Набоши

Город встретил глубокой тишиной, будто время здесь замерло, ожидая какого-то события. Холодные, туманные капли дождя, танцуя на волосах и плечах, оставляли мрачное ощущение, словно сама природа чувствовала надвигающуюся бурю.

Марина натянула капюшон. Держа в руках дорожную сумку, она направилась к обветшалому двухэтажному дому, в квартиру, которая три года назад досталась ей по завещанию от бабушки. Счастливое детство закончилось лет в одиннадцать, когда они с мамой отсюда переехали. Марина кое-как освоилась в новом городе, но в семнадцать ей пришлось вернуться, чтобы ухаживать за бабушкой. Бросить университет, отказаться от стипендии и два года жить лицом к лицу с самой смертью. Уехать отсюда во второй раз стало счастливейшим в жизни моментом. Сбежать и мечтать, что больше никогда не вернется.

Улицы пустовали. Молодёжь уже была в соседнем городе на учёбе, взрослые – там же на работе. Только старики, которым и говорить друг с другом давно не о чем, сидели на лавочках. Ничего не менялось годами. Марина вздохнула, остановилась у подъезда и тревожно оглянулась на второй этаж дома напротив. Там живёт её лучшая подруга, от которой на той неделе пришло письмо. Чёртово бумажное письмо с одной лишь строчкой:

«Никогда сюда не возвращайся».

«Да я бы с радостью, Ольчик, но надо будет что-то решить с квартирой» – отправила Марина сообщение в мессенджере, едва получив записку. Но Оля не ответила. Прочитала и тишина. На второй день реакции тоже не было, Марина позвонила. Гудки, гудки, гудки, знакомый голос не отозвался. Даже тётя Вика и дядя Ваня, родители Оли, не отвечали в общем чате «Кулибины Пасюки». Марина с мамой обзвонили всех, кто мог что-то знать о друзьях, но без толку. Визиты к ним местных тоже не дали ни результата, ни ответов. Дома никого, телефоны молчат, о поездках не предупреждали. И Марина, пока мама в командировке, решила приехать в родной, но давно ненавистный город.

– Закину вещи и зайду к Оле, – прошептала она и подумала, что зря не взяла ключи от квартиры подруги, когда та приезжала в гости. Хотя в последний день её визита они так напились, что устроили пусть и детский, но всё же важный для обеих ритуал – клятву в дружбе на крови. От лёгкого пореза у Марины пошло слишком уж много крови. А Оля, вытирая рану подруги, использовала целую пачку влажных салфеток. И тогда уж было не до ключей.

Воспоминания нагнетали тревогу, захотелось поторопиться.

В подъезде сыро, неприятно тянуло канализацией. Первый этаж. Сердце волновалось. Замок бабушкиной квартиры открылся не сразу. Пришлось с силой потянуть дверь на себя и одновременно с этим провернуть ключ. В прихожей темно, лишь тонкая струйка света пробивается из зала сквозь шторы. Марина безотчётно щёлкнула выключателем, лампочка даже не моргнула.

«Ну да, кто бы её тут поменял» – подумала Марина и, не разуваясь, зашла на кухню. Там всё осталось в точности, как три года назад. Только сахар, рассыпанный на столе, отсырел, превратившись в сплошной липкий комок, да железная раковина кое-где покрылась ржавчиной.

В других помещениях без изменений. Лишь на мебели толстый слой несдуваемой пыли. И всё ещё – запах старости и смерти. Марина плотно закрыла дверь в бабушкину комнату. Нет сил даже смотреть туда. В зале за стеклом серванта тоскуют никому ненужные хрустальные бокалы и тарелки с изящными рисунками.

«И куда это всё девать?» – подумала она, бросила сумку, сняла рюкзак и пошла на улицу.

Снаружи окно Олиной комнаты не изменилось, осталось таким же знакомым, привычным. Сколько раз в детстве оттуда выглядывала рыжеволосая веснушчатая мордашка и со слезами говорила, что её наказали родители и она не пойдет гулять? Тётя Вика с дядей Ваней были строгими, но как только Оле стукнуло восемнадцать, оставили дочери квартиру, а сами переехали жить на дачу.

