– Ты побледнела, – насмешливо констатировал Акихиро.
– Нет, это просто грим на лице на тон светлее моей кожи, – солгала, не моргнув глазом.
Адзауро поднялся и сел, все так же пристально глядя на меня, видимо, чтобы не пропустить реакцию на его следующую фразу:
– Птица, попавшая в сеть, выпорхнув в клетку, на краткий миг чувствует себя свободной. Но это ошибочное впечатление.
Приподняв бровь, скептически посмотрела на идеально психованного парня и уточнила:
– У тебя пунктик на летающих существах? Сначала мотылек, теперь птичка.
Акихиро улыбнулся.
Я же решила блеснуть своими знаниями яторийских пословиц и выдала:
– В деревне, где не пролетают птицы, и летучая мышь – орел.
Улыбаться младший господин прекратил.
– Объяснить, что я имела в виду? – язвительно поинтересовалась у него.
– А ты уверена, что стоит? – задал он встречный вопрос.
Я уже мало в чем была уверена, но кое-что сообщить этому психопату явно стоило:
– Малыш, – я намеренно его оскорбила, потому как уменьшительно-ласкательным обращением это не было, – на Ятори я работаю не одна. Так что ты или работаешь в паре со мной, или…
Продолжать не стала, кровожадно улыбнувшись.
Младший Адзауро чуть заметно прищурил глаза и неожиданно милостиво кивнул, выдав:
– Разрешаю пояснить.
Разрешает он.
Тяжело вздохнув, я развернулась, возвращаясь в ванную, и бросила через плечо:
– Я не мотылек, Чи-крошка, и не птичка в клетке. Я крыса в стае таких же крыс. А мы, крысы, всегда получаем то, что нам нужно. В смысле, – я сбросила халат на пол, закрывая дверь и закрываясь от внимательного взгляда, – проблему охраны тебя всегда ведь можно решить парочкой переломов ног. Или комой. На время, конечно, но сам понимаешь, приятного будет мало. Для тебя.
* * *
Пока смывала грим с лица, Слепой ломал коды доступа к охране уже самих Адзауро. Мы в принципе рассчитывали работать параллельно, действуя в рамках договора о ненападении, но кто со взломом к нам придет, тот попал сам.
К моменту, когда я избавилась от жутко прилипчивой помады на губах, Слепой уже захватил связь, и мне пришло одно короткое:
«Малый зал!»
Подключила визоры, перешла на режим наблюдения.
Малый зал именовался еще залом Цикад. Довольно мерзкие насекомые здесь поощрялись и даже подлежали охране и уважению за счет всего двух свойств – они смолкали, едва к ним приближался кто-либо, и… выведенные путем генетических мутаций, были способны глушить любую прослушку. А потому все важные разговоры Адзауро проходили в зале Цикад.
И, собственно, из-за этого записывать разговор не имело смысла: все, что я могла, – лишь попытаться идентифицировать произнесенное там.
Звук был увеличен до максимума, в голове зазвенело мгновенно, а в Малом зале сидящий с неестественно прямой спиной Адзауро-старший разъяренно прошипел:
– Раз, Акихиро. Всего раз. Ты использовал его напрасно.
«О чем речь?» Слепой тоже пытался подслушать, но этих и в разговоре один на один хрен поймешь, а сейчас я и вовсе не была уверена, что расслышала все слова правильно.
И я еще больше усомнилась в своих знаниях языка, едва услышала ответ Адзауро-младшего, присевшего на подоконник и забавляющегося с пытающейся сесть на его белоснежную перчатку бабочкой:
– Голодная собака палки не боится.
«Чего?» – слегка обалдел Слепой.
«Ну конфликт у них, вот чего», – ответила ему, вслушиваясь в происходящее далее и, откровенно говоря, находясь в стадии оглухления из-за непрерывного пения цикад, будь они неладны.
«Это я понял, что конфликт, я не понял с хрена ли?!» – выразил и мое непонимание напарник.
Между тем Адзауро-старший, который после слов младшего некоторое время дышал, гневно раздувая ноздри, произнес:
– Разве породистый пес, к чьим ногам падает любой цветок, может быть голоден?!
Чего?!
«Кей, они вообще о чем? Пес, цветы, голод? Где логика?» – Слепой явно психанул.
Я уже просто молчала, ощущая накатывающую мигрень и вслушиваясь в ответ Акихиро:
– Истинный ценитель никогда не пройдет мимо редкого цветка.
– А следовало бы! – прорычал дед.
И получил в ответ все тот же идиотизм:
– Голодная собака палки не боится.
«Да твою мать! При чем тут голодная шавка до цветов и в чем суть конфликта?! – возмутился Слепой. – Кей, я вообще правильно все перевел?!»
«Нестабильная плазма сие ведает», – мрачно ответила я.
Идея с устройством коматозного состояния для младшего Адзауро мне нравилась все больше. А что – выгодно со всех сторон, останется на месяц в поместье, под моим присмотром, недвижимый, безопасный, без закидонов и уклона в заповеди яторийского народа. Определенно шикарная идея.
И тут разговор деда с внуком завершился. В смысле, дед бы продолжил, но Адзауро-младший, наплевав на этикет и правила, взмахнул рукой, стряхивая с пальцев бабочку, и покинул зал Цикад.
«Нидерсенга не понял», – сообщил мне Слепой.
Собственно, я тоже.
