Молчание
Дженнифер Макмахон
Молчание
Посвящается моей бабушке,
доктору медицины Лоре Кон Говард,
она могла объяснить все
Jennifer McMahon
Don’t Breathe a Word
* * *This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Copyright © Jennifer McMahon, 2011
© Савельев К., перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2018
* * *
Если вы держите в руках эту книгу, то принадлежите к числу избранных.
Вы должны понять, что вместе с этой привилегией приходит огромная ответственность. Знание, которое содержится на этих страницах, навсегда изменит вашу жизнь.
Будьте осторожны с теми, с кем пожелаете поделиться этими знаниями. Судьба нашего рода зависит от этого. От вас.
Пролог
Фиби
23 июня, пятнадцать лет назад
Жарче жаркого, без кондиционера, пот течет ручьями, кровать «Волшебные пальчики»[1] в придорожном мотеле вибрирует под Фиби, пока мистер Эскимо занимается с ней любовью. Он неплохо выглядит: выпирающее брюшко, но приятное лицо. Голубые глаза, напоминающие прозрачный ручей. Или песню «Голубой хрусталь», которую постоянно любила слушать мама. Разумеется, Фиби рассказала ему об этом, и теперь он иногда напевает ей эту мелодию, – что-то вроде предварительных ласк. Ей бы хотелось, чтобы он сбрил усы, но на это нет шансов, потому что они нравятся его жене.
Впрочем, его жена, в отличие от Фиби, не любит поездки на мотоцикле. У мистера Эскимо есть «Харлей», и он забирает Фиби с собой каждую субботу, когда закрывается магазин. С ветром в волосах, с насекомыми, отскакивающими от лица, с дьявольским ревом мотоциклетного двигателя… Мистеру Эскимо нравится останавливаться в конце пожарного проселка[2] и заниматься с ней любовью прямо на мотоцикле. Иногда ей кажется, что он трахается не с ней, а с мотоциклом. Впрочем, ее это устраивает. Трудно соперничать с глянцевой краской и хромированной поверхностью, где можно видеть их отражения. И это гораздо круче старшеклассников, которые и пяти минут не могут продержаться на задних сиденьях своих автомобилей.
Нет, Фиби не возражает против этого. Недавно ей исполнилось двадцать лет. Три месяца назад она переехала в Браттлборо со своими подругами Нэн и Сашей. Она хотела уехать еще дальше, возможно, даже в Калифорнию, чтобы оказаться подальше от своей матери. Но у Саши был ухажер в Браттлборо, а Вермонт все равно куда лучше того дерьмового городка вокруг мукомольни в Массачусетсе, где выросла Фиби. А когда ее мать звонит в квартиру, напившись до чертиков, Нэн и Саша отвечают с потешным акцентом и говорят, что она попала в китайский ресторан. Ее мать спрашивает: «А Фиби там?» – и Нэн отвечает: «Утка по-пекински? Хорошо! Сегодня специальное предложение, с клецками». Потом они надрывают животики от смеха.
Они живут в дешевой съемной хибаре с грязными стенами и навесными потолками, где по крыше шастают белки (одна из них провалилась в дыру, когда Саша готовила лапшу рамен – отличная история для рассказов на вечеринке), но в целом стараются не высовываться, так что все в порядке. Фиби устроилась на работу продавщицей мороженого в «Классном Рожке», что дает возможность вносить свою долю за аренду и изрядно забавляет ее. Дети приходят в «Рожок» в основном из-за игральных автоматов и оставляют сдачу в «Клешне», пытаясь вытащить одну из мягких игрушек или фальшивые солнечные очки в модной оправе.
Шеф Фиби, мистер Эскимо, на двадцать лет старше ее. Он принимает таблетки от давления и носит туфли с ортопедическими вставками. У него растут волосы на спине. Она старается не прикасаться к ним во время секса, но в конце концов все равно запускает туда пальцы. Ей противно, но она не может удержаться. Фиби, она такая.
