– Но там ведь сейчас свирепствует «чёрная смерть». Говорят, трупы некому хоронить, и они остаются не погребёнными гнить в своих домах. Спаси и сохрани, Господь, Англию.
– Тогда почему она до сих пор жива? Или чума начинается после её отъезда? Сохрани нас, Господь!
– Не знаю отчего, но мне страшно от одного вида её нечеловечески красивого лица. Уж не служит ли она Дьяволу?
– Если сократить её имена, то получится Люцифер. Может быть, поэтому болезнь обходит её стороной?
– Не говорите глупостей! По вам, так всё, что красиво, то порочно. Ей просто везёт.
– Как будто «чёрную леди» может прибрать «чёрная смерть».
В толпе послышался довольный смех: всем понравилась игра слов. Лусия усмехнулась. Ледяная улыбка застыла на полных губах. Если бы сплетницы знали, насколько их шутки и домыслы близки к истине.
– Как может незамужняя графиня свободно разъезжать в сопровождении горстки рыцарей? Правда, я не отказалась бы оказаться под таким сопровождением.
Толпа разразилась новым приступом смеха.
– Она вдова! Мне говорили, что леди Гомо схоронила пятерых мужей, последний из которых погиб, закрыв своим телом самого короля Альфонсо XI. Вот те крест!
– Побойся Бога! Пять – это слишком. Я слышала лишь о троих.
– Так сколько же ей лет?
Но ни на один из задаваемых вопросов никто не смог дать вразумительного ответа. Так было всегда и везде.
Наконец Лусия достигла ограждённого под ристалище поля. Она, откинув капюшон, прошла мимо стоящих на входе стражников и огляделась, пытаясь определить, в какую сторону двигаться дальше.
Графиня улыбнулась склонившему голову молодому сквайру, дышавшему через раз под взглядом бездонных глаз черноокой красавицы. Она разрешила сопроводить себя до ложи, украшенной чёрной шерстью, перевитой алыми лентами. Леди Гомо милостиво позволила поцеловать край шёлкового платья и слегка прикоснулась к узкому, покрытому лёгким пушком подбородку. «Такой юный, почти невинный…»
Раскрасневшийся от чувств мальчик вскинул голову, чтобы поблагодарить за оказанную милость. Он даже не почувствовал, как прекрасная дама царапнула пухлую щёку острым, словно бритва, ногтем, перед тем как отпустить прислуживать своему лорду.
«За всё в этой жизни приходится платить; ты заплатишь за любезность. Мир праху твоему! – Алые губы благородной дамы сложились в довольную улыбку. – Ещё одна жертва порочной красоты».
Она перевела взор на роскошную ложу под голубым балдахином, украшенную пылающими сердцами и стрелами, предназначенную для Королевы любви и красоты, и криво усмехнулась; грязно-зелёный шёлк внутренней обивки плохо гармонировал с бордовым как густая подсохшая кровь цветом её платья. В том, что именно ей предстоит восседать в этой ложе, Лусия не сомневалась.
Прогремели трубы, герольды объявили правила турнира и имена титулованных участников, назвали призы для победителей.
Великолепное действо начиналось.
Испанка откинулась на спинку высокого кресла, с интересом разглядывая кавалькаду рыцарей, въезжавшую под радостный рёв зрителей на огороженное деревянным забором ристалище. Воины в начищенных до блеска доспехах восседали на могучих латных конях, покрытых сверкающими золотом попонами. Диковинных расцветок плюмаж, украшавший сияющие на солнце шлемы, и причудливые фигурки нашлемников парили в небесной лазури.
Сопровождали участников турнира знатные особы и дамы, надевшие праздничные наряды, сшитые из дорогих тканей.
Графиня пыталась разглядеть среди разодетых, словно павлины, людей того, за кем охотилась почти год, переезжая из одного города в другой, всегда чуть опаздывая. А может быть, ей нравилась неспешная охота?
Она вздрогнула и слегка приоткрыла рот, заметив мужчину, поразившего красотой её безжизненное сердце. Лусия преследовала Гэбриэла с октября прошлого года. С тех пор как один из двенадцати кораблей, бороздящих океан под флагами славного итальянского города Генуя, пришвартовался в сицилийском порту Мессины, куда Чёрная Леди прибыла после длительного путешествия по Востоку.
Она столкнулась с графом на ярмарке. Молодой, стройный, с благородными чертами гордого профиля – он выделялся на общем фоне серой людской массы. Но не это поразило искушённую в мужской красоте испанку и даже не редкий изумрудный цвет глаз Гэбриэла Брина. Лусия не могла забыть его запах; аромат сильного тела, в котором перемешались нотки цитрусов жарких стран, сочной зелени лугов Ирландии, свежести севера и что-то, что не давало покоя.
Она не могла припомнить один из компонентов запаха, и это сводило с ума.
Лусия Фернанду сотни раз представляла мускулистого лорда в своей постели, чувствовала волну оргазма от ощущения его вкуса на губах, жар тела, способный согреть холодное сердце. Она хотела заполучить незнакомца в свиту, а свои желания высокородная сеньора привыкла воплощать в жизнь.
Лусия оценивающим взглядом рассматривала спутницу, сопровождающую предмет её вожделения; совсем юная, хрупкая, светловолосая девушка, с зелёными глазами, но не такого насыщенного, как у жениха, цвета. Де Гомо удивилась, почему посчитала эту пигалицу невестой графа. Но тут же утвердилась в своей догадке, заметив, с какой нежностью тот поцеловал тонкий пальчик девушки, отягощенный массивным перстнем со сверкающим на солнце кровавым рубином. Влюблённые обменялись красноречивыми взглядами, и замухрышка смущённо опустила голову.
