Солнечный свет заливает просветы между деревьями, зелень чистая, изумрудная, здоровая, на той стороне поляны листья желтые и оранжевые, но тоже чистые, яркие, как из золота. Косые солнечные лучи широкими полосами падают на траву. Тудор придержал коня, я взглянул в ту сторону, куда он устремил жадный взор, внезапно переменившись в лице.
На той стороне поляны у тоненькой березки девушка в голубом костюме с луком в руке и огромным серым, почти седым, волком у ноги. Оранжевые волосы, как золото, крупными прядями ниспадают с обеих сторон лица, оставляя в тени, я рассмотрел юное и полное жизни девичье лицо, чистое и нежное, самую малость тронутое загаром, как могут загорать только блондинки. Брови вразлет, глаза синие, а губы полные и алые, на груди глубокий вырез, на цепочке крупный синий камень, округлый и блестящий, похожий на гигантскую слезу. От камня на коже голубой отсвет.
Из-за плеча строго смотрят оперенные стрелы, мне показалось, чересчур велики для такой хрупкой девушки. Впрочем, лук тоже великоват, в то же время руки не выглядят мускулистыми, толстыми. Правда, и чересчур хрупкими тоже не смотрятся, а кожаные перчатки на ней из толстой кожи.
Тудор смотрел и смотрел, боясь даже дышать, я тоже замер. После напряженного молчания над головой отвратительно громко затрещали сучья, по вершинам деревьев пронесся крупный зверь, похожий на раскормленную белку размером с леопарда, девушка в голубом напряглась всем телом, готовая исчезнуть в любой миг, но все еще оставалась на том же месте.
– Кто это? – спросил я шепотом.
– Если бы я знал, – ответил Тудор так же тихо, все еще почти не дыша, будто дуновением может спугнуть, развеять видение. – Говорят, местная богиня… но разве они остались после рождения сына Господа Нашего?.. Разве не стали все демонами?
– Плохие стали, – ответил я, – а хорошие… зачем им становиться демонами?
Он спросил жадно:
– Вы в самом деле так думаете, сэр Ричард?
– Конечно, – соврал я с наибольшей твердостью. – Мы хорошими или плохими считаем тех, кто плохо или хорошо относится к вере Господа нашего, но если человек всю жизнь прожил в лесу и ничего от рождения о ней не слыхал?
Он почти всхлипнул, сказал тихо:
– Спасибо, сэр Ричард! Ни от кого я еще не слышал таких животворных слов.
Охотница легонько оттолкнулась от березки, деревцо закачалось, среди зелени мелькнуло голубое, золотые волосы слились с оранжевой листвой, охотница исчезла.
Тудор глубоко вздохнул, ладонь в булатной боевой перчатке поднялась, готовая смахнуть капли пота с чела, но застыла на полдороге. Он прислушался, сказал негромко:
– Кто-то ломится слева.
Его конь, повинуясь движению колена хозяина, послушно отступил вбок, Тудор прошептал:
– Это кабан… мой кабанчик!
Я прислушался, поспешно вытащил меч, хотя с мечом, понимаю, на кабана глупо, надо рогатину толщиной с весло, да к тому же с железным древком, деревянный кабан перекусит, как сухую соломинку.
Тудор вытащил длинный нож с узким лезвием, это умнее, но в другой руке все же меч. Еще я слышал, как он всхрапнул, как бык перед схваткой, прошептал что-то. Надеюсь, молитву.
Треск раздался громче, я смотрел непонимающе, затем холод прокатился по всему телу: трещат не кустики, трещат и вздрагивают вековые деревья. Топот все громче, внезапно раздался могучий рев, он показался мне львиным, лев умеет так зарычать, пуская звук по земле, что рык становится мощным, как голос могучего дизеля, но тут я сообразил, что это просто-напросто кабан хрюкнул.
– Да что это за… – сказал я негромко и, всхлипнув, умолк.
В полусотне шагов зелень распахнулась, словно разорванная рукой великана кисея. На прогалине появилось нечто темное, похожее на зубра, разве что раза в два крупнее, массивнее.
Я застыл, не веря глазам: голова кабана занимает половину туловища, а весу, пожалуй, будет раза в три тяжелее. Чудовищные клыки размером с наши мечи, пасть похожа на адскую печь.
Напряженную тишину прорезал ликующий вопль Тудора:
– На этот раз не уйдет!
Я ахнул, вышколенный конь Тудора бездумно помчался в сторону кабана. Тудор орал и заносил руку для разящего удара.
Кабан с разбега мотнул массивной головой. Конь с Тудором взвились в воздух, словно подброшенные катапультой. На высоте верхушек дерева Тудор вылетел наконец из седла, я услышал треск ветвей, но уже не следил за ними: кабан хрюкнул так, что закачались деревья и вздрогнула земля, посмотрел на меня налитыми кровью глазами, наклонил голову.
