Абловы. Забытые имена

© Владимир Александрович Пономарев, 2024

ISBN 978-5-0064-6270-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧУГУНКА

Несмотря на слякоть, и моросящий дождь, Николай с самого утра находился в приподнятом настроении. Сегодня в его жизни наступил настоящий праздник. Его приняли на должность железнодорожного артельщика при Моршанской станции.

Попасть на работу на «чугунку», была не сбыточной мечтой многих граждан Российской Империи. А должность артельщика давала сказочные возможности, и перспективы.

Еще совсем мальчишкой, он с друзьями часто бегал на строительство железки. С удивлением они наблюдали, как прикомандированные крестьяне из соседних помещичьих поместий, гурьбой таскали на себе стальные, длинные рельсы. Залихватски с двух-трех ударов забивали костыли в пропитанные шпалы. Они еще не понимали всего грандиозного замысла происходящего.

Потом пришло время строительства Моршанского железнодорожного вокзала. Это было просторное двухэтажное деревянное здание с железной крышей. Перед зданием был сколочен деревянный перрон, на столбе прикрепили колокол, теперь то Николай точно знал его назначение.

Звук этого колокола всегда вызывал в нем радостные чувства.

Он хорошо помнит тот день, когда все горожане собрались у вокзала, лицезреть прибытие железного коня. Паровоз произвел на жителей неизгладимое впечатление. Многие крестились, и становились на колени.

Женщины бросали чепчики в воздух. При подходе к станции паровоз, выпустил клубы черного дыма из высокой трубы и протяжно загудел, толпа закричала ура. На перроне стояли железнодорожные служащие, в красивой форме и фуражках с кокардами. Молодые не замужние дамы бросали в их сторону многозначительные взгляды.

Николай тогда еще не разбирался в их чинах, это сейчас он

настоящий эксперт, и знает наперечет, все ранги, от начальника станции, до машиниста, телеграфиста, семафорщика или обходчика.

И не только это он знает, а и размер их жалования, так как в обязанности его новой должности входит выдача денежного содержания всем служащим железной дороги, включая рабочих депо, путевых обходчиков, стрелочников.

Работа ответственная, но и по рассказам, очень опасная. Артельщики лакомая добыча бандитов и грабителей. А потому, охранять Николая в поездках будут станционный жандарм и унтер офицер из Моршанского жандармского управления.

Все эти мысли переполняли Николая, он был рад всему, и новенькой железнодорожной форме, и отличительному знаку артельщика, и новенькому, еще пахнущему типографской краской удостоверению.

Получив все инструкции, и наставления начальства, он морально готовился к своей первой командировке, вместе со сдающим дела бывшим артельщиком Иваном Васильевичем, уже с десяток лет проработавшим в этой должности, но здоровье его подвело, Иван стал плохо видеть, и дорожное начальство решило заменить его на более молодого сотрудника.

Первая их поездка предстояла до станции Кузнецк, Николаю с нетерпением Хотелось прокатиться на поезде, по путешествовать, и посмотреть на город Кузнецк. Он еще и не подозревал, что этот город сыграет немаловажную роль в его жизни…

КУЗНЕЦК

В Кузнецк, Николай всегда приезжал с особой радостью.

Нет не то, что Кузнецк особенно нравился, ему. Он очень похож был на его родной Моршанск. Те же деревянные неопрятные домишки, вдоль речки Труев, которая напоминала ему реку детства Цну.

Правда на Цне до появления железки, жизнь била ключом, было много барж и суденышек, которые чалились у пристаней под загрузку зерна, муки и соли. Но после сильного пожара в 1875 году Моршанск выгорел почти под чистую, а железная дорога стала конкурентом судоходству, и город стал потихоньку вымирать.

По грязи Кузнецк ничем не уступал Моршанску, весенние дожди делали его непролазным, и вылазки в город для Николая были настоящим испытанием, он очень любил свою служебную форму и переживал за неё во время распутицы.

Но, было в Кузнецке, нечто особенное, что тянуло его сюда.

Нет не природная красота, и не чугунолитейное производство, не красота местных церквей…

Он помнит свое первое путешествие в этот городок, первая рабочая поездка, как он сильно переживал, чтобы не ошибиться в пересчете денег при выдаче служащим. Ему даже по ночам снился один и тот же навязчивый сон, как за ним бежит разгневанная толпа и хочет наказать его за обсчет…

Но, дело сделано инкассаторская сумка похудела и его наставник Иван Васильевич похвалил за работу. Ну а до отправления поезда в обратный путь было достаточно времени, и Васильевич попросил его сходить на местный рынок затоварится продуктами, благо начальство выдавало продуктовые деньги на дорогу.

Николаю доставляло удовольствие прогуливаться в форме. Работники железной дороги пользовались большим уважением, и простые горожане при встрече снимали картузы с головы и кланялись, как перед высокородными вельможами. Ну и сам двадцати двух летний Николай, был строен под стать форме. Ему нравилось носить усы и бородку, как у самого императора.

