– Неизвестно, – ответил Ханна Соль. – Обоих нашли возле связного зеркала. На телах нет повреждений, на лицах застыло удивление. Причину смерти установить не удалось, а духи… Они будто бы внезапно решили покинуть физическую оболочку.
– И ты не мог их найти? – всплеснула Вера руками. – И не смотри так на меня, здесь все свои, и твой маленький секрет никого не удивит!
– В самом деле, у кого госпожа могла настолько хорошо выучиться этакому скверному делу, как не у родного отца? – прокомментировал Керр вполголоса, и она наступила ему каблуком на ногу.
– В том-то и дело, Вэра, – медленно выговорил Ханна Соль, – что я не сумел обнаружить этих духов. Их нет на дороге предков, но они не могли уйти настолько далеко, уверен.
– А как насчет настойки олетты и прочих снадобий, способных разлучить дух с телом? – припомнила она эскападу Соль Вэры, из-за которой и оказалась в этом теле.
Хозяйка его давно уже ушла по дороге предков в неведомые дали, а угодившей в него обычной женщине пришлось привыкать быть настоящей ведьмой знатного происхождения. Это, справедливости ради, давалось без особого труда: видимо, у двух таких разных людей имелось сильное сродство характеров…
– Я же сказал, признаков насильственной смерти нет.
– Она могла быть и не насильственной. Такие зелья, случается, пьют добровольно, если надеются избавиться от пристального внимания грязных магов, – фыркнула Вера.
– Не сходится – в этом случае тела остались бы живы, – сказал вдруг Ран, будто сбросив оцепенение, настигшее его при известии о смерти родителей.
Вера знала: они не были близки, даже не общались последние круга три, но все-таки…
– Это смотря что с чем смешать, – ответила она.
– Следов каких-либо снадобий тоже не обнаружили, – покачал головой Мирайни и опустился в кресло, с удовольствием вытянув ноги.
Ханна Соль последовал его примеру, а Вера привычно пристроилась на широком подоконнике. (На этом она тоже опасалась проколоться первое время: здесь мужчина вполне мог сидеть в присутствии дамы, в особенности в близком кругу, с равными по положению. Вот Гайя – те остались стоять, но лишь потому, что не получили иного распоряжения от госпожи.)
– То есть получается, что они находились возле зеркала и вдруг расстались с жизнью? – спросила она. – А не удалось восстановить мизансцену? Оба они подошли к стеклу или по очереди? Вместе ли скончались или опять-таки с разницей во времени?
– По всему выходит, что смерть их наступила одновременно или почти одновременно. – Ханна Соль выудил из воздуха и швырнул Вере тяжелую папку. – Вот заключение наших с господином Мирайни личных врачей, можешь ознакомиться. Других, как ты понимаешь, мы допустить к обследованию тел не могли.
– Не понимаю, – упрямо сказала Вера, просматривая бумаги. – Господин Мирайни лишь сказал, что бабушка Рана была его Мири и оставалась ею до самой кончины, но не объяснил, почему так вышло. Я могу лишь предположить, что она знала нечто настолько важное… а может, опасное для господина Мирайни или еще кого-то, что он не мог позволить себе разрешить ее от клятвы верности. И неясно, перешла ли к матери Рана по наследству лишь эта клятва или знание тоже. Если второе, тогда есть мотив для убийства, я права?
– Тебе нужно было идти в императорские дознаватели, – сделал он комплимент.
– Благодарю, это слишком скучная работа.
Вера внимательно вчиталась в убористые строки. Оба мага-лекаря (а сомневаться в их компетентности не приходилось, абы кого Гайяри и Мирайни при себе держать бы не стали) утверждали, что смерть четы Эдор наступила от неизвестной причины, неотличимой от естественной. Умерли они, если судить по состоянию тел, практически одновременно. К сожалению, к моменту появления специалистов слуги успели перенести тела хозяев в их покои, а потому пришлось довольствоваться описанием, пускай и более чем подробным.
Со слов горничной получалось, что рано утром она вошла в кабинет господина Эдора, чтобы, как обычно, навести порядок, и увидела супругов в кресле перед зеркалом. Удивилась еще: они давно уже ночевали по разным спальням… Хотела уйти потихоньку: если господам угодно примиряться в такое время и в таком месте, так это их личное дело, слуг вовсе не касающееся (хотя такая новость сделала бы девушку героиней дня среди челяди). Однако заметила вдруг, что голова госпожи как-то странно запрокинута, рискнула подойти ближе и поняла, что глаза у той широко открыты и остекленели. Тогда уж девушка догадалась поискать признаки жизни, не нашла их и подняла тревогу.
– Выходит, господин Эдор сидел в кресле перед зеркалом, – пробормотала Вера, взглянув на схематичный рисунок, – а супруга, видимо, стояла рядом с ним. Может быть, он позвал ее, чтобы показать… Не знаю, что-то или кого-то.
– Нет, получается, что она оказалась между ним и зеркалом, – добавил Керр, бесцеремонно сунув нос в бумаги. – Иначе упала бы на пол, а не мужу на колени. А по такому расположению выходит, будто…
– Ну, договаривай, – подбодрил Ханна Соль.
– Будто она стояла лицом к зеркалу, и ее толкнули, – сказал Керр, – после чего она упала навзничь, прямо на мужа. И, очевидно, распростилась с жизнью в этот же момент или еще пока стояла на ногах. Иначе… сами посудите: одно движение – и можно соскользнуть на пол.
