Между тем, Скотт был искренним, очень открытым парнем. И впечатления впитывал, как губка – и хорошие, и плохие. Искренность, откровенность – вот характерные черты его прозы и ранней, и поздней, которые отличаются лишь глубиной проникновения в тему, широтой обобщений и степенью безжалостности к самому себе.
Именно это и привлекло редакторов нью-йоркского издательства «Скрибнер», в которое Скотт выслал роман, направляясь к постоянному месту дислокации – в учебный военный лагерь «Шеридан» в Алабаме. Ответ из издательства он получил уже в лагере. Пакет оказался подозрительно объёмист. Когда Скотт его вскрыл, то сердце его охватила печаль. Рукопись была возвращена… Он просто не знал, что издатели возвращают только те рукописи, которые достойны переделки. Прочие идут в мусорную корзину.
Замечаний было очень много. И первое – неважное название. Амбициозное, даже глуповатое… Нужно переделать. А ещё нужно переписать то-то и то-то. Уточнить, подправить, устранить стилистические помарки. Короче, надо как следует поработать, и всё может получиться очень даже ничего. Во всяком случае, в романе есть вполне уловимые признаки потенциального бестселлера.
Фицджеральд думал, что его успокаивают. Но всё же заставил себя взяться за основательную переработку романа.
В офицерской среде о его подпольных занятиях ничего не знали. Зато очень скоро он прославился, как «тот самый тип, что пьёт всё, что имеет хоть какие-то градусы».
13. Зельда
Учебный лагерь «Шеридан» располагался на окраине столицы штата Алабама города Монтгомери. По вечерам молодые офицеры отлучались из части – по разрешению начальства или самовольно – потанцевать в местных вечерних клубах. Эти спонтанные вылазки «в цивилизацию» предпринимал и Скотт Фицджеральд, но не столько с целью потанцевать, сколько пропить полученное накануне денежное содержание.
Летом 1918 года Скотт, как обычно, зашёл в один из клубов, выпил для начала стаканчик виски (двойная порция без льда и содовой, маслины не надо) и осмотрелся.
Играла музыка, крошечный оркестр из чернокожих музыкантов – скрипка, контрабас и труба. Рядом стоял пустующий рояль. Оркестр наигрывал популярный рэгтайм. У Скотта сами собой затанцевали ноги…
И тут он увидел нечто. Это было то, что он не мог описать словами. Что-то воздушное, ароматное, волнующее.
Он вдруг поймал себя на мысли, что не может сфокусироваться на фигуре этой девушки. Словно она бестелесный дух.
Скотт подошёл. Девушка была в сопровождении двух мальчишек. Они сразу набычились, изображая могучих мужчин. В голове пролетела короткая и острая мысль – убрать обоих. Удар в подбородок, другому ногой в живот.
Но девушка улыбнулась и сделала еле уловимый жест рукой. Парни тут же послушно отошли.
– Зельда, – сказала она, протягивая узкую ладошку, сложенную лодочкой.
– Спасибо, – неожиданно для себя проговорил Скотт и густо покраснел.
Девушка звонко рассмеялась.
14. Предчувствие любви
Это был жест самого Провидения. Скотт понял это сразу. И сразу влюбился – без памяти, безнадёжно и, наверное, трагически.
Почему трагически? На Зельде было очень скромное платье. И небольшое украшение – миниатюрное золотое колье. И это колье стоило столько же, сколько вся жизнь Скотта Фицджеральда со всем лагерем «Шеридан», офицерами-алкоголиками и солдатами в казармах. Она была из богатых – Скотт это понял сразу…
Они поговорили о всякой всячине. И Скотт вдруг подумал, что ему с Зельдой очень легко. Первое смущение прошло само собой. А она внимательно слушала и очень точно отвечала. Она была в курсе всех последних событий – даже литературных (а Фицджеральд считал себя знатоком современной литературы и ничуть себе не льстил, хотя знанием своим и не кичился).
– Вы читали Джойса?
О, это уже «тяжёлая артиллерия»!
– Читал, – обрадовался Скотт.
И они минут двадцать говорили о романе «Улисс».
Скотт старался понемногу вытянуть из Зельды самое главное – кто она, из какой семьи. И очень хотел понять, как она относится к нему.
А чего тут было понимать – девушка смотрела на молодого офицера во все глаза. Он был так хорош собой. Так умён. Так изысканно галантен…
Потом они гуляли по вечернему городу. Скотт опоздал в казарму и получил нагоняй. Но через неделю снова был возле клуба, где его ждала Зельда. Потом ещё раз и ещё. И так всё лето.