Она лежит на комковатом матрасе в мотеле, стараясь не думать о волосах на его спине или о том, что сегодня его дыхание особенно зловонное. Прогорклое, как тухловатое мясо. Может быть, мистер Эскимо на самом деле оборотень. Фиби представляет, как он целиком покрывается шерстью и отращивает клыки в полнолуние. Хватит! Она очищает голову от мыслей и пробует расслабиться; пусть «Волшебные пальчики» делают свое дело снизу, пока мистер Эскимо трудится над ней. Его глаза плотно закрыты, лицо вспотело, губы под нелепой полоской усов извиваются, как гусеницы (подруги считают классным, что Фиби встречается с богатым мужчиной старшего возраста), но ее внимание привлекает телевизор на стене за ними.
Телеэкран мерцает и сияет тускло-голубым огнем вечерних новостей. Диктор рассказывает о пропавшей девочке из Хармони. Три дня назад она пошла в лес за домом и не вернулась. Она говорила, что в этом лесу есть дверь, расположенная где-то в руинах старого заброшенного города. Она сказала младшему брату, что встретилась с Королем фей и что он собирается взять ее к себе домой, чтобы она стала его королевой.
Диктор сообщает, что от старой деревни в лесу остались лишь каминные трубы и ямы от погребов. Кусты сирени и яблони на заросших дворах. Как ни странно, маленькое поселение называлось Рилаэнс[3], и оно не было указано ни на одной карте. Вероятно, его обитатели вымерли от эпидемии гриппа в 1918 году. Или, как гласила местная легенда, пятьдесят с чем-то жителей были перенесены в мир иной. Глаза диктора хитро поблескивали, потому что все любят истории о призраках.
– Некоторые горожане, с которыми я беседовал, сообщили о странных звуках, доносившихся из леса, призрачном плаче и стенаниях. Кое-кто даже говорит, что если пройти мимо ночью, то услышишь, как дьявол шепчет твое имя. Другие говорят, что видели зеленый туман, который иногда принимает человеческую форму.
Камера ближним планом показывает морщинистое лицо старой женщины.
– В лесу не место для детей, – говорит она. – Рилаэнс населен призраками, и все знают об этом. Я даже своей собаке не разрешаю бегать туда.
Диктор говорит, что следов пропавшей девочки так и не обнаружили, не считая единственной серебристо-розовой кроссовки «Найк» шестого размера, найденной в яме от погреба. Потом камера откатывается назад и показывает панораму леса, такую же обычную, как и в окрестностях любого городка.
Фиби отворачивается от телевизора и пытается сосредоточиться на происходящем. Проводит пальцами по гриве волос (кажется, она стала еще гуще?) на спине мистера Эскимо. Тем не менее Фиби продолжает думать о лесе рядом с Хармони и гадает, где может находиться та самая дверь. В толстом древесном стволе? За валуном?
Большинство людей скажет, что никаких воображаемых дверей не существует. Но Фиби знает правду.
Не заглядывай под кровать.
Капля пота мистера Эскимо падает Фиби на грудь, отчего у нее пробегают мурашки по коже.
На самом деле это глупо. Бред какой-то. С детства она прячет под каждой кроватью, на которой ей приходится спать, что-нибудь большое и надежное: коробки с книгами, которые она никогда не читала, объемистые сумки со свитерами и обувью.
Она знает, что иногда он по-прежнему там – не под кроватью, но в тенях у автобусной остановки, шныряет вместе с бездомными кошками за мусорными контейнерами у ее многоквартирного дома. Он повсюду и нигде. Размытое пятно, намек на движение в уголке глаза. Насмешливая улыбка, которую она представляет.
Фиби невольно вздрагивает.
Мистер Эскимо кончает с ревом довольного оборотня.
– Как тебе? – спрашивает он, как только переводит дух.
– Как сливочный пломбир, – привычно отвечает она, стараясь отделаться от мыслей о дверях и разных существах, которые могут выходить оттуда.
– С вишенкой наверху? – с улыбкой спрашивает он.
– Мм, – откликается она. – Очень вкусная вишенка.
Он со смехом скатывается с нее.
– Эй, – говорит она. – Мы ведь близ Хармони?
– Рядом с Хармони, – поправляет он. По правде говоря, Фиби умеет говорить грамотно, но вставляет такие словечки, чтобы подзадорить его. – Да, это городок по соседству.
– Мы можем заехать туда, прежде чем вернемся? Я хочу посмотреть на лес, где пропала эта девочка.
Это появляется снова в темном углу комнаты, как раз за пределами зрения. Туманная фигура кивает и улыбается. Фиби скорее чувствует, чем видит ее. Она поворачивается, и фигура пропадает.
