– У пауков только восемь ног, – авторитетно заявил Гелий Петрович.
– У этих больше, – не менее уверенно возразила Ольга.
– Точно, – кивнул Володя. – Мы с Серегой одного такого паука видели. Хотели поймать, а он будто растворился.
Гелий Петрович непонимающе сдвинул брови. Он точно знал, как выглядят пауки. И примерно представлял, каких размеров паука можно встретить в средней полосе России. Сантиметр. Ну, может, два. Но никак уж не с ладонь! Поэтому у Изюмова складывалось впечатление, что молодежь, не сговариваясь, а может быть, и как раз наоборот, заранее договорившись, решила над ним подшутить. Изюмов шутки понимал, да и сам малость победокурить любил. Но сейчас, во-первых, ситуация была для юмора неподходящая. Они пришли в магазин с более чем серьезными намерениями. И искать повод для шуток, по мнению Гелия Петровича, было совершенно излишним. А во-вторых, ну почему именно пауки? Что в этом смешного?
– Я тоже это видела, как они исчезают, – продолжала между тем Ольга. – Добегает до стены, а потом – бам! – и нет его.
Гелий Петрович отчаянно пытался решить, как ему реагировать на подобные нелепицы. Но ничего определенного ему в голову не приходило. Поэтому он лишь спросил:
– И тебе не страшно здесь? Со всеми этими пауками?
– Да я пауков не боюсь, – улыбнулась Ольга. – Вот змеи – это другое дело. Они холодные, скользкие и вертлявые.
Сергей припомнил паука, которого они с Володей пытались поймать. Несмотря на свои немалые размеры, паук и правда не вызывал ни страха, ни омерзения.
– Он был похож на детскую игрушку, – сказал Сергей.
– Точно! – улыбнувшись, кивнула Ольга. – Бегают, как заводные!
Гелий Петрович озадаченно прикусил верхнюю губу. Затем одним движением смахнул с прилавка ключи:
– Все! Делом занимаемся!
Глава 9
21 мая. День
Ревизия в магазине результаты дала неутешительные. По самым оптимистичным прогнозам, протянуть на имеющихся запасах еды удастся не далее чем до середины осени. Даже с учетом того, что успел утащить к себе домой Лыков из четвертой квартиры, получалось, что к началу декабря есть будет нечего. То есть абсолютно нечего. Хотя с точки зрения диетологии и без того дело обстояло плохо. Мясных консервов и овощей было совсем мало. Так что в скором времени всем предстояло перейти на постную кашу и макароны.
Кризис наступал на пятки.
Впереди маячил долгий вынужденный пост.
Дабы выработать пакет антикризисных мер, чрезвычайный комитет граждан решил вновь собрать всех жителей микрорайона. Лыков, однако, на собрание не пришел. Видимо, потому, что считал себя несправедливо обиженным. Не явился также и Лифкин из четырнадцатой, который по непонятной причине вообще ни с кем не желал знаться. Зато, к всеобщему удивлению, на собрание пришел Игорь Петрович Кузякин. Вид у него все еще был больной, однако он уже не корчился постоянно от нестерпимых болей. И даже порой улыбался. Увидав Игоря Петровича, Самсонов тут же принялся жать ему руку, приговаривая:
– Отлично выглядишь, Кузякин! Ну, просто гвардеец!
А потом вдруг, со свойственной ему прямотой, взял да и брякнул:
– Знать, одним ртом больше будет!
Услыхав такое, Мария Тимофеевна тихо охнула и прикрыла рот ладошкой.
Олег же Игоревич как ни в чем не бывало, радостно улыбаясь, продолжал трясти руку Кузякина, обидеть или как-то еще задеть которого он вовсе не намеревался.
По счастью, Игорь Петрович все правильно понял. Он вообще был человеком умным и все прекрасно понимающим.
Подробно рассказывать о ходе собрания не имеет смысла. Да и место это заняло бы немало.
Шуму было много. Мнений самых различных было высказано предостаточно. Однако несколько острых перепалок, возникших по ходу обсуждения поставленных перед коллективом вопросов, так и не переросли в открытые конфликты. По большей части благодаря деликатности и такту Гелия Петровича Изюмова, который исключительно профессионально вел собрание. Слово он, как правило, предоставлял именно тому, кому следовало, а заболтавшимся говорунам очень вовремя напоминал о регламенте, который, кстати, никто не утверждал. А по завершении дебатов Гелию Петровичу всякий раз удавалось сделать очень точное обобщающее заключение, которым оставались довольны даже те, кто незадолго до этого ратовал за диаметрально противоположную точку зрения.
В итоге были приняты следующие решения.
Продавщицу Ольгу, которая наравне с остальными присутствовала на собрании, переселить из магазинной подсобки в одну из пустующих квартир. Так она станет полноправным членом коллектива, а магазин все равно торговать уже не будет.
Лыкова Дмитрия Вольфовича – раскулачить. То бишь изъять у него все те излишки продуктов, что он за последние несколько дней изворотливо натаскал к себе в квартиру из магазина. Все изъятые продукты поступят в общую собственность. Ответственными за выполнение этого решения, понятное дело, были назначены Сергей Косарев, Владимир Шумилов и Гелий Изюмов. Кому же еще, как не им, можно было доверить столь ответственную миссию?