– Толкать не обязательно, с тем же успехом она могла просто отшатнуться, увидев или услышав что-нибудь.
– Ваша правда, госпожа, – согласился он, покосился на товарища и добавил негромко: – Может, не стоит при нем?..
– Отчего же? – спросил Ран, услышав его слова. – Это мои родители, в конце концов, и пусть мы расстались давно и не лучшим образом, я желаю знать, кто стал причиной их гибели!
– Боюсь, наказать его тебе не позволят, – мрачно сказала Вера, взглянув на старших мужчин.
О том, что они всерьез обеспокоены происходящим, говорило хотя бы то, что Ханна Соль до сих пор не потребовал завтрак – это после ночи-то в седле! Почтительной дочери полагалось позаботиться об этом без напоминаний, но Соль Вэра к таковым не относилась, а потому вполне могла не вспоминать о нуждах гостей до тех пор, пока они сами о чем-нибудь ее не попросят. Но, очевидно, обоим было не до того…
– Итак, у нас есть двое умерших странной смертью, а еще связное зеркало, которое почему-то вызвало подозрения, верно? – спросила она, и Ханна Соль кивнул. – Что с ним не так?
– Оно испорчено, – ответил вместо него Мирайни и снова пошевелил бровями. – И опять-таки – следов внешнего вмешательства нет.
– Испорчено? Каким образом? Разбито? – нахмурилась Вера.
– Нет, но у него грубо оборван канал связи, и сделано это не извне, – сказал Ханна Соль.
– То есть отследить, откуда пришел вызов, если он вообще был, не получится… А по магической структуре самого зеркала ничего считать не удалось?
– Ровным счетом ничего. Просто потому, что ее больше нет.
Вера невольно присвистнула.
Зачаровать зеркало на связь не особенно сложно, но очень муторно. Работа эта долгая, кропотливая и требующая незаурядной внимательности, терпения и, желательно, солидного опыта. А то бывали случаи: свежеиспеченные выпускники Императорского корпуса, чтобы не тратиться у зеркальщиков, сами себе зачаровывали небольшие стекла. Кому-то везло, а кто-то был изрядно оконфужен, раз за разом вызывая не того человека…
Но это еще полбеды (в мире Веры тоже регулярно кто-нибудь ошибался номером телефона). Намного хуже, если такой деятель случайно попадет на чужой канал связи, ведь тогда он вполне может услышать нечто, вовсе не предназначенное для посторонних ушей. Вряд ли ему удастся узнать государственную тайну, но… Обычные люди тоже бывают не так-то просты, и кое-кто заплатит любую цену, лишь бы его секреты не стали достоянием общественности!
Методы защиты совершенствовались, «зеркальные воры» – волшебники, специализирующиеся именно на прослушивании переговоров, – тоже на месте не стояли. Нужно ли говорить, что лучшие из них служили на благо Империи?
Но это не так важно. Главное же вот что: надежно сплетенные линии силы связного зеркала не так просто уничтожить. Физически – да, возможно, достаточно разбить стекло (хотя и оно обычно защищено), а вот оборвать их под силу только очень мощному волшебнику. Канал связи – еще туда-сюда, а вот сама основа…
– Ее не разрушали, – сказал Ханна Соль, словно подслушав ее мысли, а может, просто представив ход размышлений дочери. – Она попросту исчезла, словно это зеркало всегда было самым обыкновенным.
– Ты хочешь сказать, обычным оно не было?
– Я имею в виду, оно приобретено у зеркальных дел мастера с императорским патентом, – пояснил он.
– А, вон оно что, – кивнула Вера. Такие зеркала стоили дорого, но были куда надежнее прабабушкиного трюмо, зачарованного пусть даже и хорошим магом. – Тогда дело дрянь.
– Что-то ты сегодня мягко выражаешься…
– Ну а какой смысл сотрясать воздух, если ты все равно выдаешь информацию в час по капле? – вспылила она. – Зачем вы здесь? Повторюсь: неужели не достаточно было прислать любого из твоих Гайя с подробным письмом? А если все настолько серьезно, что вы с господином Мирайни решили явиться лично, то почему молчите? При чем здесь вообще Ран? Вы полагаете, бабушка или мать могли передать ему это тайное знание, будь оно неладно, а потому опасность теперь грозит самому Рану?
– Зачем мне сотрясать воздух, если ты и сама превосходно обо всем догадалась? – усмехнулся Ханна Соль. – А рассказывать тебе что-то – дело неблагодарное, ты будешь ежеминутно перебивать. Проще потратить то же самое время и дать тебе… хм… выдохнуться.
– И не надейся, – фыркнула Вера. – Ну что ж… О том, какого рода это знание, нам, полагаю, не скажут?
– Тебе достаточно знать лишь одно: это касается моей семьи, – произнес Мирайни, – и может серьезно пошатнуть наше положение при дворе.
– Вы хотите сказать, Императору это не понравится? – живо спросила она, но ответа не дождалась. – Час от часу не легче… Значит, по вашему мнению, некто отыскал концы какой-то древней истории, сумел установить, что покойная бабушка Рана передала клятву и, возможно, тайные сведения его матери, а затем попытался дознаться их?
