Иероглиф «Свет». Книга стихов

Февраль

Всё проходит безмятежно.

Жизнь проста и неизбежна.

Наступает вечер снежный.

И приснилось мне во сне,

Что вдали – за синим морем

Между счастьем, между горем,

Между истиной и спором

Едет всадник на коне.

Тихо слышен звон кольчужный.

В небесах узор жемчужный.

Едет всадник безоружный

По далёкой стороне.

Чуть позвякивают шпоры.

Звёзды строятся в узоры.

Впереди сереют горы…

Лишь луну видать во тьме.

Через поле всадник мчится.

За холмом рычит волчица —

Зверю лютому не спится,

Глядя в лунную печаль…

И опять всё нет ответа:

Долго ль будет жизнь без света?

Это где-то снова лето,

А у нас опять февраль…

И стучат коня копыта —

То, что истина избита,

И, что счастье позабыто,

И тяжёлый день пришёл.

Но мы знаем – всё наступит!

Всё пройдёт, придёт и будет!

И никто нас не осудит…

И всё будет хорошо!

1993

Март

Там, где март несёт весну,

Там, где спят обрывки снов,

Заверну я тишину

В пелену из старых слов.

И, как святость в образах,

Как огонь от ста лампад,

Разгораясь на глазах,

Хлынет с неба светопад.

И, увидев сквозь года,

Солнца вьющуюся прядь,

Мы поймём, что никогда

Красоту не разгадать…

1993

Не нужно рыбачить в жерле вулкана…

Не нужно рыбачить в жерле вулкана, —

Сказал мне Инка Великий на пенсии.

Он пил самогон, разгрызая стаканы.

Он был рудиментом отжившей конфессии.

Он был, словно поезд, наполненный ветром,

Он был среди лотосов тонкой ромашкой,

Он был всем вокруг – и минутой, и метром,

Вот только он не был душой нараспашку…

Не нужно в скафандре курить не взатяжку, —

Сказал мне старый монтажник с Венеры.

И выпил шампанского горько и тяжко.

Он был, словно символ Надежды и Веры.

Он был, словно Богом забытое небо,

Он был пешеходом по дну океана.

Он был всем вокруг, но, вот, чем-то он не был…

Быть может, он не был водой из-под крана?..

Не нужно надеяться на президента, —

Сказал мне философ из треснувшей бочки.

И выпил цикуты так интеллигентно,

Что были над жизнью расставлены точки.

Он не был травой, тропою, судьбою.

Ему наплевать было на символичность.

Он не был никем. Он был только собою.

И в людях ценил не наличность, а личность.

И их пригласил я на праздничный ужин.

И им я сказал: – «Позабудьте о скверном!»

И каждый из нас был кому-нибудь нужен.

И каждый из нас был кому-то примером.

Не нужно жалеть о свершённом однажды!

Не стоит бояться грядущего, люди!

И если мы будем отважны, то каждый

Друг друга и нас никогда не забудет!

1993

Он был с Богом на ты…

Он был с Богом на «ты».

Он входил в эту дверь ежедневно.

Он молитвы шептал.

Он держался за небо рукой.

И, боясь высоты,

Ему с башни махала царевна…

Он в ответ помахал

И повёл вертолёт над рекой.

Он ушёл через край.

И сказал: обо мне не жалейте!

Он ушёл через вход,

Где венчались закаты с зарёй.

Он просил: не скучай!

И царевна играла на флейте.

И сквозь слёзы невзгод

Украшала свой мир мишурой.

Он поднял два крыла

И оставил внизу пирамиды

И взлетел, чтоб скорей

Разглядеть на земле чудеса.

А царевна спала.

И ей снились сады Атлантиды.

И ещё: князь Андрей,

Что, скучая, глядит в небеса.

Две мечты вместо рук.

Вместо глаз – паруса каравеллы.

На улитке верхом

И хватая комету за хвост

Он прошёл всё вокруг,

Но нигде не увидел предела.

И обратно пешком

Он побрёл между спеющих звёзд.

Он вернулся домой,

Словно бы отошёл на минутку.

Он забыл, где бродил,

Так как вспомнил, чего был лишён.

Здесь был свет и покой…

А она обернула всё в шутку.

И её он любил.

Ну, а ей…

Нет, ей тоже был нужен лишь он…

1993

Высоко над облаками…

Высоко над облаками

Между солнцем и луною,

Задевая нас крылами

Божий ангел пролетел.

И проснулся колокольчик,

Но расстаться с тишиною

И воскликнуть «vita dolce»

Он пока не захотел.