Тёмно-зелёная занавеска шелохнулась, словно кто-то решил украдкой подсмотреть за происходящим на улице. Марина ухмыльнулась: «Так и знала, что ты дома», – и поднялась на второй этаж. В этом подъезде пахло приятнее. То ли ландышами, то ли сиренью. Как всегда. У Кулибиных всё было лучше: и лампочки ярче, и мебель красивее, и книжки интереснее, и телевизор большой… И папа у Оли есть, и мама в командировки не уезжает, и бабушка живёт не с ними… Подруге повезло во всём.

Марина поднялась на второй этаж, надавила на звонок. К двери никто не подходил. Постучала. «Стук-стук-стук» – только эхо по подъезду, с той стороны глухая тишина.

– Оля, я знаю, ты дома! – твёрдо сказала Марина.

Думалось, надо приехать и сразу всё разрешится: Оля встретит, рассмеётся и расскажет, что это была шутка. Напомнит, как в лагере у костра пугали друг друга страшилками, от которых выгоревшие волосы становились дыбом. А потом они вместе будут смотреть фотки, вспоминать детство, уплетать вкусный сыр и обсуждать корейские сериалы…

Но Марину явно не хотели видеть.

– Открывай! – она говорила всё громче, – Что я, зря приехала?

И тут же в мыслях Олиным голосом ответ: «А тебя никто и не звал, я просила не возвращаться». Марина фыркнула и отогнала наваждение. Подруга ни за что бы так не сказала. Она была доброй, всё понимала правильно.

– Оля! – Марина перешла на крик, – Открывай уже!

Гулкий стук становился упорнее, сильнее. За грохотом своих кулаков, она не услышала, как вышла соседка.

– Чего тарабанишь? – раздался сварливый женский голос, уже немолодой, но ещё не старый. – Не живет она тут года два.

Марина подпрыгнула на месте и сердце ёкнуло. То ли от неожиданности, то ли от услышанного. Она повернулась, хмуро глянула карими глазами. Как зовут эту соседку? Цветастый платок на шее, спутанные серо-белые волосы и ехидная улыбка по отдельности казались знакомыми. Но не собирались в памяти в единый образ. Бабушка кого-то из одноклассников? Или учитель в начальной школе?

– Не живёт? Два года? – озадаченно переспросила Марина.

– Не живёт.

«Нет-нет, две недели назад Оля звонила с видео из дома» – нахмурилась она и решила уточнить:

– А вы… давно тут…?

– Маришка? Ты, что ли? – женщина открыла дверь шире.

Марина разглядывала причудливый пёстрый сарафан соседки и всё больше убеждалась, что они никогда не были знакомы.

– Да, я… К Оле приехала, – решила она подыграть, – а где она сейчас, не подскажете?

«Вроде бы, тут жил мужчина, – пыталась вспомнить Марина, – ещё хромая женщина, или это внизу?»

– Точно не знаю, но где-то на границе, – усмехнулась соседка беззубым, но напомаженным ртом.

– Ладно, спасибо, – кивнула Марина и стала спускаться.

– Мариша, как бабушка? Передай ей, что завтра танцы на Дэ-Ка, я за ней зайду.

Холодок пробежал по спине. Слова прозвучали настолько нелепо и неуместно, что Марина чуть не задохнулась от внезапного приступа тревоги. Сердце забилось быстрее, мысли метались.

– Бабушка уме…, – начала она, но решила не продолжать, – Хорошо, – и вышла на улицу.

С неба всё ещё сыпалась неприятная морось. Распущенные каштановые волосы раздражающе завивались. Идти в квартиру совсем не хотелось. Было желание прямо сейчас рвануть на остановку и уехать. Как она могла забыть, кто жил в одной из четырёх квартир дома напротив? Марина прокрутила в голове своих соседей и успокоилась, перечислив всех. Протёрла ладонью лавку, присела на краешек и выдохнула.

«Боль уходит, если её пере-жить, – она вспомнила все трудности, – но если бегать, то рано или поздно боль догонит».