Но, города он еще не знал. И чтобы найти дорогу на рынок пришлось прибегнуть к посторонней помощи. Рядом шла молодая барышня, на вид лет восемнадцати с корзинкой в руках. Наверное идет на рынок, подумал Николай и окликнул девушку.

Она смутилась от его обращения, и лицо её покраснело от смущения.

Да я тоже иду на рынок, ответила она, давайте провожу вас.

Так состоялось их первое знакомство. Девушку звали Надежда. Отец её Лаврентий Никонорович, был приказчиком у хозяина кожевенной фабрики.

Они вместе бродили меж продуктовых лавок, и кажется не спешили расставаться.

Надежда приглянулась Николаю, черноволосая с карими веселыми глазами, сбитой и гибкой фигурой. Но, больше всего его покоряла её естественная улыбка.

И теперь каждая командировка в Кузнецк, стала праздником для него.

И Николай уже был готов засылать сватов, ведь дружба их продолжалась уже два года и Надежда ждала его и встречала с большой радостью.

Нужно было принимать решение….

НАСЛЕДСТВО

Лаврентий Голиков, уже больше двадцати лет отслужил верой и правдой на фабриканта Семенова. Фабрика давала хороший доход, кожу отправляли и в Москву и Петербург, товар пользовался спросом.

Да и хозяин был доволен приказчиком, покладист, и не воровит,

с рабочими находит общий язык, и приструнит, если бузить начинают.

Скопил Лаврентий деньжат на службе, домик выстроил на берегу речки, и недалеко от фабрики. Большой, деревянный, в шесть окон, с резными ставенками. Дом просторный, и новому постояльцу мужу Надюшки, место нашлось, выделил комнату молодоженам.

Примаку он нарадоваться не мог. Интеллигентный, покладистый, хоть и сословия мещанского, но при железной дороге, жалование приличное.

Так что за доченьку переживать не придется. Да и видный мужичок, вон подружки Надькины, так и зыркают сороки.

Ну да любовь у молодых крепкая. На свадьбу денег не пожалел.

Венчались в Соборе Вознесенском, а потом гуляли у него дома, и с фабрики народ был, и с чугунки друзья Николая. Сваты не приехали хворые совсем.

Хозяин фабрики самовар молодым подарил. Чаевничаем по вечерам вместе.

Жаль женушка не дождалась этой радости.

Ну, и у Лаврентия радость оказалась не долгой, свалил его тиф.

Промучился он недельку, а на вторую и отдал богу душу.

Поскорбили Абловы, отпели, как полагается, ну что поделаешь, человек не вечен. Ну, Надежда Лаврентьевна над домом хозяйство взяла.

Ну и с Николаем думать начали, как жить-то дальше. Работа конечно престижная у Николая, да командировки постоянные, кататься по дорожке, то с зарплатой, то с почтой. Негоже молодую жену одну оставлять. Тем более, что Лаврентий Никонорович, не оставил их без средств к существованию.

Наследство свалилось, на их голову и нужно подумать, как не прожить его, а преумножить.

Ну, на фабрику конечно не хватит, и на паровоз. А вот можно было бы, как барыня Берштейн, прикупить станочек типографский. И на дому открыть типографию. Рекламки, отчетики буржуям печатать, дело не пыльное, зато любимая рядышком, попечатал и к самовару, чайку погонять.

Ну, так и порешили, попробовать с печатным делом, как пойдет,

а на оставшиеся деньги открыть аптечный лабаз, ведь человек такая натура так и норовит заболеть, а значит доход обеспечен.

Посудили, порядили, да так и сделали, теперь в доме пахнет свежей типографской краской, и жизнь наладилась. Эх, вот форму конечно жалко, теперь на улице прохожие картузы не снимают, ну да ладно….

ПЕРВЕНЕЦ

Быстрее, быстрее милый, прикрикивал на извозчика Николай. Сани резво катили по улицам Кузнецка. В розвальнях куталась в полушубок бабка повитуха Агафья. Агафью знала большая часть жителей городка. Она первая, кто встречал их на божий свет. Да и бабка она была относительная, лет сорок шесть от роду, но дела свое знала хорошо.

Николая она знала по аптекарскому лабазу, частенько забегала к нему за лекарством и микстурой.

Николаю казалось, что сани застыли на месте, и лошади еле передвигают копытами. Быстрее, быстрее, кричал он…

Дверь в дом, открыла прислуга Дуся, она так и осталась в доме после смерти отца Надежды. Ну как она? Успели? от двери спросил Николай Николаевич… Все трое побежали в спальню к Надежде Лаврентьевне. Приготовь теплой воды и чистых простыней, на ходу давала указания Агафья.

Дуся в ответ кивнула, и понеслась к самовару.