И воскрес, как песня птицы,

Что летает на просторе

Феникс северной зарницы —

Отблеск свечки на окне

И тогда мы отыскали

Смысл слов «memento more».

И бояться перестали

Отражения в огне.

1993

Запятая

Любой из снов таит в себе кошмар.

Любая жизнь – лишь смерти ожиданье,

Но мы идём сквозь ветер и пожар,

Опровергая все предначертанья.

И мы струимся, пламенем дыша.

И мы стремимся, словно камень в бездну…

Ну, а душа – нежна и хороша.

Лишь видит сны о всём, что бесполезно.

А, просыпаясь, слышит в тишине

Предания о будущем далёком.

Там нет ни слова о тебе и мне.

И мир безвиден в ожидании пророка.

Но нас там ждёт единство пустоты,

Возврат, исход… И позабыв о тризне

Увидим мы, взирая с высоты,

Что смерть – лишь запятая после жизни!

1993

И вновь…

Жизнь, смерть… И вновь

Любовь из тени

Вступает в круг.

Три вечных темы,

Как свет над теми,

Кто позабыт.

Но стынет кровь,

И пьют качели

Тепло из рук.

И слышен шёпот виолончели

Для всех, кто спорит о Боттичелли.

И тех, кто спит.

1979

Май

Наступает тихий вечер.

Зажигают люди свечи.

Обнимая нас за плечи,

Вечер смотрит на луну.

И уже в своих кроватках

Засыпают дети сладко.

Домовой на липких лапках

Охраняет тишину.

Он бредёт вокруг устало,

Поправляя одеяла.

И бормочет, что настало

Время тайны и свечи.

Лишь огонь не спит в камине —

Распускает хвост павлиний.

И всё то, что было ныне

Растворяется в ночи.

Детям снится остров в море,

Где живут, ни с кем не споря,

Без несчастия и горя

Змей Горыныч и Кощей…

И спешит от края к краю,

Черномора настигая

И усталости не зная,

Королевич Елисей.

Спят, посапывая, дети.

Птицы спят. И даже ветер.

Он ложится на рассвете

Прямо под ноги цветам.

А потом нас всех разбудит,

Потому что май наступит.

И препятствия не будет

Детским солнечным мечтам!..

1993

Январь

Ты напрасно открываешь

Наши окна в белый свет —

Всё равно ты не узнаешь:

Что там было, что там нет.

И грядущее туманно —

Как всегда оно вдали.

Словно яд на дне стакана.

Или образы Дали.

Лишь «Сейчас» нам видно ясно:

Ночь, луна, слепой фонарь…

И опять сырой и грязный,

Неуклюжий, несуразный

Увядающий январь.

1993

If (Из Киплинга)

Храни себя в обыденности серой.

И даже – если все бранят тебя вокруг.

Сильнее будь! Воспользуйся той верой,

Что есть внутри тебя. Сильнее будь, мой друг!

Ещё всё впереди. И – наберись терпенья.

А если же лгуны наполнят ядом речь,

Будь выше их. Отринь свои сомненья.

Лишь так себя, мой сын, сумеешь ты сберечь.

Стремись вперёд мечтою дерзновенной.

И подчинить себе её сумей.

Когда душа чиста и откровенна

Она вдвойне становится сильней.

А если вдруг ты станешь неугоден,

И если соберут клеветники свой пир,

И рухнет всё!.. Ты должен быть способен

Построить вновь прекрасный новый мир.

И если пред царём не станешь ты сгибаться,

И если с нищим ты не будешь слишком горд —

Тогда враги с тобой не смогут не считаться,

И будут для тебя равны бедняк и лорд.

И если только каждое мгновенье

Наполнится терпеньем и трудом,

То человеком станешь, сын мой, без сомненья,

И вся земля тебе отныне будет – дом…

2000 г

Геометрия

…А параллель моих плечей

Был выше, чем овал голов.

Глядел я вектором очей

На тучи синих облаков.

Но модуль неба был закрыт

Стрелой колючею колец.

Зря мудрецы в одном корыт

Пустились по морю…

Конец

1978

Выберем капитана…

Им говорили: «Выберем капитана —

И поплывём быстрей!

По океану – в дальние страны!

Без тормозов-якорей!»

Но они – рабы на галере.

Они устали работать веслом.

Их мечта – просто сойти на берег,

Чтоб отыскать свой дом.

К родным берегам

С путеводной звездой – из Гуаякиля…

Семь футов под килем…

Лиловые волны несли нас на север —

К родным берегам.

Русалки нам пели. И соль оседала на леер.

И многие мили

Судьба была благостна к нам.