Скотт чувствовал себя счастливым.
15. Маленькая принцесса
Зельда родилась в 1900 году в семье известного юриста Энтони Сейера, в будущем судьи и даже председателя Верховного суда Алабамы. В том году матушка Минни разрешилась последним шестым ребёнком. И маленькая Зельда стала всеобщей любимицей.
Имя, странное даже для слышавшего и не такие имена американского уха (не будем забывать о том, что США страна эмигрантов со всего света), Минни Сейер выдумала сама. Точнее, она вычитала его из какого-то романа. В семье за девочкой сразу закрепилось прозвище Зизи, которое сама Зельда не особенно любила, поэтому, когда подросла, от него избавилась.
Детство девочки прошло в доме, который можно описать двумя словами – «полная чаша». Судья штата – должность очень авторитетная. И Энтони Сейер с годами скопил очень хорошие деньги. Роскошный дом – целая усадьба. Богатый экипаж, а потом, конечно же, и автомобиль. По новой моде – загородная вилла (хотя дом и так стоял на окраине города, утопая в огромном яблоневом саду).
На каждый день рождения Зельды в дом созывали ребят из самых богатых семей. И девочку неизменно одевали в воздушное платье принцессы. Её и называли принцессой – даже в обыденной жизни.
Ей не отказывали ни в чём. Да, и как отказать – девочка росла милой, ласковой, послушной. И училась очень хорошо – под её чарами не могла устоять ни одна преподавательница.
16. Первая красавица
Следует заметить, дети быстро привыкают ко всеобщему вниманию и лести. Особенно девочки. И подросшая Зельда превратилась в умную, но очень капризную особу, которая прекрасно знала себе цену и умела пользоваться вниманием окружающих.
В колледже Монтгомери, в которой она училась, ежегодно проводили конкурс красавиц. И не было года, когда бы Зельда ни стала его победительницей.
В неё поочерёдно влюблялись все знакомые мальчики. Но шансов у них было очень немного – папа устроил настоящую слежку за дочерью, отсекая все возможные поползновения со стороны потенциальных женихов. Способ был очень простой – задушевный разговор с отцом соискателя. Эти нравоучительные беседы брал на себя помощник мистера Сейера. Получалось так, что судья вроде был не в курсе происходящего. Помощник говорил:
– Вы же понимаете, папе это очень не понравится. А вам в этом городе жить и жить…
В тот же вечер напуганный до смерти папаша брал в руки ремень и охаживал сына по мягкому месту. И безответная мальчишечья влюблённость проходила в один момент, быстрей, чем простудная хворь от здоровенного горчичника.
В младших классах Зельда занималась балетом. В колледже ей наняли тренера по плаванию. Потом её интересы переключились на модные платья. Потом – на глянцевые журналы.
Чего в ней не взрастили в принципе, так это скромности и способности трезво оценивать собственную персону. Зельда росла настоящей принцессой… Судейской принцессой.
17. Бедный Скотт
Пришёл день, и Фицджеральд решился… Он отправился к Сейерам, чтобы поговорить с родителями…
Энтони Сейер сидел в кресле, мрачно склонив голову и глядя на молодого человека исподлобья. Он не предложил Скотту присесть, не говоря уже о виски, в котором Скотт явно в этот момент нуждался.
Фицджеральд путано изложил суть дела. Чем больше он говорил, тем бессвязней становилась его речь. Скотт с тоской думал о том, что в кармане его лейтенантского кителя лежит специально заготовленная бумага, на которой всё расписано вплоть до интонаций – здесь подпустить туману, здесь надавить на жалость, здесь место оптимистическому финалу… Но заглянуть в текст он не мог. А из головы всё вылетело в тот самый момент, как он взошёл на крыльцо судейского особняка.
Если бы Зельда помогла ему хоть словом, хоть улыбкой. Но она молчала и смотрела в окно, словно это её вовсе не касалось…
Судья вздохнул и поднял голову. Его взгляд не обещал Скотту ничего хорошего.
– Во-первых, позвольте заметить, что война закончилась, в связи с чем смею предположить, что вас на фронт уже не отправят и, соответственно, не убьют. Впрочем, я этому только рад. Но не могу радоваться тем слухам, которые донеслись до меня из «Шеридана». Вы, дорогой Скотт, большой любитель выпить, не так ли?
– Но сэр…
