Нагадай ему счастье

1

– Луиза, куда ты положила мои тёплые чулки? Мы с Ханной никак не можем их найти! Луиза, да отзовись же, что за глупые выходки!

Я раздражённо захлопнула роман, который читала, привычно запихнула его под матрас и только потом, придав голосу необходимую строгость, громко ответила:

– Тётушка, вы зачем вышли из гостиной, в коридоре довольно холодно и сквозняк! А ну-ка, быстренько вернитесь к камину!

С этими словами я вышла из своей комнатки, расположенной на самом верхнем этаже, который честнее было бы назвать чердаком, и быстро спустилась по скрипучей лестнице. Тётушка Берта предсказуемо обнаружилась в коридоре, а её седые кудряшки, уложенные в старомодную причёску, воинственно подрагивали.

– Луиза, я уже два часа не могу найти свои тёплые чулки, а ночью будет мороз: у меня ноет левая нога, а это, ты же знаешь, всегда происходит к морозу! А тебя нигде нет и дозваться невозможно! И при этом в комоде нет ни одной пары! А ведь были и из овечьей шерсти, и с козьим пухом, и те полосатые, что прислала кузина Генриетта, и…

– Тётушка, – я привычно остановила бесконечный поток жалоб и уточнила, – вы в каком комоде искали?

– Что значит – в каком? – тётушка сердито на меня посмотрела. – В том, где лежат все тёплые вещи, в каком же ещё?

– Но вы же сами велели перенести все тёплые чулки в тот комод, что стоит в дальней кладовой, потому что запах лаванды, которой мы их переложили от моли, вызывал у вас приступы головокружения.

– Да? – тётушка на несколько секунд задумалась, но решительно тряхнула кудряшками. – Не было такого! Запах лаванды, чтоб ты знала, один из моих самых любимых. Так что я точно не стала бы из-за него приказывать переносить вещи. Не выдумывай, Луиза!

– Давайте посмотрим? – предложила я спокойно, так как за те четыре года, что мне довелось прожить у тётушки Берты, я давно привыкла к её капризам, мнительности и жалобам на всё и всех.

– Ты что, считаешь меня слабоумной старухой? Не стану я ничего смотреть – вот ещё не хватало! – рассердилась она и, гордо выпрямив спину, удалилась в гостиную, не забыв рассерженно хлопнуть дверью.

Через несколько минут в коридор выскользнула Ханна – горничная тётушки – и ободряюще мне улыбнулась.

– В каком комоде теперь чулки, мисс Луиза? – шёпотом спросила она, и я вспомнила, что как раз в тот день, когда произошла незапланированная миграция тёплых вещей из одного комода в другой, Ханна отпросилась к рожавшей племяннице.

– В дальней кладовой, – я махнула рукой в нужную сторону, – чулки во втором снизу ящике. Только повесь их проветриться, они наверняка пропахли лавандой.

Горничная благодарно кивнула и поспешила в указанном направлении, бесшумно ступая войлочными тапками: тётушка настаивала, чтобы все кроме неё носили обувь на мягкой подошве. От стука чужих каблуков у неё начиналась мигрень.

– Луиза! Луиза! Куда ты опять пропала? – послышался из-за двери голос тётушки, и я, глубоко вздохнув, вошла в жарко натопленную гостиную.

– Слушаю, тётушка, – я остановилась неподалёку от кресла, в котором устроилась моя пожилая родственница, опекающая меня после безвременной смерти родителей. Мне оставалось прожить у неё ещё год, так как по завещанию, которое отец составил, видимо, будучи в хорошем подпитии, я вступала в права наследства только в двадцать пять лет. До тех пор мне надлежало жить у ближайшей родственницы, госпожи Берты Бэллмейн, и всячески заботиться о ней. Всё это время она получала проценты от суммы, составляющей моё наследство, и выражались они в не очень большой, но вполне симпатичной цифре.