И снова затхлый подъезд и квартира, пропитанная старостью и смертью. Марина нерешительно заглянула в дальнюю комнату. Казалось, бабушка всё ещё лежит на кровати, стонет и кряхтит – ждёт внучку четвертый год. Но там, конечно, никого не было. Только потемневшее покрывало на вмятом матрасе, полотенца на спинке, пыльная лампа на тумбочке и выцветшие от времени рецепты.

Душно, затхло. Марина распахнула окно, вышла и плотно закрыла дверь, чтобы не тревожить призраков воспоминаний. В шкафу отыскала постельное и разложила диван. Снова попробовала позвонить Оле, тёте Вике, дяде Ване. Скинула в общий чат припасённый заранее мем с собакой-улыбакой. И только мама ответила смеющимся смайликом.

– Да что ж такое, – прошептала Марина, присмотрелась к окнам Кулибиных и воскликнула, – ну вот, опять!

Снова дёрнулись шторы в Олиной комнате. И если в первый раз можно было сказать, что это сквозняк, то сейчас точно нет! Ткань замерла так, будто её кто-то держит.

«Оля, я вижу, что ты дома» – быстро напечатала Марина.

«Объясни, что происходит?»

«Что за письмо?»

«Заходи ко мне, давай поговорим»

«…»

«Я переживаю»

На все сообщения моментально две галочки и нет ответа.

– Да чёрт тебя побери! – Марина швырнула смартфон на диван и зашторила окна, – Не хочешь и не надо!

Раз чуда не случилось, она решила прогуляться до магазина и запастись едой. К тому же, от заказчика вчера пришли правки по логотипу. Лучше заняться работой здесь, чем терять восемь часов на дорогу домой. Автобус, электричка, такси…

«Переночевать со своими страхами, – усмехнулась Марина, – может, пройдут наконец».

Вечер прошел рутинно, а ночью даже получилось выспаться. Наверное, усталость и переживания взяли своё.

«Придётся звонить Никите» – поняла Марина едва проснувшись и надула губы. Не хотелось. После того, как в одиннадцать лет он признался в любви, дружить не получалось. Хотя раньше они втроем, вместе с Олей, были не разлей вода. Лазили по гаражам, подкармливали дворовых собак и шастали купаться в озере когда знали, что всех родителей долго не будет дома.

В семнадцать они пару раз виделись с Никитой, но всё было неловким, неуютным. Не дружеским. Больше напоминало прогулки с нелюбимыми родственниками – и обидеть не хочется, и общаться трудно.

«Всем уже звонила, – уговаривала себя Марина, – а Никите нет, надо, надо».

Она нашла контакт в телефонной книге и сразу набрала. Гудок, второй. Сбросила. Встала у окна. Возле подъезда копошился в палисаднике Петр Васильевич, сосед сверху. Пожилой сантехник считал себя ответственным за красоту в их дворе. Сколько Марина помнила, каждое утро он прихорашивал цветник под окном. Но сейчас клумба не выглядела ухоженной. За невысокой покосившейся оградой росла высоченная трава. И среди неё торчали едва заметные красные, жёлтые и белые хризантемы и георгины.

Взгляд на дом напротив. Второй этаж. Левое окно Кулибиных. Сквозь тонкую занавеску виднелись зеленые шкафчики. Марина снова посмотрела на соседа и тут же – опять на Олины окна. На кухне кто-то стоял! Очертания нечеткие, будто это призрак, а не человек. Но силуэт очень похож на подругу – тонкий, стройный, невысокий.

За считанные секунды Марина преодолела путь подъезд-дорога-подъезд-второй этаж и снова изо всех сил тарабанила в крепкую железную дверь. И. Тишина. Разочарованная она вышла на улицу.

Пётр Васильевич тащил две баклажки воды. Он был в рабочем комбинезоне, ботинках с толстым слоем налипшей грязи и синей кепке от давно забытой всеми политической партии. Заприметив Марину, старик остановился, с прищуром глянул на гостью. Суровое морщинистое лицо расплылось в улыбке и он кивнул.

