Он с досадой отмахнулся.
– Отец Кроссбрин просто напыщенный богослов. Я говорю про эту проклятую звезду Маркус!
Я сказал торопливо:
– Да-да, конечно!..
Он огляделся, сказал шепотом:
– Тогда приходите в полночь к брату Гвальберту Латеранцу. Знаете, где его келья?
– Нет…
– Второй коридор, – прошептал он, – двенадцатая дверь. Запомните, в полночь!
– Умру, но приползу, – пообещал я.
Он тут же отворил дверь и выскользнул в коридор, оставив меня с сильнейшим сердцебиением и тревожным ощущением, что вот едва прибыл, и уже становлюсь участником некоего зловещего заговора.
Дождавшись полуночи, я тихо выбрался из кельи, хотел даже перекинуться незримником, но не получилось, пришлось осторожно пробираться вдоль стен.
Один раз чуть не попался: кто-то шел под дальней стеной зала; я замер, а когда монах исчез, двинулся дальше, крадучись еще осторожнее. Впереди показался второй коридор, я затаил дыхание и пошел вдоль ряда дверей на цыпочках, задерживая дыхание и чувствуя в который раз, насколько же этот Храм огромен.
Понятно, такой не мог бы существовать здесь сам по себе, вокруг на сотни миль только промерзшая земля, покрытая вечным льдом и снегом, однако монастырь – другое дело.
Неутомимые монахи всегда искали и находили для себя места среди диких лесов, непроходимых болот и долин высоко в горах, где тишина, покой и уединение, а уже там корчевали лес, осушали болота, приручали дикий скот и разводили стада.
Собственно, в те времена только монахи этим и занимались, вся Европа после отступления ледников была сплошным болотом, где на отдельных островках прорастал лес, и привести эти земли «в божеский вид» и была задача монахов.
Здесь же забрались на далекий север, как только смогли, где невероятными титаническими усилиями основали этот монастырь, а уже при нем, как понимаю, намного позже собор, названный Храмом Истины.
Была ли гора такой или же монахи сами сумели создать это все – святость творит чудеса, уже знаю, – но для меня сейчас это третьестепенно, если вообще имеет значение, а вот насколько эти монахи готовы уже на этот раз вступить в бой против Маркуса?
Я осторожно стукнул в двенадцатую дверь, с той стороны голос тихо спросил:
– Кому это не спится?
– Паладину, – ответил я.
Приоткрылось окошко, меня осмотрели, дверь тихонько приотворилась. Я торопливо скользнул в келью, за моей спиной уж захлопнули, а чей-то голос сказал негромко:
– Я же говорил, что видел, как он шел в эту сторону!.. Приветствуем, брат паладин!
– Приветствую и вас, карбонарии, – ответил я тихо.
Первое впечатление от собравшихся – что все молоды, намного моложе среднемонастырского возраста. Это насторожило – у молодежи слишком много энергии и нет ума, хотя всегда уверены, что знают уже все, и потому надо сбросить власть замшелых стариков, впавших в маразм.
И хотя я сам молод, даже моложе половины из присутствующих, но старые книги читал, меня клевали, топтали, били и волочили мордой по битому стеклу так часто, что уже набрался ума, а у них жизнь неторопливая, им еще предстоит, да и то не всем.
За столом расположились плечом к плечу Смарагд, Жильберт, Гвальберт Латеранец, Жак, а также незнакомый мне священник, суровый, нахмуренный и настороженный.
Он сразу взглянул на меня недоверчиво.
– Брат паладин, я был против, чтобы вас приглашали на эту встречу. Но братья Гвальберт и Жильберт, которых я очень уважаю, заверили меня, что вы прибыли специально, чтобы просить помощи в борьбе с Багровой Звездой Зла.
Я ответил смиренно:
– Это так, братья. Мир уже сдался и склонил выю под топор смерти. Надежда только на вас.
Монахи тихо переговаривались, я чувствовал себя на перекрестье взглядов, один поерзал, в неловкости отводя взгляд.
– Мы сами, – буркнул он нехотя, – ее потеряли.
– Но мы не сдались, – ответил брат Жильберт с нажимом. – Мы будем искать до последнего дня, до последнего часа, до последней минуты!
– И если Господь позволит нам, – добавил Смарагд, – мы отдадим свои жизни, но будем драться!
Говорил он пафосно и высоко, то есть возвышенно, вдохновенно и с блеском в глазах, что хорошо действует на женщин, но, увы, мы здесь в чисто мужской компании.
Священник промолчал, мне показалось, что чуточку поморщился от излишней пафосности.
Я опустился на край скамьи, все поглядывают с ожиданием, я сказал негромко:
– Скажу сразу, хотя я паладин, но могу получать титулы и даже сидеть на троне, как любой мирской правитель. Так вот, титулов у меня как листьев в лесу, я уже на троне, у меня огромные армии… но это ничто перед мощью Маркуса! Храм и здешние монахи – на сегодня самая могучая сила на земле, так говорят сведущие. Я хочу попытаться дать бой уже в этот раз, а не через пять тысяч лет, когда якобы подготовимся лучше!.. И я, честно говоря, весьма и зело разочарован, братья…
– Чем? – спросил священник.
Я признался честно:
– Когда мчался сюда через ночь и лютый холод, я питал себя надеждой, что здесь куют оружие, которым собьют Багровую Звезду еще в небе!.. Но обнаружил, что все больше заняты будущими выборами аббата… И даже на то, что здесь у вас шастает некое зло, никто не обращает внимания…
Священник спросил быстро:
– Ты о чем?
– Я видел только темную тень, – ответил я, – но у меня кровь стыла в жилах, когда она приближалась. Еще могу сказать, что эта тварь свободно проникает через самые толстые каменные стены, будто их и нет вовсе! Про двери уже молчу.
Они переглядывались, Гвальберт спросил осторожно:
– Брат паладин, ты уверен… что тебе не померещилось?
– У меня звериное чутье, – огрызнулся я. – Ко мне только подойди кто сзади с палкой, сразу огребет… Это вы только молитвами да пропитанием заняты! Эта тварь появлялась уже трижды! Нет, это я увидел ее трижды, а сколько она тут у вас шастает и что творит… даже боюсь и подумать!
Все смотрели с испугом и непониманием, а Гвальберт сказал примирительно:
– Брат паладин… ты только появился и уже трижды увидел. Не странно ли, что мы живем здесь по много лет и ни разу ничего подобного не зрели?
– Может быть, – предположил брат Смарагд, – она охотится именно на брата паладина? Мстит, например, за убитых демонов из родни… Вы много убили демонов, брат паладин?