Никаких продовольственных норм решено было не устанавливать. Мария Тимофеевна Оконцева взялась готовить на всех. Посему ей в помощь была выделена бывшая продавщица Ольга Сенько. А студент Саша Цвеков сам вызвался им помогать. Баба Маша сначала отнеслась к предложению Саши скептически. Но, подумав, решила, что можно будет использовать его хотя бы в качестве посудомоя. В одной из свободных квартир решено было оборудовать общую кухню и столовую. Кто не захочет есть со всеми вместе, сможет забирать свою порцию домой. Только тогда уж и посуду будет мыть сам. Так же единогласно проголосовали и за то, что Лыков с Лифкиным должны получать равные со всеми порции. Хотя поначалу высказывались мнения, что обоих следовало бы наказать за неявку на общее собрание. А Лыкова еще и отдельно за шкурничество покарать – предложение Самсонова. По счастью, благоразумие, здравомыслие и обычная человеческая доброта в конце концов возобладали. Как и следовало ожидать.
Это все были вопросы первостепенной важности.
Далее.
Поскольку у жителей Тринадцатого микрорайона появились серьезные сомнения насчет того, что их кто-то станет спасать, а продуктов, скорее всего, и до зимы не хватит, возникал исконно русский вопрос: что делать? То бишь как дальше жить?
Ко всеобщему удивлению, ответы на эти непростые вопросы нашлись. Может быть, не совсем те, что хотелось бы услышать. Но в сложившейся ситуации даже что-то было лучше, чем ничего.
Олег Игоревич Самсонов предложил заняться охотой. Поскольку недостроенные дома были подняты один до пятого, а другой – до седьмого этажа, да так и брошены, с уложенными плитами перекрытий и лестницами, но без стен, Самсонов предложил устроить на верхних этажах полуавтоматические ловушки, которые он сам же собирался изготовить.
– И кого же, позвольте спросить, вы рассчитываете в них поймать? – насмешливо поинтересовался Лев Иммануилович Кугель. – Гусей или рябчиков? А может быть, фазанов?
– Голубей и ворон, – с исключительным спокойствием ответствовал ему Самсонов. – Уверяю вас, Лев Иммануилович, когда закончится тушенка, вы с удовольствием будете кушать мясо этих птичек.
– В Средние века во Франции ворон и голубей ели только аристократы, – добавил Игорь Петрович. – А куры и гуси считались едой для низшего сословия.
После такой ремарки Олег Игоревич получил лицензию на отлов птиц. В помощь ему был выделен все тот же Саша Цвеков, в то время, когда он не будет занят на кухне. А Лев Иммануилович обещал наладить бесперебойную работу коптильни, если вдруг мяса птиц будет так много, что его придется запасать впрок.
Семен Семенович Поперекин, бывший учитель природоведения, предложил разбить огород, а ближе к осени обустроить теплицы. Земли было предостаточно – ее привезли для газонов, да так и свалили кучами на краю строительной площадки. Подняв землю на этажи недостроенных домов, можно было сделать там отличные искусственные грядки. А к холодам можно было перенести часть из них в незаселенные квартиры. Поскольку горячая вода в доме имелась, оставалось надеяться, что и отопление с наступлением холодов тоже включат. Если ж отопления не будет… Ну, тогда и говорить было вовсе не о чем.
Так вот, возникал вопрос, что сеять на грядках, которые брался соорудить Поперекин. Он сам располагал коллекцией семян, среди которых, разумеется, имелись и семена сельскохозяйственных культур. Однако количество их было удручающе малым. Но тут Мария Тимофеевна заявила, что хорош, мол, есть картошку, а ту, что еще осталась, следует пустить в посев. С этим никто спорить не стал. Ольга же вспомнила, что в магазинной подсобке под стеллажи была засунута коробка, набитая пакетиками с семенами. Хозяин магазина привез ее, видимо, по ошибке, да так и забыл. Что там в точности было, Ольга не помнила. Может быть, просто цветы, а может, и что-то дельное. В любом случае следовало посмотреть.
Под конец собрания Соломон Юрьевич Штейн вновь поднял вопрос о том, что нужно попытаться каким-то образом связаться с Большой землей. Телефонная линия в Тринадцатый микрорайон проложена не была. Мобильная связь не работала, и вряд ли стоило надеяться на то, что она вдруг сама собой, каким-нибудь волшебным образом включится. Не работали также телевидение, радио и Интернет. Но если не действовали современные средства связи, может быть, стоило попытаться использовать что-нибудь архаичное, но надежное? Что-нибудь вроде голубиной почты?
– Нет, голуби не годятся, – уверенно заявил Поперекин. – Местные голуби дальше мусорной свалки не летают.
– А если и летают, то в городе никто не станет рассматривать, что там у них к лапкам привязано, – добавил Штейн.
– Может быть, подать сигнал дымом? – предложил Самсонов. – На стройке полно рубероида.
– И что это даст? – пожал плечами Володя.
– На Большой земле увидят дым и поймут, что здесь есть люди.
– Или решат, что на свалке начался пожар.
– Выпуская дым с определенной периодичностью, можно подавать сигналы, закодированные азбукой Морзе, – сказал Кузякин. И тут же сам себе возразил: – Хотя для того, чтобы такие сигналы были расшифрованы, нужно, чтобы кто-то понял, что в них содержится смысл. В противном случае это будет пустое небокопчение.