На въезде в Хармони, сразу за молочной фермой с покосившейся силосной башней, находится массивный валун с высеченной на нем молитвой «Отче наш». Фиби запомнила слова этой молитвы еще в воскресной школе, ее мать тогда встречалась с уверовавшим водителем грузовика, который держал блестящую пластиковую фигурку Иисуса на ветровом стекле.
Фиби крепче обнимает мистера Эскимо, когда слышит в голове слова: «Не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого».
Ее пробирает озноб, несмотря на жару и десятифунтовую кожаную куртку с миллионом карманов и молний, которую она выставила напоказ, пытаясь привлечь внимание мистера Эскимо.
Дорога изгибается налево и ведет к центру города. Справа стоит методистская церковь Хармони с доской объявлений, обещающей громадную благотворительную распродажу в субботу. Ниже заглавными буквами написано: МОЛИМСЯ ЗА ТО, ЧТОБЫ ЛИЗА ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ ЖИВОЙ И ЗДОРОВОЙ. На другой стороне улицы находится универмаг, почтовое отделение и пиццерия. В городке полно репортеров, отчего мистер Эскимо начинает дергаться и нервничать.
– Я подожду здесь, – говорит он и останавливает мотоцикл возле универмага. – Если хочешь, погуляй вокруг.
Фиби нетрудно найти дом девочки. Она поворачивает с Мейн-стрит на Спрюс-стрит и видит большую старую развалюху с облупившейся краской, заросшей лужайкой и крыльцом, нуждающимся в новых перилах. Вокруг уже собралась толпа зевак, притянутых трагедией, как металлические крошки магнитом. Фиби стоит на другой стороне улицы, жарясь на солнце в своей тяжелой куртке, и изучает дом, который раньше, наверное, был довольно красивым. В левом окне наверху мальчик в футболке с Суперменом отодвигает занавеску и смотрит на людей. Его встрепанные темные волосы падают на глаза. Он смотрит на толпу, на Фиби, и внезапно она понимает, что не должна находиться здесь. Не надо было приходить сюда. Но это все равно что трогать волосы на спине у мистера Эскимо.
– Ты пришла, чтобы увидеть фей? – спрашивает ее какая-то девочка.
– А? – произносит Фиби и поворачивается к ней.
Девочке, наверное, не больше десяти, и она с ног до головы одета в розовое. К ее блузке прикреплен маленький дешевый пластиковый компас, похожий на призовую игрушку из коробки крекеров. А бледные руки, выглядывающие из коротких рукавов с рюшами, покрыты ярко-красными рубцами.
– Я подумала, что ты похожа на других. Что ты пришла сюда, чтобы увидеть фей. Потому что я могу тебе показать нечто действительно особенное, что принадлежит самому Королю фей. Пять долларов, и я покажу.
Фиби смотрит в окно и видит, что мальчик исчез. Она лезет в карман джинсов, достает мятую пятерку и протягивает ее.
– Следуй за мной, – говорит девочка.
Они проходят мимо толпы и машин с репортерами и идут по улице к белому дому. Там поворачивают во двор, огибают дом и идут мимо качелей и пересохшего огорода, который давно нуждается в поливе. Потом девочка вступает в лес.
– Держись поближе, – говорит она.
Фиби хочется сказать, что она не желает ничего видеть. Черт, а вдруг мистер Эскимо вообще не дождется ее; жена ждет его дома к ужину. Девочка идет очень быстро.
– Постой! – восклицает Фиби и устремляется за ней.
Она вспоминает слова старухи из новостей: «Детям не место в лесу».
Они трусцой бегут между деревьями, через ручей в темную чащу. Фиби хочет повернуть назад, но уже поздно. Она сама не найдет дорогу обратно – здесь нет ни тропинок, ни ориентиров. Везде одно и то же: деревья и камни, деревья и камни. Они спускаются по склону холма, где деревья расступаются перед ними. А потом Фиби видит на некотором расстоянии слева желтую полицейскую ленту, обмотанную вокруг деревьев.
– Туда, – говорит девочка и ведет ее в другую сторону.
– Что это было? – спрашивает Фиби. – То место, где пропала Лиза? Это Рилаэнс?
Девочка улыбается.