С попутными бурями – до Сахалина

По следу марлина.

Из тропиков душных, где звёзды венчают

Космический храм.

Мы рвёмся сквозь штормы, ведь сердце увидеть не чает

Наш остров, где льдины

Приникли к родным берегам.

Перейдём реку вброд

Тот, кто не был силён – не ведает цену слезам.

Тот, кто был удалён – нажал на delete сам.

Бывало так, что текло по усам,

Да не попадало в рот.

Может, хватит уже бродить по лесам?

Выйдем к реке… Перейдём её вброд…

Смерть обходила капканы, шутя.

Она несла себя в дар.

Улыбалась вслед из-под дождя,

Метала нам в спины сюрикены сансар.

Ночь в синем кашне молча вязала плот.

Но нам нет дела до них… Перейдём эту реку вброд.

Камни смотрелись в зеркало неба —

Пришёл их черёд умереть.

Они судьбе покорялись слепо.

Их душа не умела петь.

Грешные ангелы вили гнёзда по тучам.

Их пугал солнцеворот.

Но – Бог с ними… Лучше

Дай мне руку… Перейдём реку вброд!

Вышел ёжик из тумана

Вышел ёжик из тумана.

Вынул посох Сарумана.

– Никого не стану бить,

Буду город городить!

И мечтою дерзновенной,

Проникая сквозь года,

Строил ёжик по Вселенной

Золотые города.

И везде росли дороги,

Замки, храмы и мосты.

И вослед единороги

Напевали: только ты…

Но любви и тихой славы

Скоро сник пустой обман.

Ёжик понял: всё лукаво.

И опять ушёл в туман…

Шла Луна босиком

Мне сулила кукушка

На глаз, на авось

То – неба осьмушку,

То – с горем поврозь.

И, что жизни отмерено мне триста лет.

И, что ангелы вручат счастливый билет.

Но по небу шла Луна босиком.

Шла с цепом, да серпом,

Да с большим топором.

Шла своим чередом,

Мела помелом.

И поила всех демонов ночи вином.

Шла она траверсом, наискосок.

Шла босиком – перемешивать сок

Серебра…

И поила всех демонов ночи.

Видно, невмочь ей!..

И, может быть, мне пора? —

Услышать, как ветер струится в ракушках,

Выброшенных на песок?..

Как рассвет разрывает конверты

С записью смеха наяд?

И, послушав, отрезать воду от тверди?

А горе – от смерти?..

И выпить из чаши любви настоявшийся яд?..

Мне кукушка гадала

На глаз, наугад.

Сулила немало.

Да всё невпопад.

Вещала, что жизни – от силы, три дня.

И, что, может быть, «примешь ты смерть от коня…»

А по небу шла Луна босиком.

Шла с гарпуном

Да веретеном.

Шла напролом,

Как дева с веслом.

И поила всех демонов снов

И бродячих котов…

Зазеркальным вином!..

Волга-регги

Со мною флейта и гитара,

Скрипка да ручной грифон.

Мы с тобой – ни к чёрту пара,

Но ты скинула мне телефон.

Я еду в свой город,

Чтобы вспомнить, как всё было вчера.

Я был тогда так молод.

Давно бы съездить пора.

А за мною из-за леса,

Из-за дальних серебряных гор

На гнедом быке с обрезом

Дед Егор мчит во весь опор.

За ним – степная кобылица

По ковылю – в город мой насовсем.

А дед служил на границе,

И поймал однажды Два Нуля-7.

А город тянется по Волге

Без снов, без концов, без начал.

Я пью пиво, да без толку.

Ведь воблу я давно не встречал.

А городу не поперечить

Ни словом, ни ружьём, ни рублём.

Какова будет встреча?

Я уже так мало помню о нём.

У меня в зубах сигара,

В кармане пиджака – скорпион.

Мы с тобою не пара?

Не знаю… Сейчас сойду на перрон…

Я еду в те места,

В которых не бывал триста лет,

Чтоб судьбу пролистать

И попробовать найти ответ.

Мы с тобой – ни к чёрту пара,

Но ты дала мне свой телефон.

Со мною флейта и гитара,

Скрипка и аккордеон.

У меня в зубах сигара,

На плече мирно спит скорпион.

Возможно, не пара.

Посмотрим… Сойду на перрон…

Алан Дуэйн уходит

Вскользь она проронила, что он стал похож

На избу с приведением, дом у болот.

Ну, а он испокон был во храмы не вхож,

И в тридцатом колене был Тем, Кто Не Ждёт.

Он ответил ей: Домо аригато,