– Меня зовут хозяин, – усмехнулся лесовик.
– Хозяин? Хозяин чего, трёх ёлок и одного болотца? – стал Вадим ёрничать.
Хоть он весь и «плыл» от любви, но какая-то часть его рассудка успешно боролась с наваждением. Его подруги и подруги друзей дали возможность трезво оценивать всю женскую сущность, а уж после выходки Снежаны так и вовсе последние иллюзии ушли вон. Парень из двадцать первого века супротив всяких суккубов и инкубов вооружён не только очками (которых у него и не имелось), но и менталитетом и атеизмом. Это факт!
Верить можно во всё, что угодно, хоть в Бога, хоть в Мефистофеля, хоть в то, что нет ни того, ни другого, но это дела не меняет. Вадиму было страшно, но скорее страшно интересно наблюдать за тем действом, что разворачивалось перед ним сейчас со своей голой прямотой. Гм, ну как есть. А тут ещё этот черт педальный, забрасывающий тупые удочки.
Вадим вдруг вспомнил детство и советский мультфильм про Ивашку пионера и Бабу-Ягу, и как тот её «обул» техническим прогрессом. Правда, сейчас из всего прогресса у Вадима имелся только пистоль, да и тот местного производства. В общем-то, на этом и всё, а вот мозги его переформатировать никому уже не удастся, что вбито до пятнадцати лет, то и руководит любым человеком, хоть женщиной, хоть мужчиной. Такие дела.
– Я хозяин здесь! – с пафосом заявил тупой черт. – Не отвлекайся, тебя ждёт незабываемая любовь, которую ты вовек не забудешь и которой никогда ещё не испытывал!
Неизвестная нежить опьяняющим голосом снова вклинилась в короткий разговор, тут же переключив внимание на себя.
– Посмотри на меня, отрок. Погляди на моё тело, у кого ты видел такие груди, такие бёдра и такую тонкую талию?! И это всё будет твоим, я же вижу, как ты хочешь меня, как ты жаждешь меня. Прикоснись ко мне, не бойся, и я подарю тебе незабываемые мгновения. Возьми в свои руки мою мягкую грудь, сожми мои упругие ягодицы, обними мою тонкую талию. Я горю! Я вся твоя, иди же ко мне, идииии!
Вадим и сам не понял, что на него нашло, но по-прежнему крепко сжимая в руке саблю, он перекрестился, вслух нашёптывая: «Свят, свят, свят!» – и сразу же быстро прошептал «Отче наш». И то ли вера у него появилась, то ли слова нужные подобрал, то ли сабля в том помогла. А может быть, всё вместе, но эффект оказался весьма неожиданным, как для него самого, так и для всей окружающей нежити и нелюди.
Все «девчонки» словно поплыли перед глазами Вадима, их шикарные фигуры мгновенно облезли, обнажив совсем другое обличье. Вокруг Вадима, оказывается, водили хороводы старые, как наш мир, костлявые и уродливые нелюди. Проще их было назвать человекообразными, чем людьми. Вадим не знал, кто они, эти существа мало походили на женщин.
Главная же обольстительница оказалась нежитью, или духом, судя по её телу и облику. Череп, обтянутый тонкой кожей с недобрым оскалом хищных клыков, что покрывали густые длинные волосы, спускавшиеся до уровня ягодиц, явно принадлежал нелюди, а не человеку. А само тело, хоть и оказалось человеческим, было покрыто мелкой чешуёй и заканчивалось подобием ласт, позволяющих какое-то время легко передвигаться по земле, но не долго. Да, видимо, долго и не требовалось.
Хищница ещё улыбалась, не зная, что на неё уже смотрели совсем другим взглядом. Вадиму предстояло теперь не выдать себя, и он молча рассматривал почти женское тело, чтобы запомнить его, а то когда ещё удастся повидать такое чудо чудное!
Те вешалки, что пытались изобразить из себя непорочных девиц, ничего кроме отвращения и даже ненависти сейчас у Вадима не вызывали. И вот с такой нежитью люди пытались любовью заняться. Ладонь сильно зачесалась, желая порубить всех на куски.
