На чужой планете

Наркологи знают о том, что самые лютые страхи, которые только могут вселиться в человеческий разум, порождаются приступами болезни, именуемой алкогольным делирием (в простонародности – белой горячкой).

Петруша имел много страхов. Он панически боялся высоты, крупных бродячих собак с агрессией на запах выдыхаемых алкогольных паров, ядовитых насекомых, змей и крыс. Трудолюбием он никогда не отличался, хвастался своей «независимостью», выражавшейся в том, что вместо официального трудоустройства предпочитал «шабашки». Для этого Петруша приезжал в региональный центр и проходил по новым микрорайонам, где обычно велись строительные работы и требовались неквалифицированные подручные, среди которых чаще всего попадались выпивохи, создающие кадровую текучку (заработал – и ушёл в запой).

– Командир, на подработку без оформления возьмёшь меня разнорабочим? – спрашивал на стройплощадках Петруша у каждого дяденьки, отдающего приказы работягам на специфическом строительном сленге (на стопроцентном мате).

«Дяденьки» окидывали его безразлично-критическим взглядом и чаще всего отказывали, но иногда соглашались.

Первые несколько месяцев Петруша работал усердно (завоёвывал авторитет). Потом начинал тосковать по «полной независимости» и активнее прикладываться к бутылке. Заканчивались эти прикладывания всякий раз одинаково: он являлся на работу, еле держась на ногах после лихой попойки и глупо хихикая в лицо «дяденьки» прорабу. Тот с позором изгонял Петрушу с применением всех вывертов строительного сленга. Иногда такие речевые изыски подкреплялись мощным ударом начальственным кулаком по петрушиной пьяной ухмылке, а иногда ускоряющим пинком в петрушин зад.

И Петруша несколько дней наслаждался «полной независимостью». Но деньги быстро кончались, а с ними кончалась и водка. «Полная независимость» утрачивала первоначальную притягательность, её яркие краски блекли, ей на смену приходили ночные кошмары, возбуждение, общая путаница мыслей, дезориентация во времени и пространстве, лихорадка и сильное потоотделение. Все чаще вспоминалось всё самое обидное в жизни: побои, унижения, потеря семьи.

Семейная жизнь не для Петруши. В семейной жизни – «полная зависимость»: ни выпить, ни пофилософствовать с умными людьми до полуночи о том, какие все бабы дуры, а тёщи – ведьмы…

Между мукой семейной жизни и «полной независимостью» свободолюбивая петрушина душа и его алкогольно-философский склад ума всегда выбрали… понятно, что.

Вот и живёт теперь Петруша… понятно, как.

Как вольный ветер!.. в его дырявых карманах.

Глаза Петруши распахнулись от ужаса, когда в непроглядной тьме раздался зловещий шорох. Сердце затрепыхалось жалобно, болезненно, как из последних сил. Дыхание сбилось, в виски застучали дятлы, всё тело охватило мокрым горячим паром, по спине потекли ручьи пота.

Когда шорох повторился, Петруша едва не умер от страха: такой шорох могло издавать только какое-то гадкое, невиданное-неслыханное членистоногое насекомое.

В ответ ему прошуршала какая-то иная мерзость. Петруша догадался, что эта новая невидаль, хотя и змея, но намного опаснее и коварнее всех земных и подводных змей вместе взятых, потому что она обладает… сатанинским умом. Когда шорохи, издаваемые обеими этими тварями слились воедино, Петруша потерял сознание.

Очнулся Петруша не скоро. Место, в котором он оказался было ему незнакомо. Спина его затекла от долгого лежания. В неуклюже лежавшую руку впились бесчисленные иголки, беспокоящие её онемевшую тяжесть назойливыми прокалываниями.

Петруша сел, бессмысленно повертел головой, осматриваясь, помассировал затёкшую руку. Вдруг он почувствовал, как по его ноге проскользнуло что-то холодное, влажное… страшное. Из мёртвой зоны просмотра к нему метнулось по краю периферийного зрения маленькое паукообразное существо и в его ягодицу вонзились острые ядовитые челюсти.

«Мама!!!» – истошно взвыл Петруша и рухнул навзничь.

В грудничковом возрасте это слово было первым в крохотном словарном запасе беспомощного младенца Петруши.

Оно стало и последним в оскудевшем словарном запасе сорокалетнего Петруши.

Это был чужой бог. Он был большим, как скала, а Фимка была пятилетней девочкой, непонятно как оказавшейся одной-одинёшенькой в чистом поле среди ужасной грозы.

Чужой бог сидел на небе и бросал в Фимку молнии. Вонзаясь в землю, молнии взрывались с оглушительным треском, и Фимка заполошно вскрикивала: «Ой! Мамочка!!!», а чужой бог смеялся над нею и продолжал бросать в неё всё новые и новые молнии.

Фимочке всякий раз удавалось отскочить в сторону, но после долгих таких метаний она смертельно устала и без сил упала на землю с желанием умереть.

Проснулась Ефимия от громкого, назойливого стука в окно. За окном – соседка Бабариха. Манит рукой, на работу зовёт, на ферму. Во двор Ефимии Бабариха заходить боится: Фимин петух Митрошка Бабариху не любит, набрасывается на неё, как сумасшедший, крыльями бьёт, клювом долбит.