– Здесь везде Рилаэнс, мисс.
На ходу девочка начинает напевать мелодию песни, которую Фиби почти узнает. Потом мелодия превращается в «Голубой хрусталь»… это невозможно, никто младше сорока лет не слушает подобную музыку, но именно это она и слышит.
– Что ты поешь? – спрашивает Фиби.
– Я не пою, – отвечает девочка. – Подожди минутку, я скоро вернусь.
Она убегает вперед и оглядывается, чтобы убедиться, что Фиби осталась на месте.
Фиби смотрит на часы, беспокоясь о возвращении на Мейн-стрит, к универмагу, где ждет мистер Эскимо. Она представляет, как он расхаживает между стойками с дешевыми открытками, леденцами из кленового сахара и спреем от насекомых. Он обязательно завяжет беседу с хозяином, как это принято между коллегами по малому бизнесу.
Вокруг тихо. Слишком тихо. Фиби не слышит ни птичьего щебета, ни комариного писка. Она вспоминает молитву «Отче наш». С какой стати ее высекли на обтесанном валуне? Почему бы не написать «Добро пожаловать в Хармони»? Она начинает читать молитву, потом останавливается и обзывает себя идиоткой.
Куда, черт побери, подевались все птицы?
Хруст ветки. Какая-то тень движется за деревьями. Фиби задерживает дыхание и облегченно выдыхает, когда из молодой рощицы выходит девочка в розовом. Она держит в руках бумажный пакет. Фиби смотрит, как она с улыбкой приближается, как болтается маленький компас, пришпиленный к ее блузке.
– Смотри, – говорит она и протягивает Фиби открытый пакет; та берет его и заглядывает внутрь. Сначала она чувствует запах, землистый и отдающий гнилью. Потом она понимает, что комок, на который она смотрит – это вовсе не комок. Это пальцы, распухшие и согнутые.
Фиби вскрикивает, роняет пакет и отступает на шаг.
Девочка разочарованно качает головой, потом берет пакет, открывает его и лезет внутрь. Фиби хочется кричать и умолять ее не показывать, что лежит внутри. Но когда девочка вынимает содержимое, Фиби видит, что это всего лишь перчатка. Коричневая перчатка из толстой кожи, сохранившая форму руки.
– Это его вещь, – говорит девочка.
– Чья? – спрашивает Фиби и подходит ближе. Ей хочется потрогать перчатку, но она боится. Это большая перчатка, покрытая бурыми пятнами и какая-то неправильная. Сбоку, сразу же за мизинцем, пришит дополнительный палец; черные стежки неровные и похожи на хирургический шов. Перчатка Франкенштейна.
Девочка улыбается и нежно поглаживает мягкую кожу дополнительного пальца.
– Короля фей, – отвечает она.
Часть I
Первый контакт
Случайностей не бывает.
Не бывает слепой удачи, везения или совпадений.
Представьте огромную и сложную паутину, которая соединяет все сущее.
Мы можем научить вас видеть эту паутину.
Мы можем научить вас быть пауками, а не мухами.
Вы поймете, как тесно связаны наши миры.
Вы поймете, что это мы, Фаэри, определяем вашу судьбу.
Скоро вы узнаете, что никогда не остаетесь одни.
Глава 1
Фиби
4 июня, наши дни
– Ты уверен, что это правильно? – спросила Фиби, изо всех сил стараясь выглядеть бодрой девушкой, любящей приключения.
Сэм посмотрел на карту и уточнил направление.
– Совершенно уверен, – немного обиженно ответил он. Он уже устал повторять, что они движутся в нужную сторону. Нет, они не заблудились.
Последний дом остался в нескольких милях позади. Они прошли по заросшим полям и коровьим пастбищам мимо заросшего пруда и вступили под сень густого хвойного леса. Вокруг не было никаких признаков цивилизации. Фиби понимала, что пора привыкнуть к этому после пятнадцати лет жизни в Вермонте, но она все еще испытывала нервозность, когда не знала, где находится ближайший «Макдоналдс».
– Где-то здесь есть настоящий вековой лес, – сказал Сэм, переводя взгляд с дороги на карту, раскрытую на сиденье между ними. – Может быть, завтра мы доберемся до него пешком.