Вот только, как это сделать и не погибнуть? Да ещё не понятно, что от него хотят, и сможет ли он вообще их убить. Одни вопросы. Мозг лихорадочно работал, сна ни в одном глазу, а любовный туман, что недавно полностью захламил голову Вадима, постепенно сходил на нет.
Вся кровь, что недавно отхлынула от сердца и мозга вниз, тут же устремилась обратно и ударила в голову. Сначала это не помогло, хоть его лицо ощутимо покраснело и стало гореть, словно бы он внезапно зашёл в жарко натопленную баню. Но потом от прилива крови к голове он стал соображать лучше и быстрее, и его мозг лихорадочно заработал в поисках выхода. Что же делать? Что же делать?
Глава 4. Чёртов лес, продолжение
Так…, они говорили, что им не нужно серебро, значит, они его боятся. Саблю они всего лишь опасаются, потому как поняли, что она не сильно опасна. Хрен его знает, почему, но видимо убить эту нежить будет сложно. Ну, да сам виноват, что дал себя обмануть.
Вадим отступил, приблизившись к мешку, и со словами: «Где мои деньги? Ага, кажется, один маленький золотой завалялся между медными монетами», – принялся рыться в нём. Он действительно вскоре выудил кошель с монетами и стал сосредоточенно их перебирать, потом отложил в сторону. Во время паузы успел насыпать порох на полку пистоля и внутрь ствола, и вновь взялся за кошель.
Как не ищи, а если золота в нём не имелось, то и появиться неоткуда. Да и не золото искал Вадим. У него оставалось много монет серебром, и в основном мелким. В пистоле пуля отсутствовала, а порох уже лежал. Схватив несколько серебряных монет, по размеру меньше диаметра ствола, он насыпал их в пистоль, не жалея.
Горсточка мелочи быстро провалилась внутрь, чтобы тут же быть прижатой пыжом. Вскинув пистоль прямо перед собой, Вадим направил его на чёрта, потом перевёл на Мокшану, и снова на чёрта. Кто для него сейчас окажется опаснее, Вадим не знал, но один из них свою долю серебра получит однозначно. Ничего не жалко ради такого, ни-че-го!
Нелюдь сначала не поняла возникшую угрозу. Мокшана продолжала призывно извиваться своим телом амфибии. Мелкая чешуя при каждом движении тихо звенела, когда её грудь тряслась, а старый чёрт продолжал рассуждать о могучем половом желании и о вреде воздержания.
– Вот ты, отрок, зачем мучаешь себя? Ты уже мог бы забыться в объятиях срамной девки и получить от неё всё. Она не чета твоим сельским грязным коровам. Ох, и не ведал ты тех любовных утех, что Мокшана знает, ох, не ведал. Мастерица она, однако, в том, пробуй! Ничего для тебя не жалко!
Тут всё же до него немного дошло, что направленный пистоль заряжен и должен выстрелить. Может быть, и не убьёт, но неприятно.
– Ты чего это удумал, отрок? Стрелять в меня? То тебе на пользу не пойдёт, живым отсюда не выпустим. И вообще, что-то ты смел больно оказался. Посмотри, полночь давно минула. Самое время с тобой разобраться. Странно, что магии любви ты не поддался, да то уже и неважно. Нам всё равно, кого жрать. Человеческое мясо сладко на вкус, это знает вся нежить. Берегись! Эй, девки! Не работает ваша магия. Ату его! Ату!
Больше Вадим иллюзий никаких не питал. Главный враг сам обозначил себя. Возможно, он и ошибается, но времени на раздумья не оставалось.
Уже ни капли не сомневаясь, Вадим спустил курки. Кремень сыпанул искрами, порох загорелся, фыркая и клокоча огнём, и грянул выстрел. Серебряные монетки, выталкиваемые струёй горячих газов, ударили с близкого расстояния в грудь чёрту. Тот успел отпрыгнуть назад, но ничего этим не добился. Маленькие серебряные копейки, польские гроши, полугроши и четвертаки с бездушной яростью впились в его грудь, покрытую густой животной шерстью, и отбросили в сторону.