Не могу сказать, что моя жизнь в доме тётушки была беспросветно тяжела, как у какой-нибудь сказочной героини, нет. Меня не нагружали грязной домашней работой, переложив на мои плечи обязанности, скорее, экономки, нежели служанки. Хозяйство у тётушки было небольшое, дом по столичным меркам – скромный, пышных приёмов она не устраивала, так что я легко справлялась с поставленной передо мной задачей. Слегка усложнял жизнь непростой характер госпожи Берты, но и к нему можно было привыкнуть и притерпеться. Что я, собственно, и сделала.

– Луиза, – тётушка вперила в меня пристальный взгляд блёкло-голубых глаз, – у меня для тебя приятная новость.

Услышав это, я почувствовала, как где-то внутри заныло от нехорошего предчувствия, ибо представление о том, какую новость считать приятной, у нас с тётушкой было диаметрально противоположным.

– Ты ведь наверняка помнишь господина Пидвика? – тётушка внимательно следила за моей реакцией, и подозрения насчёт «приятной» новости окрепли.

– Разумеется, – осторожно ответила я, – очень достойный пожилой господин. А что, с ним что-то случилось?

– Ты меня вообще не слушаешь, Луиза! Я же сказала, что новость приятная, а если бы с ним что-то случилось, разве она была бы такой?

Я придерживалась совершенно иной точки зрения, так как господин Пидвик был человеком крайне неприятным, с какой стороны ни посмотри. Даже дочь, которую он воспитывал, как говорили, в строгости и послушании, сбежала от него с первым попавшимся коммивояжёром, наплевав на деньги и репутацию, лишь бы быть подальше от «любящего» отца.

– Так вот, – тётушка как-то игриво посмотрела на меня, и дурные предчувствия взвыли в полный голос, – господин Пидвик просил у меня твоей руки, и я, разумеется, ответила согласием. Это прекрасная партия, Луиза! Поздравляю тебя!

– Моей руки? – зачем-то переспросила я, пытаясь осмыслить выданную мне информацию. – А меня никто спросить не хотел?

– Ох, Луиза! – тётушка махнула рукой, а кудряшки бодро подпрыгнули. – Да кто же в таких делах молодых девушек спрашивает? Что вы можете понимать в жизни?

– Напомните мне, тётушка Берта, господину Пидвику сколько лет? – волевым усилием подавив желание впасть в истерику, спросила я. – Шестьдесят уже стукнуло?

– Ну что ты, – тётушка с упрёком посмотрела на меня, – эту замечательную дату мы будем праздновать только в следующем году. Кстати, тебе придётся постараться к этому моменту подарить супругу наследника. Это будет великолепный подарок к юбилею, ты не находишь?

– Наследника? – снова переспросила я, справившись с тошнотой, накатившей от таких захватывающих перспектив. – В шестьдесят лет?

– А что тут такого? – пожала плечиками госпожа Берта. – Вон, Ханна говорила, – тут она понизила голос и зачем-то огляделась, – что он служанкам до сих пор проходу не даёт, проказник!

И тётушка смущённо захихикала, прикрыв лот ладошкой.

Прекрасно! Просто восхитительно! Меня собираются выдать замуж за шестидесятилетнего шалунишку, зажимающего по углам горничных и прачек. Потрясающе! И самое ужасное в этом то, что моё желание или нежелание не имеет абсолютно никакого значения. Тётушка как опекун может распоряжаться моей жизнью по своему усмотрению, и никакие жалобы и никакие стряпчие мне здесь не помогут. Разве что прямой запрет короля, но где я, а где он…

– Помолвка состоится в ближайшее время, а свадьбу назначим на… – тут тётушка задумалась, – на начало весны. Не стоит далеко откладывать, я думаю. Да и господин Пидвик не хочет затягивать с женитьбой, – тут она игриво мне подмигнула, мол, мы-то с тобой понимаем, почему!