По дороге на ферму Ефимия вспоминает свой последний сон о том, как она, обернувшись пятилетней девочкой, от молний уворачивалась, пока не свалилась без сил на землю с желанием умереть. Все её мышцы так болели, будто она и впрямь всю ночь спасалась от молний, а Бабариха тем временем всё трещит и трещит, как сорока:

– …сама знаешь, какой он кабель! Так я подняла с земли палку, да как огрела ей его по башке! Будет знать, как лапать меня за задницу! Был бы порядочный человек, так ладно бы, и даже хорошо бы, а то – сморчок, да к тому же и пьяница! Не для таких, как он, моё тело!

– А что, «порядочным» позволишь себя лапать?

– Ну, и чудная ты, Фимка! До двадцати лет почти уже дожила, а всё, как малое дитятко.

Порядочные-то пусть лапают! Флаг им в руки! Для мужиков ведь женское тело, будто липучка для мух: как лапнет, так и прилипнет! Мужики ведь «любят глазами», а «прилипают руками». Умные бабы знают это и сами провоцируют их на такие вольности. Да и наша женская природа просит, чтобы нас лапали.

А то самой тебе не хочется, чтобы хороший да пригожий мужик жадно лапал тебя там да сям крепкими и ласковыми ладошками? – заговорщически покосилась на Фиму говорливая Бабариха.

Поздно вечером, уже лёжа в постели, Ефимия вспомнила, как Бабариха, заговорщически косясь на неё, протрещала:

«А то тебе самой не хочется, чтобы хороший да пригожий мужик жадно лапал тебя там да сям крепкими и ласковыми ладошками?»

Вспомнила и поняла: «Хочется! Иную минуту так хочется, что сама бы побежала упрашивать: «Полапай меня везде-везде, миленький мой, желанный!!»

Да, где же такого найти, когда вокруг одни сморчки да пьяницы?»

Утешение от уныния и тоски Ефимия искала в духовных практиках, заимствованных из Интернета. Но работали эти практики хуже некуда. Видимо, без мудрого гуру ими никогда не овладеть.

Пробовала Ефимия и молиться. Одна богомольная странница научила её нескольким молитвам. С её слов Ефимия узнала, что прийти к Богу Отцу возможно только лишь через Бога Сына, который, по великой милости Своей, может утешить страждущего, ниспослав на него благодать Бога Святого Духа. Но путь к Богу Сыну лежит через церковь, ибо сказано Богом Творцом Вседержителем: «Кому церковь не мать, тому и Я не Отец». А с воцерковлением у Ефимии не сложилось: пробовала она выстаивать церковные службы, пыталась вникнуть умом и сердцем в то, о чём читал на службах пономарь, о чём пелось церковным хором, но ни разум её, ни сердце не открылись для понимания, не снизошло на неё просветление и благодать Бога Святого Духа.

Чужая богиня была прекрасна, но холодна, как лёд. Молящиеся величали её богиней любви, но как можно получить любовь через богиню, от которой чувствуется лишь холод?

Ефимия вышла из храма холодной чужой богини, чувствуя опустошённость на сердце, и оказалась на площади незнакомого города, в неизвестно каком году.

С тем она и проснулась.

А выход из безрадстности есть.

Научно доказано, что сознание человека, наделённое нужными знаниями, силой и упорством, может изменить его судьбу, исправив ошибки прошлого и выстроив счастливое будущее.

Нужно только разобраться в таких труднодоступных для понимания темах, как «квантовая запутанность», «квантовая неопределённость» и тому подобных премудростях.

Учёные доказали, что на глубинном уровне, где нет «процессов», а есть только «состояния», время перестаёт быть определяющей константой. Там изменение состояния одного объекта тут же изменяет состояние другого, связанного с ним объекта.

Учёные доказали, что каждому конкретному состоянию соответствует определённое измерение (организуемый этим состоянием мир).

Стать счастливой – это значит покинуть унылый мир, перейти в мир своей мечты.

Тогда в мире уныния не останется и следа от состояний, доставляющих Ефимии муку, а в новом мире она окажется уже с иным «прошлым», исправленным самими закономерностями, присущими квантовым состояниям.

Мистики утверждают, что многим удалось покинуть наш мир, овладев методиками перехода в мир мечты. В «доказательство» они ссылаются на чудесные исчезновения целых племён и народов.

Глава 1

Какой будет жизнь после смерти?

Этот вопрос никогда не найдёт ответа по очень простой причине: в нашем мире каждое мыслящее существо создаёт в своём сознании свой собственный мир. Та же участь ждёт каждого и в том мире, куда отправляются души мёртвых. Душам живых туда входа нет. Те, которые побывали там во время клинической смерти, ещё не были допущены в пространства, оберегаемые тайной мира мёртвых. Они лишь потоптались в его тамбуре, ничего толком не увидев и ничего не поняв. Лишь умерев окончательно, лишившись возможности вернуться в покинутое биологическое тело, душа получает возможность знакомиться с миром мёртвых и постигать его тайны.

Так думал, стоя в углу, пятилетний Вадик. Он был наказан строгой воспитательницей Ноной Дмитриевной за то, что заступился за Любочку, у которой все её мысли не удерживались в её хорошенькой головке, а тут же выскакивали наружу через вечно смеющийся ротик.