– Понимаешь, он сказал, что каждый день, зимой и летом, ходит именно по этой дорожке к пристани, это его обычный маршрут. То есть подкараулить его там ничего не стоило! А с другой стороны, кто мог знать, что именно в этот день в доме никого не будет? Что садовник не ковыряется в саду, водитель не надраивает капот, а жена не занимается йогой на лужайке?
– Она занимается йогой?
– Откуда я знаю!
Они помолчали.
– И ещё он позвал кого-то по имени, но я не могу вспомнить! Ну, никак! Может, узнал? Волька бросился, и тот человек убежал. Он забежал за дерево, прицелился и выстрелил? Два раза! Раневский сказал, что нашёл место, откуда стреляли.
– Кто такой Раневский?
– Следователь. Он меня как раз отпустил, не посадил в тюрьму. Хотя мог.
– Брось ты, Маня.
– Нет, я не понимаю. Не могу себе представить.
Маня стала ходить по террасе туда-сюда.
– Вот мы идём. Убийца ждёт в засаде. Так? Понимает, что Максим не один, с ним кто-то ещё. Убийце нужно Максима подманить поближе, или он может промахнуться и попасть в меня. Да?
– Маня, я не знаю.
– Он начинает шуметь, чтоб привлечь внимание, собака брешет, Максим идёт, чтоб посмотреть, кто там, убийца забегает за дерево, целится и дважды стреляет. Похоже?
Лёля беспомощно посмотрела на неё.
– Нет, – Маня покачала головой, – не похоже. Очень много лишних движений! Сначала некто караулит в кустах, потом выходит, потом отбегает обратно в лес и уже оттуда стреляет, а тут ещё моя собака!.. Мне показалось, что человек в лесу вскрикнул, то ли от испуга, то ли Волька его всё-таки цапнул. Что-то тут не так.
– Манечка, всё не так! Это же… убийство.
– Вот именно. Пойдём спать, Лёлик, мне завтра с утра за работу. Ты меня прости, но тебе придётся как-то самой развлекаться. Я писать должна.
– Ой, я с удовольствием, – отозвалась Лёля, – поразвлекаюсь на лежанке с книжечкой! Или в саду посижу. Сидеть одной в саду – это же счастье, Маня. Тебе не понять.
– Это то-очно, – протянула Маня. – Где уж мне.
Маню разбудил телефонный звонок, прервав наконец-то тёмный ужас, который снился ей всю ночь.
Она махом села в постели и ошалело посмотрела вокруг.
Ничего не происходит. Стены не рушатся, из подпола не лезут чудовища, в окна не ломится нечисть. Звонит телефон.
– Господи Иисусе, – пробормотала писательница Поливанова, нашарила трубку и нажала кнопку. – Алё!
Звонил тот самый Роман Сорокалетов, давний приятель, который познакомил Маню с Максимом Андреевичем. Он что-то быстро и напористо говорил, Маня почти ничего не разобрала, пытаясь прогнать из сознания чудовищ.
– …Сможешь? Маня, ты слушаешь меня?
– Нет.
– Ты сможешь приехать?
– Ромка, который час?
– Десять утра.
Маня застонала. В её системе координат десять утра – ещё даже не рассвет!..
Но собеседник не отставал. Очень убедительно он повторил, что Мане просто необходимо приехать к нему на работу прямо сейчас.
– Даже не я тебя прошу, – настаивал Роман, – то есть и я тоже, но Жене очень нужно с тобой поговорить.
– Кто такой Женя?
– Женя – супруга Максима. Она хочет, чтоб ты рассказала… как всё случилось. Маня, ты же понимаешь, в каком она состоянии! Приезжай.
Маня медленно начинала соображать.
– Ром, я в деревне, за кордонами, машины у меня нет. И потом!.. Я не хочу. Мне и так всю ночь кошмары снились.
Он помолчал в трубке.
– Маня, ей правда очень нужно.
– Я понимаю.
Она откинула одеяло, Волька у неё в ногах поднял заспанную, недовольную морду. Маня слезла с кровати и подошла к окну.
Солнце сияло, птички чирикали, белочки скакали.
Впрочем, никаких белочек – это она придумала.
– Хорошо, – сказала она наконец. – Только я должна очухаться. Я так рано не встаю.
– Когда тебя забрать? – тут же спросил Роман. – Я встречу у первого шлагбаума.
– Ну, давай в двенадцать, что ли!..
Маня нажала отбой, кинула телефон в развал подушек и распахнула оконные створки. И высунулась наружу.
…Как хорошо жить на свете. Как хорошо, что всё это есть – трава, клён, соседская курица, забредшая на её дорожку. Курица прицеливалась то одним, то другим глазом, а потом – раз, и с торжествующим видом склевала букашку.
Как славно дожить до утра и понять, что ужас ночи – только сон. Он прошёл и следа не оставил.
Как жаль, что Алекс ничего этого не хочет понимать и тянет ужас ночи сюда, в реальность, в утро. И не объяснить ему, и не помочь, и не спасти.
Маня была уверена, что должна спасти Алекса, и мучилась от того, что спасает плохо, ленится, увиливает. Прячется за работу, живёт в заповеднике, и ей прекрасно, а он там пропадает с тоски.