Ночной лес наполнил истошный животный вопль, от которого вздрогнули все, кто находился сейчас на поляне. А может быть, и во всем лесу. Хозяин, понимаешь, кричал. Да…
Чёрт истошно орал, все остальные стали метаться. Перезаряжать пистоль не имело смысла, Вадим просто не успевал этого сделать. Сунув его за пояс, он перехватил поудобнее саблю и тут же схлестнулся с Мокшаной.
Злобная красавица перестала извиваться, а ощерилась, показав змеиные клыки, что могли стать украшением любой кобры. Выставив перед собой руки с длинными и острыми когтями, она надвигалась на Вадима, перескакивая своими ластами. Её когти весьма угрожающего вида уже довольно приблизились к лицу Вадима, и он смог рассмотреть грязь под ними и отсутствие маникюра, что его совсем не обрадовало. Значит, гигиены нет никакой, сплошные микробы!
Он ещё мгновение колебался, решаясь, бить или не бить, но к нему уже со всех сторон спешила другая нечисть и, сделав шаг в сторону, Вадим от души ударил по ближайшей кикиморе саблей.
Визг, и разрубленная напополам нечисть рухнула к его ногам. Следующую постигла та же судьба, а дальше вступила в бой Мокшана, чьи тонкие волосы уже успели превратиться в гадюк. Она резко ударила рукой с длинными когтями, и Вадиму чудом удалось уйти из-под него.
Отпрыгнув, он напал заново, нанеся рубящий удар. Сабля попала на руку, которую Мокшана подняла для защиты. Тут же она подставила ещё и плечо, покрытое мелкой чешуёй, которая оказалась твёрже металла. Сабля бессильно скользнула по чешуйкам и тут же оказалась перехвачена нечистью.
Вадим резко дёрнул саблю на себя, и она, с трудом поддавшись, выскользнула из рук Мокшаны. Посчитав, что он просто неудачно ударил, Вадим снова размахнулся и врезал по нечисти. На этот раз Мокшана не успела перехватить его удар, но сабля, вновь скользнув по чешуе, ушла в сторону. В это время на него прыгнула очередная мерзавка неизвестного происхождения. Вадим, развернувшись, отступил и разрубил её пополам.
Мокшана предприняла попытку новой атаки, ударив поочерёдно обеими руками, которые уже превратились в лапы. Вадим подставил саблю под удар, и она осталась в лапах у болотной богини. Она её просто перехватила и выдернула из рук замешкавшегося парня. Положение становилось катастрофическим, а с момента начала битвы прошло всего лишь от силы минута или две. Чёрт стонал в темноте, получив тяжёлое ранение, а кикиморы, потеряв трёх спутниц, спрятались в кусты, оставив свою предводительницу сражаться в одиночестве.
Первый раунд битвы остался за Вадимом, а вот второй он начинал стремительно проигрывать. Да и как сражаться с врагом, покрытым хорошей бронёй, к тому же имеющего длинные руки с огромными когтями. Один удар ими по лицу, и пол черепа будет снесено. Тут стоит опасаться любой пощёчины, вон какие когти отрастила эта дамочка, а клыки?! Горло перегрызёт одним укусом и крови напьётся, с радостью выхлебав всю!
Что же делать молодому отроку? Как спастись от такой напасти? Как сбежать целым и невредимым? Вот старый чёрт своё уже получил, а теперь надо разобраться с его подругой, хоть она оказалась и намного сильнее. Вот только сабля уже улетела куда-то в темноту и попробуй, найди её теперь!
Пистоль – это не пистолет, не успеть зарядить. Остаётся фламберг. Выхватив его из ножен, Вадим стал защищаться и первый же удар сорвал кусок чешуи с тела Мокшаны. Дальше вся битва стала походить на игру: «А ну-ка, достань меня!». Вадим под молчаливыми взорами собравшейся нечисти скакал и прыгал, как горный козёл, стараясь увернуться от длинных когтей Мокшаны.
