– Это пожелание. – Заместитель начальника управления усмехнулся. Он помнил Кускова еще сопливым стажером, был его куратором, а потому позволял Алексею некоторые вольности. Но в определенных пределах. – А приказ таков: подумай, чем ты можешь помочь пресс-службе. Нужно потянуть время.
– Понятно, – пробубнил следователь.
– А чтобы тебе не было скучно, поговори с парой очкариков.
– Что за очкарики? – насторожился Кусков.
– Какие-то видные психологи. – Начальство поморщилось. – Услышали о Симонович и примчались. Мне звонили коллеги из Москвы, очень просили посодействовать.
– А наши обстоятельства?
– Это свои люди, проверенные, с самыми лучшими рекомендациями. Они неоднократно помогали полиции и вообще… с большими связями. – Замначальника вздохнул. – Не буду говорить, кто за них просил, но поверь – фигура значимая. В общем, суть такая: с ними можешь быть откровенен.
– Понятно, – повторил Кусков.
– Профессор Скоконь, судебная психиатрия. – Барон протянул следователю визитку. – А это мой коллега доктор Бурцев.
Полицейский мрачно оглядел гостей и махнул рукой на стоящие у стола стулья: «Присаживайтесь!» Сам плюхнулся в кресло и повертел в руке визитку.
«Ученые… Как же! Ну этот, красавчик, еще ладно. Если забыть о шраме на шее, то может сойти. А вот второй, молчаливый, – чистый громила».
Мощным телосложением Волеполк не отличался, однако от Кускова не укрылись ни его выправка, ни точные движения, ни внимательный взгляд.
«Скорее уж телохранитель, а не коллега…»
А вот барону чел понравился. Чувствовалось, что самостоятельный и хваткий. Зазнайства нет, но в себе уверен. Профессионал.
Потому он улыбнулся и предложил:
– Называйте меня Мечеславом.
– Чем могу? – осведомился Кусков.
– Мы с коллегой находились в Новосибирске на конференции. Услышали о происшествии с Риммой Симонович и решили прилететь. Нас заинтересовал случай внезапной и необъяснимой потери памяти.
– Вот так взяли и решили?
– Что вас смущает?
Полицейский покачал головой:
– Не всякие ученые могут себе позволить взять и сорваться с места. Опять же, билеты к нам недешевые…
– Ах, вы об этом. – Мечеслав чуть пожал плечами. – Не скажу, что я и доктор Бурцев светила с мировыми именами, но… Я достаточно известен в своих кругах и неоднократно работал за рубежом. А у доктора Бурцева большая практика в Москве. Так что мы вполне обеспечены, чтобы взять билет на самолет и отправиться к месту заинтересовавшего нас происшествия. Вы удовлетворены?
– Вполне.
– И главное, поверьте: наш интерес носит исключительно профессиональный характер.
«В этом я не сомневаюсь. Вопрос только в том, в какой области вы профессионалы?»
Кусков положил визитку на стол, взял карандаш, повертел в пальцах и принялся грызть кончик. Машинально. Он недавно бросил курить и теперь тащил в рот всякую ерунду.
– Мы бы хотели увидеть девушку. И, если возможно, обследовать ее, – продолжил барон. – Мы полагаем, что имеет место уникальный случай неожиданной формы депрессии. Весьма редкий. Правда, коллега?
– Гм… – утвердительно промычал Волеполк.
Следователь покосился на подавшего голос громилу, вздохнул и буркнул:
– Девчонка пропала.
И понял, что не удивил ученых гостей.
– Я просматривал газеты, – медленно произнес Мечеслав, – и обратил внимание на то, что информация стала менее подробной.
– Пока мы не афишируем ее исчезновение, – объяснил Кусков.
– Почему?
– Надеемся найти.
– Логично, – признал барон. – Один раз у вас получилось.
– Римма совершенно беспомощна. Грубо говоря, может только идти. Не разговаривает: мычит, плачет…
– А основные рефлексы?
– Ест сама. На боль реагирует.
– То есть потеряны только память и речь.
– Угу.
Мечеслав потер шею. Пальцы скользнули по старому шраму, и Кусков в очередной раз подумал, что этот психиатр не очень похож на психиатра.
– Скажите, Алексей… вы не против, если я буду вас так называть?
– Называйте.
– Спасибо. Так вот, скажите, Алексей, повторное исчезновение Риммы не сопровождалось какими-нибудь… э-э… событиями?
– Например?
Кусков постарался спросить как можно небрежнее, но насторожился. Даже карандаш на мгновение оставил в покое. Если психиатр со шрамом знает, о чем спрашивает, это может оказаться ниточкой. Той самой ниточкой, которой сейчас отчаянно не хватало полиции. О том, что произошло в больнице в ночь исчезновения Риммы, неизвестно широкой публике. И вот Скоконь интересуется… Случайно? Или…
Барону удалось с честью выйти из положения.
– Алексей, я понятия не имею, что у вас случилось: вторжение инопланетян, полеты ведьм, падение самолета… Согласитесь: обстоятельства дела весьма запутанны, и это дало мне право предположить, что странности продолжились. Собственно, само по себе исчезновение беспомощной девушки, мягко говоря, необычно.
