопровождении двух мужчин. В руках посошки. Одежда все та же – латаная мешковина. Босые. Бородатые. Немолодые уже, хотя о возрасте трудно было судить. Смотрели оба с любопытством и настороженно. Несомненно, от старика они уже знали о визитах людей к тайнику. Они были уже подготовлены к встрече. И все же один не сдержался при виде той, что больше всего возбуждала у них любопытство. Шедший первым обернулся к другому с возгласом: «Дмитрий, девка! Девка стоит!» Старик спутников урезонил. И представил как своих сыновей.

– Это старший, Савин. А это – Дмитрий…

При этом представлении братья стояли потупившись, опираясь на посошки. Оказалось, жили они в семье по какой-то причине отдельно. В шести километрах, вблизи реки, стояла их хижина с огородом и погребом. Это был мужской «филиал» поселения. Обе таежные хижины соединяла тропа, по которой туда и сюда ходили почти ежедневно.

Стали ходить по тропе и геологи. Галина Письменская: «Дружелюбие было искренним, обоюдным. И все же мы не питали надежды, что „отшельники“ согласятся посетить наш базовый лагерь, расположенный в пятнадцати километрах вниз по реке. Уж больно часто мы слышали фразу: „Нам это не можно“. И каково же было удивление наше, когда у палаток появился однажды целый отряд. Во главе сам старик, и за ним „детвора“ – Дмитрий, Наталья, Агафья, Савин. Старик в высокой шапке из камуса кабарги, сыновья – в клобуках, сшитых из мешковины. Одеты все пятеро в мешковину. Босые. В руках посошки. За плечами на лямках – мешки с картошкой и кедровыми орехами, принесенными нам в гостинцы…

Разговор был общим и оживленным. А ели опять врозь – „нам вашу еду не можно!“. Сели поодаль под кедром, развязали мешки, жуют картофельный „хлеб“, по виду более черный, чем земля у Абакана, запивают водою из туесков. Потом погрызли орехов – и за молитву.

В отведенной для них палатке гости с любопытством разглядывали раскладушки. Дмитрий, не раздеваясь, лег на постель. Савин не решился. Сел рядом с кроватью и так, сидя, спал. Я позже узнала: он и в хижине приспособился сидя спать – „едак Богу угодней“.

Практичный глава семейства долго мял в руках край палатки, пробовал растягивать полотно и цокал языком: „Ох, крепка, хороша! На портки бы – износа не будет…“»

В сентябре, когда на гольцах лежал уже снег, пришла пора геологам улетать. Сходили они к таежным избушкам проститься. «А что, если с нами? – полушутливо сказала „девка-начальник“. – Селитесь где захотите, избу поможем поставить, огород заведете…» – «Нет, нам не можно!» – замахали руками все пятеро. «Нам не можно!» – твердо сказал старик.

Вертолет, улетая, сделал два круга над горой с «огородом». У вороха выкопанной картошки, подняв голову кверху, стояли пятеро босоногих людей. Они не махали руками, не шевелились. Только кто-то один из пяти упал на колени – молился. В «миру» рассказ геологов о находке в тайге, понятное дело, вызвал множество толков, пересудов, предположений. Что за люди? Старожилы реки Абакан уверенно говорили: это кержаки-староверы, такое бывало и раньше. Но появился слух, что в тайгу в 20-х годах удалился поручик-белогвардеец, убивший будто бы старшего брата и скрывшийся вместе с его женой. Говорили и о 30-х годах: «Было тут всякое…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.