– Вот радость-то, – буркнула Фиби. Сэм однажды привел ее в «вековой лес»: куча старых деревьев с табличкой перед ними. Сэм фотографировал и делал записи в маленьком путевом дневнике в черной обложке. Другие парни водили своих девушек в кино и рестораны. Жаркое свидание с Сэмом подразумевало топографические карты и пешие походы.
– Ты можешь остаться здесь и разложить пасьянс или заняться чем-то еще, – предложил Сэм.
Фиби потянулась и сжала его руку.
– Если ты собираешься в поход, то я с тобой. Старые деревья, вот и мы! – Она издала задорный ковбойский возглас «Йу-хуу!», и Сэм рассмеялся.
Уикэнд в уединенной лесной хижине не сочетался с представлением Фиби об уютном отдыхе. Когда Сэм впервые сказал ей об этом, она сначала решила сослаться на работу, но потом поняла, что нужно ехать с ним. Сэм с детства не видел свою кузину Эви – с того самого лета, когда пропала Лиза. На прошлой неделе Эви позвонила и как гром с ясного неба сообщила, что у нее есть новости о Лизе, что-то такое, о чем она может рассказать Сэму только при личной встрече. И, разумеется, Сэм рассказал Эви о находке старой «Книги фей», которая принадлежала Лизе, поэтому было решено, что им нужно встретиться как можно скорее. Эви арендовала на выходные дни хижину в северном графстве Вермонта и позвонила Сэму, чтобы сообщить ему схему проезда. Хижина находилась примерно в полутора часах езды к северу от того места, где жили Сэм и Фиби.
– Мы приедем к тебе, – сказала Эви. – Я уже целую вечность не была в Вермонте.
Сама хижина находилась в глубине леса, и туда можно было добраться только по старой лесовозной дороге.
– Мне говорили, что дорога в очень плохом состоянии, – сообщила Эви.
– Почему мы не можем встретиться в «Холидей Инн»? – пожаловалась Фиби, когда услышала это. – Или хотя бы в придорожной гостинице?
– Потому что у Эви все должно выглядеть как приключение, – сказал Сэм. – В этом отношении она всегда была точно такой же, как Лиза. Нельзя просто поехать на велосипеде в магазин за жевательной резинкой. Это должна быть проблема жизни и смерти, битва добра и зла из-за пачки «Даблминта», которая на самом деле является тайным противоядием от смертельного яда какой-то колдуньи.
Эви велела Сэму остановиться на грунтовом съезде с шоссе № 12, в полумиле после знака «Осторожно, лоси». Она со своим мужем Элиотом собиралась забрать их в 17.00 в пятницу.
– Не забудь «Книгу фей», – сказала Эви. – И все остальное, что могло сохраниться с того лета.
Вот почем Фиби присоединилась к Сэму в его поездке: узнать все возможное о Лизе (до прошлой недели Сэм редко упоминал о ней) и, наверное, наконец добраться до содержания знаменитой «Книги фей».
«Узнать все, что только можно, о Лизе, потому что Сэм точно ничего мне не расскажет». Этот пункт находился в верхней части списка ее маленького блокнота на спирали, который она носила с собой. Фиби нравилось составлять списки. Казалось, ничто не имело смысла, пока она не записывала это на бумаге, и ни одно дело не оставалось законченным, пока она не вычеркивала его из списка. Еще она наловчилась составлять списки «за» и «против». Фиби совсем не боялась, что Сэм обнаружит эту памятную книжку и узнает ее тайные мысли, поскольку он (как и все остальные) считал ее почерк совершенно неразборчивым. Он называл его «иероглифами». На самом деле это была система, которую она изобрела в детстве, после того, как застигла маму, читавшую ее дневник: аббревиатуры, зеркальное написание некоторых букв и слов, случайно вставленные цифры и знаки препинания, и все это маленькое, просто крошечное. Когда Фиби было нужно – например, на работе или в записке для Сэма, – она писала разборчиво, крупными печатными буквами, понятными для всех.
Разумеется, у Сэма был красивый почерк. Аккуратный, наклонный, почти такой же, как у его матери, – она научила Лизу и его самого почти безупречному каллиграфическому письму.
