Я делаю глубокий вдох, словно только что вынырнула из глубины, и только сейчас понимаю, что я практически не дышал там, в этом узком коридорчике, зажатая между двумя дверьми.
Между двумя мирами.
И вот сейчас, когда я пытаюсь отдышаться, машинально прижимая руки к низу своего животика, мой мозг начинает судорожно искать оправдания.
Выход из этой ситуации.
Я же туда так и не вошла.
Значит, ничего и не было, правда?
Что я имею в сухом остатке: просто какие-то голоса за дверью. Я ведь даже не заглянула внутрь!
Померещилось.
Показалось.
И я медленно иду прочь, в сторону выхода из офиса.
Раз мне показалось, раз я так в этом уверена, почему бы не вернуться? И не проверить?
Я где-то читала, что наш мозг всегда отрицает какие-то ужасные вещи. Мерзкие. Страшные.
Наша психика пытается защитить нас от происходящего.
Чтобы мы не сошли с ума.
А что может быть страшнее застукать своего любимого мужа, от которого я жду ребёнка, со своей собственной матерью?!
Да такого просто не может быть!
И чем дальше я ухожу от этого проклятого кабинета с его грязными тайнами, тем легче и свободнее мне становится, тем глубже я дышу.
Да, я трусиха.
Возможно.
Но я не готова ни к какой такой правде. Я этого просто не переживу.
И вот, когда я уже нахожусь в спасительной близости от двери ведущей прочь из этого ада, я слышу за спиной:
– Ульяша!
– Папа?! – оборачиваюсь я.
2
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает мой отец, который работает в этой же компании, но исполнительным директором.
И всегда здесь работал, пока эту самую фирму не выкупил мой тогда ещё не-муж. Увидел меня на корпоративе и влюбился.
– Да я просто хотела зайти к Захару, – неуверенно мямлю я, хотя понимаю, что я не смогу вот так просто взять сейчас и убежать.
Я ведь – любимая папина принцесса. Его маленькая девочка. Которую он любит больше жизни.
После моей мамы, наверное.
И снова ужасная тайна врывается в моё сознание. Это просто невыносимо.
– Ну раз уж ты зашла, то я тебя просто так не отпущу, – прижимает меня к себе папа.
Прямо к сердцу, и мне снова становится тепло и уютно в его объятиях. Прямо как в детстве, когда я забиралась к нему на колени, когда он отдыхал в любимом кресле. И мы вместе, укрывшись пледом, сидели и читали «Белоснежку и семь гномов».
И я помню, как я всегда ненавидела злую мачеху, завидовавшую Белоснежке и пославшую её на верную смерть.
Во всех детских сказках всегда были злые мачехи – злобные колдуньи. А матушки – добрые и заботливые.
И вот теперь мне кажется, что я попала в вывернутый наизнанку мир… В злую сказку для взрослых…
– Пойдём ко мне, лапонька, – берёт меня за руку папа.
Такой сильный. Такой добрый.
– У меня как раз есть новый сорт чая – клиент из Китая на днях привёз. А что это у тебя? – нащупывает он у меня в руках коробочку. Которую я всё ещё судорожно сжимаю пальцами.
– Да так, ничего особенно, подарок, – заливаюсь я краской.
Но ведь мой папа знает меня лучше, чем кого бы то ни было!
– Подожди, это то, о чём я думаю? – очень серьёзно спрашивает он меня, когда мы оказываемся наедине у него в кабинете.
– Ты о чём? – всё ещё пытаюсь я прикинуться дурочкой, хотя какая из меня актриса: я ведь сама взяла эту идею с бархатной коробочкой у мамы!
Мамы!
Это она рассказывала мне, что когда она забеременела, то упаковала тест в такую же коробочку и положила её на стол перед завтраком моему папе.
И вот именно сейчас я сжимаю в руках этот самый подарок.
К тому же я пришла чуть ли не в первый раз за всё время на работу к Захару. Чтобы сложить два и два не надо быть Шерлоком Холмсом.
– Ульяша, скажи, это правда?! Я скоро стану дедушкой?! – так радуется мой папочка, что я не могу соврать ему.
Он ведь старше маму почти на двадцать лет, и он уже давно намекал мне на внуков!
Это только мама не перестаёт повторять, что не собирается становиться бабушкой в свои тридцать восемь лет, но ведь и она родила меня в девятнадцать!
И вот я теперь повторяю её путь… И даже решила преподнести эту новость завёрнутой в бархатную коробочку, как и когда-то моя мама – папе.