– Здравствуйте! – поздоровалась Марина, – Как вы тут?

Она увидела, что в высокой зелени прячутся птицы из окрашенных в белый покрышек и добавила:

– Очень красивые лебеди.

– Да… Прилетели на зиму, – усмехнулся сосед и поставил ношу, – А мы тут потихоньку, потихоньку…, – открыл один бутыль и устремился в палисадник.

– А зачем поливать? Вчера же дождь был, – поинтересовалась Марина.

– Земля сухая, сухая, а цветы как люди, без воды никак, никак…, – объяснил Пётр Васильевич.

Марина посмотрела куда указывал старик и не нашла подтверждения его словам. Земля походила на болото, где вместо камышей торчали вялые стебли цветов и сорняки.

– Ну… Понятно, – кивнула Марина и едва хотела спрятаться от окружающего безумия в подъезд, как вспомнила:

– Пётр Васильевич, у вас, кажется, были ключи от квартир тридцать девятого? – она указала на соседний дом, – Можете дать от Кулибиных? Оля попросила вещи забрать.

– Не положено, не положено, – отказал сантехник.

– Почему? Мы с ними почти как родственники, – возмутилась Марина.

– Почти. А только мне откуда знать что тебе там надо? Вынесешь технику, а отвечать потом мне…, – говорил он между делом, с паузами, резко выдыхая, – отвечать мне…

Марина ушла не попрощавшись и твёрдо решила дозвониться до Никиты. Сейчас она понимала: друг детства водился с девчонками потому, что ему надо было чем-то восполнить отсутствие матери. А затем вырос и осознал, что смерть – это когда кто-то уходит безвозвратно и никак это не изменишь. От таких мыслей Марине становилось легче. С ними не гноилось чувство, что их дружба разрушилась из-за неё.

Никита работал участковым. Как правило, он занимался бумагами, никакой романтики и приключений. Но зато отвечал за их район и должен быть в курсе всего.

«Все остальные уже бессильны, – подумала она, – если кто и поможет, так это он».

Гудок. Второй. Третий.

– Привет, милая, – послышался огрубевший, но всё ещё знакомый голос.

– Ммм, – замялась Марина и сердце заволновалось.

«Милая?»

– Ты уже приехала?

– Откуда ты знаешь, что я в городе? – нахмурилась она и мозг вообразил, будто у Никиты своя агентурная сеть и ему докладывают о каждом её шаге.

– Блин! – наигранно возмутился Никита, – думал моя Маринка звонит, а это ты, Пасючка.

– Ясно, – она не любила когда её называли по фамилии, особенно исковерканной и еле сдержалась от возмущения, – Никит… Нужна помощь.

– Срочно? Я занят, – он прозвучал так, будто хотел поскорее отвязаться.

– Оля пропала, я приду заявление написать?

– Можешь и написать, но я её позавчера видел, – нервно бросил Никита

Марина прикусила губу и уставилась в окно. Подруга избегает именно её? Нет… Не может быть.

– Подскажешь адрес?

– Здрасьте, напротив твоей бабушки, второй этаж.

– А тёть Вика с дядь Ваней?

– Родаки её? У озера, на даче, как обычно.

«Значит, не переехали, – Марина всё сильнее хмурилась, – но почему только он видел Кулибиных?»

– Можем встретиться сегодня? Зайдешь?

Никита выдержал паузу и она чувствовалась искусственной.

– Возможно. Напишу. Ближе к вечеру. Пока, – отчеканил он и сбросил.

«Привет, милая» – мысленно перекривляла Марина. Как же разозлило то, что он её с кем-то перепутал. Или только сказал так? Интересно, конечно, было бы познакомиться с этой девушкой, которую зовут так же, как его первую любовь…

– Ар, к чёрту! – ругнулась Марина.

Мысли зашли не в ту сторону. Это всё обстановка. Маленький город, сбрендившие старики-соседи, исчезновение Оли и, конечно же, эта квартира, в которой два года она дёргалась от каждого шороха. Марина достала из серванта старые фотографии. И, прежде, чем погрузиться в прошлое, написала маме, что уехала искать подругу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.