Они достаточно легко нашли нужный съезд, но Эви и Элиот опаздывали. Фиби опустила солнцезащитный козырек и посмотрелась в зеркало. Для тридцати пяти лет она неплохо выглядела, но уже замечала тонкие морщинки в уголках орехово-карих глаз. Она обнаружила лишь два-три седых волоса в своих длинных, почти черных локонах и выдернула их, пока Сэм не заметил. Фиби знала, что Сэму наплевать, но ей было не наплевать. Сэму недавно исполнилось двадцать пять лет, и Фиби, как ее дразнили подруги, крала младенца из колыбели. «Женщина среднего возраста», – как шутил Сэм.
Она достала из сумочки губную помаду и аккуратно накрасила губы. С тех пор как Фиби стала жить с Сэмом, она заметно убавила макияж, – он называл это «боевой раскраской» и клялся, что наиболее сексуальной она выглядит поутру, до того, как уложит волосы или займется лицом. Даже сейчас он закатил глаза при виде губной помады.
– Не знаю, кого ты пытаешься впечатлить, – сказал он. – Эви всегда отличалась мальчишескими ухватками.
Фиби пожала плечами.
Полтора часа ожидания в автомобиле, с его смешанным букетом из бензиновых выхлопов, старого пролитого кофе и сладковатого запаха лосьона после бритья, в конце концов истощили терпение Фиби. В желудке что-то подозрительно ворочалось; сальный привкус помады стал последней каплей.
– Думаю, мне нужно размять ноги, – сказала она, и ее рот наполнился слюной, как будто в любую секунду могла открыться рвота.
Сэм потянулся и взял ее за руку, поглаживая костяшки указательным пальцем.
– Ты в порядке, Би? Что-то ты очень побледнела.
Он пощупал ее лоб, проверяя температуру. Это был ласковый жест. Она взяла руку Сэма и поцеловала пальцы. Его ладони были в мозолях от работы с деревом и почернели: сосновая смола, смазка от бензопилы. Его пальцы слабо пахли бензином и лавандовым мылом.
– Все нормально, – сказала она и мягким движением убрала его руку с лица. – Просто слишком долго сидела в машине. Немного свежего воздуха, и я буду как новенькая.
Сэм кивнул и посмотрел на часы.
– Не уходи далеко. Они могут приехать в любую минуту.
Фиби шутливо отсалютовала ему и вышла из автомобиля, притворившись, что проверяет свои невидимые часы (она не выносила давления на запястья).
– Сверим часы, капитан, – сказала она. – Вернусь через десять минут.
– Только не заблудись! – окликнул он. – Оставь хотя бы след из хлебных крошек.
Глубоко дыша, чтобы справиться с тошнотой, Фиби наклонилась, чтобы завязать ботинки от «Док Мартенс». Она нашла их в магазине подержанной обуви и теперь всегда носила во время прогулок на природе.
Надежно завязав шнурки, Фиби двинулась вперед по лесовозной дороге, а Сэм оставался за рулем и изучал карту в очередной попытке убедиться, что они находятся в нужном месте. Сэм был основательным парнем, и Фиби находила это успокаивающим. Ее собственное чувство уверенности было подобно мотыльку, бессмысленно бьющемуся о лампочку.
Сэм и Фиби были вместе уже три года – факт, в который Фиби до сих пор не могла поверить. Они познакомились в ветеринарной клинике, где Фиби работала в приемной. Сэм принес раненую пеструю неясыть, которую нашел во время прогулки в лесу.
– Не знаю, что случилось, – задыхаясь, сказал он. Его руки кровоточили там, где сова немного порвала его своими когтями. – Я просто нашел ее в таком состоянии.
Сова была обернута в клетчатую фланелевую рубашку; ее глаза имели глубокий коричневый оттенок.
У Сэма были похожие глаза – темно-шоколадные, с самыми потрясающими ресницами, которые Фиби когда-либо видела у мужчины. Она мгновенно оценила его чувствительность, что было необычно для нее, поскольку ее регулярно привлекали бесчувственные «плохие парни». Она стала профессионалом в тупиковых отношениях с такими типами, чье представление о долговременных отношениях сводилось к еженедельным встречам за стойкой бара с закусками. Она не возражала – по крайней мере, это было привычно и безопасно. Но что-то случилось с ней, когда она увидела, как Сэм нянчится с этой совой, – как будто открылась дверь, и Фиби мельком увидела, чего ей не хватает.