– Да что же это такое… – пробормотал я в панике. – Такое просто не может быть!..
Кабан нагнул голову, земля затряслась. Хрустнуло и переломилось, как соломинка, деревцо на его пути, но кабан даже не вздрогнул. Пальцы сами по себе сорвали молот с пояса. Я вскрикнул, поспешно швырнул, держа глазами покатый лоб. Кабан несся, как бронетранспортер на полном ходу. Молот ударил со всей мощью, раздался сухой треск, словно раздробилась гигантская глыба кварца. Молот понесся обратно, но я уже судорожно давил коня коленом в левый бок. Конь отпрыгнул, туша пронеслась мимо. По раскрытой ладони хлопнуло рукоятью молота, а за спиной раздался второй удар, от которого дрогнула земля.
Чудовище на полном ходу врезалось в стену исполинского дуба в пять обхватов, дуб затрясся, как одуванчик, но кабан упал на бок, ослепленный и оглушенный. Визг раздался такой силы, что у меня ослабели руки, и весь я покрылся потом. Конь вздрогнул и запрядал ушами. Я спрыгнул на землю, ноги подкосились, едва не упал, с мечом в руке бросился к зверю. Молот даже не проломил череп, но вмятина есть, судя по всему, кабан оглушен, я подбежал вплотную, лезвие меча с размаха рассекло кожу, но мышцы сопротивлялись, тугие, как не знаю что, не может плоть быть такой плотной, я выдернул лезвие, поспешно выбрал место на шее и воткнул лезвие, держа меч обеими руками.
Кабан завизжал, дернулся, все еще лежа на боку, раздвоенное копыто лягнуло меня с такой силой, что я полетел вверх тормашками.
– Чтоб ты подох, – закричал я в отчаянии, вскочил и, выставив меч, снова бросился к чудовищу, что уже перевернулось на брюхо и пыталось подняться на ноги. Кровь широкой струей плескала из длинного надреза.
За спиной слышался треск. Но я ни на что не обращал внимание, подбежал, снова всадил меч в рану. Кабан завизжал, дернулся, мои руки едва не вывернуло. Я упал, хватаясь за рукоять, кровь заливала меня с головы до ног, ступни оскальзывались в горячей крови.
– Держитесь, сэр Ричард!
Голос прогремел, как гром. Хромающий сэр Тудор появился из перемолотых, как под танковыми гусеницами, зарослей, меч в обеих руках, я услышал мощный рев, Тудор вонзил острие чуть выше того места, где прорезал я. Кабан завизжал еще громче, кровь брызнула тугим фантаном. Я оглох и ослеп, меня отшвырнуло, а секундой спустя спиной влетел в заросли сэр Тудор. Толстое дерево от удара затряслось, посыпались сухие ветки, сучья.
Кабан почему-то не нападал, хотя уже поднялся на все четыре. Я кое-как встал, кабан пошатывается, вот-вот рухнет. Кровь хлещет и хлещет, я по щиколотку в крови, красными горячими лужами впитывается под корни деревьев, сзади рев, это сэр Тудор встал на четвереньки, потом сумел воздеть себя вертикально, сжал рукоять меча и бросился на кабана.
Ему удалось вонзить лезвие в горло, навалился всем телом. Кабан упал, Тудор тоже рухнул, так и лежали, я слышал только хриплое дыхание, затем затрещал кустарник, на поляну выметнулся запыхавшийся Гунтер на взмыленном коне.
– Ваша милость! – закричал он в испуге. – Сэр Ричард, вы ранены?
Я ответить не успел, Тудор заворочался и задыхающимся голосом прохрипел:
– Это… кровь… победы…
Гунтер спрыгнул, я вытер лезвие меча и сунул в ножны. Теплая кабанья кровь проникла во все щели, одежда липнет к телу, гадко и противно, я сделал довольное лицо и сказал учтиво:
– Сэр Тудор, поздравляю с победой!
– Сэр Ричард, – немедленно отозвался он, – этой победы без вас не было бы!
– Но вы нанесли последний удар, – возразил я.
– А вы – смертельный, – отпарировал он. – Ладно, не будем спорить, оба поразили чудовище. Такого, сэр Ричард, никто не помнит в наших лесах. Как оно нас, а?.. От моего коня остались только клочья кожи на сучьях дерева.
– Бог вас любит, – ответил я. – Вы же падали с такой высоты!..
Он отмахнулся.
– Я в доспехах. Хотя кровоподтеки будут с неделю. И нога что-то… Но какого кабана, а?.. Эй, как вас… Сэр Гунтер? Сэр Гунтер, вы уж там распоряжайтесь и моими людьми, поработайте пока мясником.
Гунтер отозвался почтительно:
– С превеликим удовольствием. Мне будет, что рассказать. Такого кабана еще никто не только не разделывал – даже не видывал.