Видимо, перспектива брака с господином Пидвиком перевела меня в тётушкиных глазах в категорию солидных дам, с кем уже вполне позволительны пикантные намёки.

Я понимала не только желания потенциального жениха, но и то, что единственный выход, который мне остаётся – это побег. Куда – уже не имеет никакого значения, сгодится любое место, где нет тётушки Берты и господина Пидвика. Хоть посёлок рудокопов, хоть деревня на выселках, хоть монастырь… Хотя в монастырь, честно говоря, хотелось примерно так же, как замуж за господина Пидвика.

Тётушка продолжала что-то говорить, расписывая мне заманчивые перспективы совместного проживания с чудесным господином Пидвиком, но я даже не пыталась делать вид, что её слушаю.

– … завтра в полдень, – услышала я конец фразы.

– Что – в полдень?

– Ты опять меня не слушаешь, Луиза! Я сказала, что господин Пидвик придёт завтра в полдень, чтобы обсудить со мной помолвку, а с тобой – регламент будущей семейной жизни.

О как! Регламент! Да уж, видимо, служба столоначальником в дворцовой канцелярии наложила неизгладимый отпечаток на жизненные установки моего предполагаемого супруга.

Бежать! Бежать! ! Как можно быстрее и как можно дальше…

– Тётушка, я могу пойти к себе? – выдавив из себя улыбку, спросила я и объяснила. – Хочу морально подготовиться к встрече с будущим супругом.

– Иди, Луиза, – милостиво кивнула тётушка, – тебе есть о чём подумать, дорогая!

Вот тут она была абсолютно права: недостатка в темах для размышлений у меня не было и, что характерно, не предвиделось.

В комнате я первым делом вытащила из небольшого тайника сундучок, в котором хранила все свои ценности. Мне необходимо было понять, какими финансовыми ресурсами я обладаю, на что мне может хватить денег. Отложила в сторону несколько небольших футляров, в которых хранились не слишком роскошные, но и не пустяковые драгоценности, подаренные матушкой мне лично. Отец то ли не знал про них, то ли забыл, во всяком случае, в завещании он их не упомянул, и они остались у меня. Высыпала на покрывало содержимое двух замшевых мешочков и быстро пересчитала имеющуюся наличность. Получилось не много, но и не мало: около двадцати золотых монетами разного достоинства. Этого должно хватить не только на билет до какого-нибудь небольшого провинциального городка, где никому в голову не придёт меня искать, но и на спокойную скромную жизнь там в течение пары месяцев. А за это время я наверняка что-нибудь придумаю. В конце концов, после четырёх лет работы у тётушки я вполне могу вести чьё-нибудь не слишком большое хозяйство. Я ведь никому не обязана докладывать о своём аристократическом происхождении, тем более что от него и осталось-то лишь название: отец умудрился так испортить репутацию семьи Бэллмейн, что нас постепенно перестали приглашать в приличное общество, а со временем и вовсе забыли.

К тому же я очень надеялась на то, что поиски сбежавшей меня будут не слишком активными. Одной беглой невестой больше – одной меньше… дело-то, как говорится, житейское. К тому же мистеру Пидвику мало кто симпатизировал, так что и стараться никто особо не станет. Поищут для вида да и успокоятся… А мне бы годик продержаться, потом я смогу сама определять, что и как мне делать и за кого выходить или не выходить замуж. К счастью, господин Томсон, поверенный, был человеком разумным и потихоньку выдал мне мой личный экземпляр завещания со всеми полагающимися печатями и подписями.

Тихонечко открыв дверь и убедившись, что тётушка по-прежнему сидит в гостиной в ожидании гостей на традиционную карточную игру, а Ханна хлопочет на кухне и болтает с кухаркой, я вернулась в комнату и осторожно вытащила из-под кровати изрядно потёртый саквояж. Он лежал там с позапрошлого года, когда мы с тётушкой по настоятельному совету лекаря ездили на воды. У меня, правда, было впечатление, что господин Хольцман просто хотел отдохнуть от тётушкиных жалоб хотя бы несколько недель, для чего и сплавил её дышать целебным воздухом и пить тёплую воду из минеральных источников. И я его понимала, как, наверное, никто другой.