Если бы сердце Чёрной Дамы билось, то сейчас оно отдавало бы в районе горла. Плоский живот стянул спазм боли, плохо контролируемый гнев рвался наружу. Ей необходимо было дать ему выход, но так, чтобы не навредить Гэбриэлу.
Миледи с ненавистью взглянула на молодого оруженосца графа: гнедой жеребец под юношей споткнулся и рухнул, увлекая за собой седока.
Кавалькада нарушила строй. Лошади рыцарей, не видевших, что творится впереди, вставали на дыбы, несправедливо понукаемые шпорами хозяев. Ещё несколько всадников к удовольствию толпы, потешающейся над неуклюжестью господ, рухнули наземь. К несчастным спешили слуги. Образовался затор, справиться с которым не могли в течение некоторого времени. Удержавшиеся в сёдлах дамы и рыцари объехали свалку из копошащихся тел и продолжили шествовать.
Лусия почувствовала давящую тяжесть в висках и обернулась в конец процессии, заметив, с каким удивлением Блэк переводит взгляд с неё на молодого графа. Волна ярой ревности, посланная Ульфом, пронзила сердце. «Чёрный волк» не сдаст без боя позиции фаворита, и с этим ей придётся считаться.
Испанка расстроилась, потеряв всякий интерес к предстоящим сражениям. Она скучающим взглядом рассматривала лошадей, покрытых штандартами рыцарей. Бедные животные с нелепыми капюшонами на головах тащили на спинах тяжёлых воинов.
Прекрасные дамы, за исключением нескольких представительниц, вовсе не были красавицами. Кричащие цвета их громоздких нарядов раздражали. Графиня ухмылялась, разглядывая сквозь вуали лица девиц, привлекавших внимание женихов лишь богатым приданным.
Миром правит золото, за которое можно купить всё: титул, привилегии, замки, красивых любовниц, искусных любовников. Так было и будет всегда.
Де Гомо заметила некоторое волнение в конце кавалькады и устремила туда взор. Внезапно зазвучали трубы, призывая к тишине, и герольд объявил о присоединившемся в последний момент участнике. Рыцарь в чёрных доспехах, с изображением разорванного сердца на щите, пожелал остаться инкогнито.
По толпе прокатилась волна возгласов: на некоторое время безымянный рыцарь оттянул всё внимание на себя. Каждый гадал, что привело таинственного незнакомца на ристалище. И все соглашались в едином мнении: преданная любовь, раз кровоточащее сердце заняло место на его щите.
Скучающая улыбка покинула полные губы графини. Она с новым интересом разглядывала дам, пытаясь определить, кто из этих дурнушек стал причиной появления неизвестного. От проницательного взгляда чёрных глаз не ускользнула внезапная бледность спутницы Гэбриэла. «Вот тебе и мышка!»
Испанка хищно улыбнулась, облизывая пересохшие губы. Турнир обещал быть интересным!
Дамы оставили рыцарей, занимая места в ложах. Герольды осмотрели вооружение и позволили соперникам удалиться в шатры для приготовления к поединкам.
Графиня знала, Ульф ждёт традиционного поцелуя перед состязанием, но не хотела, чтобы он заметил в её глазах заинтересованность в другом рыцаре.
Она отправилась к судьям. И, получив заверения, что в случае необходимости любой бой по её просьбе будет остановлен, вернулась в ложу. За улыбку или нежный взгляд знатной испанки вельможи готовы были на всё. Именно во славу красоты устраивались рыцарские турниры, а женщины прекраснее прежде они не видывали.
Снова зазвучали трубы, герольды во второй раз вызвали рыцарей на поле. Судьи осмотрели лошадей турнирных бойцов. Наступила волнительная пауза. Кони под готовыми к сражению воинами, закусив удила, нетерпеливо переступали ногами. Жеребцы и их наездники рвались в бой.
В ложах почётных зрителей, так же как и на скамьях с простолюдинами, стояла полная тишина – все замерли в ожидании. Лишь дамы, во славу которых доблестные рыцари собирались пролить кровь, шептали беззвучно молитвы, выпрашивая у Бога милости к предметам своей любви.
Лусия не молилась. Она изучала соперников, отмечала разъедаемые злобой и завистью души, видела, кто готов нарушить правила турнира, определяла тех, кто сможет противостоять её рыцарям.
Графиня долго всматривалась в прибывшего последним воина. Шлем не мешал ей видеть то, что недоступно было другим. Красивый мужчина с ликом ангела и взглядом познавшего ад всё больше заинтересовывал её. Она ощущала волны его ненависти, направленные не только на Брина, но и на вероломную подругу детства.
Слишком долго он пробыл в крестовом походе, уничтожая сарацин. Обещавшая ждать нарушила клятву верности и должна ответить за это. Он заставит обоих рыдать кровавыми слезами.
Испанка почувствовала в рыцаре родственную душу: этот воин умел и любил убивать!
В третий раз прогремели трубы, и старший герольд объявил имена соперников, которым предстояло сражаться в первом туре.
Лусия всегда наслаждалась действием кровавых игрищ, ощущая на губах каждую каплю потерянной рыцарем крови; боль сильных мужчин не только согревала, но и доводила её до экстаза. Она ждала появления на ристалище своих фаворитов, к коим час назад отнесла и безымянного воина.