Да и мелкие змейки, что заменяли ей волосы, оказались не такими безобидными, как могло показаться. Одна из них, изловчившись, метнулась к лицу Вадима и успела его грызануть. Острая жгучая боль пронзила щёку, и место укуса сразу же воспалилось.
«Сейчас или никогда!» – мелькнула у Вадима мысль, и он, поднырнув под когтистую руку, сблизился с Мокшаной для точного и мощного удара. Остро пахнуло рыбой, и страшные клыки оказались совсем близко от него. Удар, и фламберг, что до этого пробивал почти всё, вдруг соскользнул в сторону, кинув человека буквально в объятия нечисти.
Грудь Мокшаны, как ни странно, оказалась настоящей, но твёрдой, как скала, только с правой стороны был срезан кусок чешуи, который сейчас кровоточил белой слизью.
«Не иначе, силикон! – Мелькнула мысль. Да и губы, оказывается, у неё есть, – отметил при ближайшем рассмотрении Вадим, – огромные, только съехали в стороны, видно, не ко двору пришлись». Нечисть взвыла и собиралась уже загрызть свою жертву, но пока она торжествующе выла, Вадим успел вырваться и бросился к мешку. Фламберг он утерял, пистоль выпал, жизнь его висела на волоске, но оставался последний, совсем крохотный шанс закончить неравный бой в свою пользу.
У него оставался ещё кинжал, за ненадобностью завёрнутый в тряпки и лежащий на самом дне мешка. Его-то Вадим и хотел схватить. Ему повезло, и он успел это сделать до того, как приблизилась неуклюжая Мокшана.
Кинжал оказался на месте, он так и лежал на дне мешка, завёрнутый в тряпки. Резким движением, освободив его, Вадим бросился назад, стараясь не попасть в лапы монстра. Мокшана размахивала лапами с длинными когтями, разрывая воздух резкими ударами, заставляя Вадима уворачиваться, но с каждым разом делать это ему становилось всё труднее и труднее. А ещё у него стремительно немела левая щека. И неизвестно, чем всё закончится, ну да ничего.
Нужно просто подобрать подходящий момент и нанести единственный верный удар. Если не сможет, то на этом его песенка будет спета, и молодое тело сожрут эти старухи, выпив всю кровь без остатка.
Сблизившись с монстром в женском обличье, Вадим резко прыгнул к нему и, коротко размахнувшись, смог вонзить острый и узкий кинжал ровно в то место, где отсутствовала чешуя. Острое лезвие пробило остатки чешуи и проникло глубоко в тело.
– Агрххх! Аагрррааах!
Мокшана резко прижала к себе Вадима и что есть силы рванула когтями по его спине, буквально разорвав в клочья одежду и кожу. Вадим взвыл от боли, вторым ударом его отшвырнуло в сторону, но кинжал он так и не отпустил, а упал вместе с ним, вырвав из груди монстра. Из открытой раны монстра потоком хлынула кровь. Мокшана зашаталась и сделала шаг к Вадиму.
Вадим уже сумел подняться и, шатаясь, стал отступать к костру, возле которого валялся мешочек с порохом и кошель. Тяжелораненая Мокшана не собиралась сдаваться. Видя, что третий раунд битвы завис в неустойчивом равновесии, прятавшиеся заёвки и кикиморы снова полезли из всех кустов, повинуясь приказу раненого чёрта.
Вадим ещё оставался жив только благодаря стараниям и отварам старой ведьмы. Попадись он чёрту и остальной нечисти до посещения Старого леса, валялся бы уже давно в беспамятстве от одного только укуса змейки Мокшаны. А он продолжал сражаться дальше. Но полученные раны забирали все резервы его молодого организма. Ночное зрение помогло Вадиму найти потерянный в битве пистоль и даже успеть подхватить.
Его одежда на спине и боках вся промокла от крови, сочившейся из рваных ран. В голове шумело и гудело, как будто в ней внезапно разразился девятибалльный шторм. Вадим стал стремительно терять силы, что выходили с каждой каплей его крови. Ослабевшей рукой он поднял мешочек с порохом и стал щедро сыпать его в ствол и на полку пистоля, затем поднял кошель и вытряхнул из него все монеты также прямо в ствол.