Теперь следовало сообразить, какие именно вещи мне нужно взять с собой помимо денег, документов и драгоценностей. Много в саквояж не влезет, но мне полный гардероб и не нужен: так, перебиться первое время, а там заработаю и куплю новое. Тем более что ничего модного или дорогого у меня и не было, так как тётушка считала, что молодёжь нужно держать в строгости и ограничивать в нелепых стремлениях тратить деньги на платья и шляпки.

В итоге я запихнула в саквояж пару домашних платьев, одно приличное выходное, две смены белья, несколько любимых безделушек – ну вот не смогла удержаться! – и удобные домашние туфли. Получилось не слишком много, но это и хорошо – нести-то саквояж мне самой. Написала записку, в которой просила тётушку меня простить и объясняла, что хочу прожить жизнь счастливой, что никак не сочетается с предполагаемым браком. Аккуратно сложила и оставила на столике на самом видном месте.

Приоткрыв дверь, я осторожно выглянула в коридор и прислушалась: снизу доносились голоса, и я легко узнала доктора Хольцмана, а также мистера и миссис Лайонс, давних приятелей тётушки Берты. Эта компания частенько собиралась у госпожи Бэллмейн для того чтобы сыграть пару робберов в вист. Значит, как минимум час, а то и два, меня никто не хватится. Видимо, судьба тоже решила, что брак с мистером Пидвиком – это не совсем то, что мне нужно, потому что явно была на моей стороне.

Я аккуратно закрыла за собой дверь, окинув на прощание взглядом скромную комнатку, в которой прожила последние несколько лет, и спустилась на первый этаж, страясь не скрипеть ступеньками. В гостиной, мимо которой я прокралась на цыпочках, вовсю шла игра, и тётушка Берта горячо спорила с доктором по поводу того, нужно ли менять колоду после первой половины роббера. Судя по негромкому разговору и позвякиванию чашек, доносящемуся со стороны кухни, Ханна с кухаркой пили чай.

Надев пальто, аккуратную меховую шапочку и замотав шею шарфом, я подхватила саквояж и выскользнула на вечернюю улицу.

2

Вечер ещё не наступил, но лиловые сумерки потихоньку уже начали вытеснять дневной свет, а на центральных улицах вспыхнули яркие огоньки праздничных гирлянд. В свете фонарей, которые уже давно зажгли, падающий снег приобрёл вид сказочный, завораживающий. Но мне было некогда глазеть на красоту зимних сумерек, поэтому я решительно тряхнула головой, отчего копна непослушных каштановых кудрей чуть не выскочила из-под шапочки, куда я их с определённым трудом запихала. Подозвав ожидающий пассажиров экипаж, я назвала адрес известной кондитерской, расположенной неподалёку от вокзала. Мне показалось, что так я смогу сбить со следа тех, кто будет меня искать: ведь мало ли куда я могла отправиться из кондитерской… Вокзал – лишь один из возможных вариантов.

Добравшись до точки назначения, я расплатилась и решительным шагом направилась к сверкающей огнями витрине кондитерской, лихорадочно соображая, нужно ли заходить внутрь или не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. Но, к счастью, экипаж уже взял следующего пассажира и укатил куда-то в сторону ярмарочной площади. А остальным горожанам было совершенно безразлично, куда идёт молодая девушка с дорожным саквояжем. На улицах столицы кого только не увидишь! Особенно сейчас, перед зимними праздниками…

Мимо витрины я прошла так, словно и не собиралась заходить в это царство пирожных, тортов и ароматного чая. Моей целью был вокзал: я твёрдо намеревалась смешаться с толпой пассажиров, которых в это время было даже больше, чем всегда.

