Что вместо грога, пусть на славу,
В ней стали щи, да борщ варить!
Кастрюля вздумала хандрить.
И кипятясь, она углю
бурчала: – Фу! Я щи варю?
Где грог? Где «Лунная соната»? —
Как низко пала я ребята!
А Уголёк печной послушал,
Сомнение закралось в душу:
Что вот сидит всю жизнь он в печке,
В покрытом копотью местечке…
А рядом есть камин и грог!
И он попробовать бы мог
Ту жизнь, что нет на свете слаще,
Без щей и пригоревшей каши.
От дум вдруг весь аж заискрился
И завистью воспламенился!
Стремглав на пол бежит из печки,
И без оглядки на крылечко,
Затем по высохшей траве,
Минута он в чужом дворе.
Там не далече до камина,
Всё, как Кастрюля говорила.
Здесь встретились два Уголька
И жгут друг друга за бока!
Один чужого не пускает,
Второй в камин попасть желает.
Да так в борьбе раздухарились,
Что пламенем до неба взвились!
Сгорел и дом, и вся изба…
Вот привела к чему борьба.
Случилось сразу столько бед!
Кому теперь держать ответ?
Пусть снова ясен день и светел,
Но от бойцов остался пепел…
От жара лопнула Кастрюля,
И отнесёт её бабуля
На свалку, где с прожженным боком,
Лежать Кастрюле за мороку
И плакать горькими слезами…
Кто ж виноват?
Решите сами.
Хоть стоит думать головой,
С кем и о чём болтать порой,
Кастрюля?
Лишь её вина?
А может не одна она?
Ведь каждый волен выбирать,
Про что другому рассказать!
И каждому своё по нраву,
И хвалит он своё по праву!
Кто грог, кто щи, кто бал, кто тишь,
На всех никак не угодишь.
Зачем мы ищем у других,
Коль мир и счастье в нас самих!
СМЕЛЫЙ ЗАЯЦ КУЗЬКА
Жил-был Кузька, цветом белый,
А не как все зайки – серый.
Не косой и не трусишка,
Удивительный зайчишка.
Обаятельный, пушистый,
Лишь характером ершистый.
Загляденье, а не зверь.
Открываем в сказку дверь…
Братья белого дразнили,
Обзывали, изводили,
Говорили:
– Эй, ты, белый!
Ты для зайца слишком смелый!
Может ты и не зайчишка,
Может, ты нам не братишка?
Ты, наверное, лентяй
Шубку переодевай!
Ходишь круглый год в одной,
Не хотим дружить с тобой.
Вечно быть стремишься первым,
Действуешь ты нам на нервы.
Обижается Кузьма:
«Мы же все одна семья.
Для чего вся эта ложь,
Чем я братьям не хорош?»
Вот с Кузьмою, наконец,