Куда ехать, мне было совершенно всё равно, поэтому я смотрела на большое табло с перечнем рейсов и искала то, которое было бы отмечено зелёным кружочком, означавшим, что есть свободные места.

Неприятным сюрпризом оказалось то, что с каждой минутой таких жизнерадостных кружочков становилось всё меньше: жители столицы спешили взять билеты и отправиться к родственникам в гости. Мне в глаза бросилось название Ривестром – я даже отдалённо не представляла, где это.

Подойдя к кассе, я вежливо попросила девушку дать мне один билет до этого самого Ривестрома, но, потыкав в какие-то кнопки, кассирша с огорчением сообщила, что остался только один билет и то не до самого Ривестрома, а до какого-то Сент-Брука.

– Давайте до Сент-Брука, – поспешно согласилась я, опасаясь остаться вообще без билета куда бы то ни было. – Там уж как-нибудь доберусь, наверное.

Девушка заверила меня, что из Сент-Брука в Ривестром ходит дилижанс, так что я наверняка смогу без проблем туда добраться. Билет, правда, остался только из дорогих, в купе первого класса, но мне было уже почти всё равно, поэтому я безропотно расплатилась и, сжимая в ладошке картонный прямоугольник, направилась в сторону перрона, откуда через полтора часа поезд номер 34-О увезёт меня в новую неведомую жизнь.

Оставшееся до отправления время я потратила на то, чтобы отсидеться в маленькой чайной, обнаружившейся на вокзале. И вот наконец-то я подходила к вагону, чувствуя одновременно и страх, и какое-то радостное возбуждение. Одетый в красивую форму молодой человек, оказавшийся проводником, окинул меня удивлённым взглядом, но, проверив билет, стал несколько любезнее. И то правда: мало ли какие у богатых дам могут быть причуды! Он помог мне подняться по достаточно крутой лесенке и проводил до двери, ведущей в уютное купе. Таких дверей в вагоне насчитывалось всего пять, так как купе были просторными, и в каждом имелась пусть маленькая, но отдельная умывальня со всеми удобствами.

– Это все ваши вещи, леди? – удивлённо спросил проводник, с подозрением поглядывая на мой потёртый саквояж, который я поспешила убрать в специальный шкаф.

– Да, – я мило ему улыбнулась, – я путешествую налегке, а мои вещи отправлены багажным вагоном.

Такое объяснение, судя по всему, проводника вполне удовлетворило, а я мысленно поблагодарила авторов горячо любимых мною романов, в которых при желании можно найти подсказки для абсолютно любой жизненной ситуации. Вот и эту фразу я прочитала достаточно давно в какой-то истории о девушке, ставшей полисмагом и путешествующей по стране. Не думала, а вот ведь – пригодилось же!

Мои размышления были прерваны тем, что дверь купе распахнулась, и на пороге появилась молодая – чуть постарше меня – женщина в роскошном зимнем жакете, одна меховая отделка которого стоила больше, чем все мои платья. За ней в купе внесли несколько чемоданов и пару шляпных коробок. Всё это добро с трудом уместилось в багажный шкаф, а незнакомка присела на свой диванчик и уставилась на меня с весёлым любопытством.

– Как я рада, что мне не придётся эти двое суток путешествовать в одиночестве! Терпеть не могу скучать! Давайте знакомиться? Я – леди Лионелла Блэк.

– А я леди Луиза… Баттерфи… – я в последний момент передумала и назвала фамилию дальних родственников. Моя оговорка не ускользнула от внимания леди Лионеллы, и она подмигнула мне с видом заговорщицы.

– Вы едете в Ривестром? – поинтересовалась соседка, внимательно глядя в окно, словно надеясь или опасаясь увидеть кого-то.

– Вообще-то да, – я тоже посмотрела на платформу, но ничего интересного кроме медленно проплывающих вагонов другого состава не увидела. – Но пока у меня билет до Сент-Брука, дальше не было.

– До Сент-Брука? – она всплеснула руками. – Ну надо же! Я тоже еду именно туда. Меня пригласили на праздник, который устраивает мэр этого милого городка. Я сама там не была, но, говорят, там очень симпатично и по-провинциальному очаровательно. А вы по делам или к родственникам? Хотя… дайте-ка я угадаю! Вы сбежали от нелюбимого жениха, я права?

Я вздрогнула и посмотрела на леди Лионеллу почти с суеверным ужасом. Откуда она знает? Неужели за прошедшие полтора часа меня уже начали искать?

– Я угадала? – она восторженно захлопала в ладоши и тут же заверила меня, что никому-никому не проговорится. Наоборот, она всячески мне сочувствует и готова по мере сил помочь.

В её глазах было столько искреннего сочувствия и какой-то бесшабашности, что я не выдержала и рассказала ей почти всё: о мистере Пидвике, о планах найти работу, о желании стать самостоятельной. Буквально через полчаса мы уже освоились и болтали совершенно по-дружески, перейдя на «ты».

– А тебя пригласили на праздник в качестве гостьи? – спросила я, когда мы доели вкусный ужин, принесённый проводником, и теперь пили ароматный клубничный чай.

– Нет, – помотала головой Лионелла, – я буду там предсказывать будущее и гадать на картах.

– А ты умеешь?! – я даже чашку отставила от удивления.

– Ещё бы! Я, между прочим, достаточно известная гадалка, – гордо задрала изящный носик соседка, – я даже удивилась, что ты обо мне не слышала.

– Тётушка не одобряет подобных вещей, – тяжело вздохнула я, – да и жили мы более чем уединённо. Откуда бы я могла про тебя узнать. И что – вот прямо можешь предсказать всю правду?

– Ну я же сразу определила, что ты сбежала от жениха, – напомнила мне Лионелла, – а ведь я даже карты не раскладывала!

– Ой, и правда, – я, кажется, даже чаю расхотела, – а ты можешь мне погадать? Ну, Лионелла, ну пожалуйста!

– Хорошо, уговорила, – она встала и, подойдя к багажному шкафу, вытащила небольшой кофр из чёрной кожи и, открыв его, извлекла колоду странных карт. Я таких раньше никогда не видела.

Лионелла быстро убрала со стола всё лишнее, и я с замиранием сердца начала смотреть, как она быстро, явно привычно, раскладывает карты с непонятными рисунками рубашками вверх, что-то приговаривая еле слышным шёпотом. Я прислушалась и уловила быстрое бормотание: «Что было, что будет, чем сердце успокоится… Это сюда, это вот сюда…»

В итоге весь столик был занят картами, расположенными то по одной, то по две, то по три. Я поёрзала от нетерпения, а Лионелла прикрыла глаза и провела над картами раскрытой ладонью.

Через двадцать минут я стала обладательницей кучи сведений, которые благополучно перемешались в моей голове в нечто совершенно непонятное. Единственное, что я поняла, – это то, что впереди меня ждёт нечаянный интерес, перекрёсток, судьбоносная встреча, финансовое благополучие и счастье в личной жизни.

Мы ещё поболтали, как старые добрые приятельницы, и начали потихоньку готовиться ко сну. В купе были очень удобные диванчики, которые раскладывались и превращались в настоящие кровати. Я была в полном восторге, и Лионелла лишь посмеивалась, глядя на меня.

Между тем поезд остановился на какой-то совсем небольшой станции, и проводник, заглянув в наше купе, предупредил о том, чтобы мы не волновались: ничего не случилось, просто нужно было забрать следователя столичного полисмагического управления. Сверкая глазами, проводник поведал нам, что, оказывается, в нашем поезде будет ехать сам знаменитый капитан Мэтью Липски! Мы дружно поахали, хотя я представления не имела, кто это такой, и проводник убежал успокаивать других пассажиров.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.