Толи мяу, толи ох, прошептало маленькое мокрое существо, Агафья аккуратно, хлопнула малыша по розовой попке. Дыши милок, дыши…

Так у Абловых в доме появилось пополнение, первенец. Дай Бог не последний перекрестился Николай Николаевич…

Ну, с именем мальчика проблем не возникло, дед Николай, отец Николай, ну и сын пусть до кучи будет Николаем. Так в доме стало два Николая Николаевича, старший и младший.

Рос мальчик, любознательным, и смышленым пареньком,

Гонял на речку с друзьями на рыбалку, по Труневким холмам зимой на санках катался. Время подошло знания получать, да негде в Кузнецке грамоту изучать, ни школ, ни училищ.

Думали, думали родители, как быть, вспомнил Николай Николаевич, что в Сызрани дядька его проживает и есть там ремесленное училище.

Написал от сродственнику челобитную, зашили Николке в подкладку пальто монеты на проживание и оплату за постой дядьке, да и отправили первой оказией, жизнь познавать.

ЛАПОЧКИ ДОЧКИ…

Жизнь в Кузнецке у Абловых протекала обыденно, скучно, без потрясений. Николай Николаевич по утрам шел в аптечную лавку,

чтобы дать аптекарю еврею Фирману инструктаж, проверить счета за прошедшие сутки. Если были заказы, проводил все время в типографии, в том же доме где проживала семья.

Всю заботу, по домашним делам вела Надежда Лаврентьевна, дочь приказчика хоть и воспитывалась в строгости, была прилежной, и любила рукодельничать. Даже прислуга Дуся порою удивлялась энергии хозяйки, все у неё ладилось, и горело в руках.

По воскресеньям, и большим праздникам супруги ходили на службу в Вознесенский Собор. Надежда Лаврентьевна была религиозна, и соблюдала все обряды. А Николай Николаевич ходил с супругой за компанию, чтобы её не обидеть, и не давать повода мирянам позубоскалить. В Бога по большому счету, он не верил, и считал, что в жизни все зависит от самого человека, он сам кузнец своего счастья. А Бог это такой сказочный персонаж, которого никто не видел.

Раз в неделю заглядывал к Абловым на чаёк, Порфирий Карлович, ветеринар помещиков Пряниковых. Он приезжал за микстурами для лошадей, и не преминул нанести визит вежливости. Николай Николаевич любил почаевничать с гостями и порассуждать о бытие, и новостях Империи.

Иногда приглашали на семейные торжества и аптекаря Фридмана.

Если аптечная лавка и давала какой-никакой доход. То, доход от типографии был не предсказуемым, и не регулярным. В конце года появлялась работа для бухгалтерии кожевенной фабрики, финансовые отчеты, бланки… Ну жандармерия порой просила отпечатать разные документы. А в межсезонье заказов было мало, да и мадам Берштейн старалось вставить палки в колеса, и перехватить вкусный заказ. Это очень огорчало Николая Николаевича.

Раз в месяц приходила почта и письмо из Сызрани, Коленька писал о своих успехах в учебе, особенно давались языки, французский, латынь, полюблял он и литературу, в общем, учеба ему нравилась. А летом на каникулы, приезжал в Кузнецк навестить родителей. Ему нравилось работать в типографии отца, набирать тексты, печатать, он прямо светился от радости.

Да, и Николай старший был доволен подмогой. Сын все больше внешне походил на него.

Но, особенно Абловы преуспели в деторождении, в 1884 году появилась дочь Надежда, в 1887 дочь Мария, 1988 дочь Катерина, в 1989 дочь Юленька, в 1891 Лариса, в 1892 сын Максиммилиан.

Поэтому дни рождения в семье праздновались часто, родители души не чаяли в своих детках.

Но, были и черные дни у семьи. Тиф унес Катерину и Юленьку, и чуть не забрал Марию. Девочка несколько дней сгорала на глазах, сильный жар и кашель с кровью, она все время впадала в беспамятство. И родители решили, что уже не вытащат девочку. Надежна Лаврентьевна одела её уже в погребальное платье, уже заказали священника, что бы отпеть невинную душу. Но тут появился Порфирий Карлович, прямо с аптеки, решил навестить друзей, и выразить им соболезнования. Посмотрев на Марию, спросил, вы что её собираетесь хоронить. Николай Николаевич утвердительно кивнул головой. Ну тогда, раз она не жилец, давай попробуем ей дать лошадиную микстуру, я только что купил её в твоей аптеке. Николай удивился предложению, но спорить не стал. Порфирий Карлович приложил пузырек к горячим губам девочки. Пей малышка, пей. Это поможет тебе. По обессиленному телу Марии, пробежал нестерпимый огонь. Она изогнулась от боли, глаза вылезли из орбит. Я умираю, сказала она, и потеряла сознание.

Следующие три дня она провела, как в бреду, её постоянно тошнило. Но, о чудо, через три дня она пошла на поправку, а через неделю уже бегала с другими детьми.

Когда Порфирий Карлович навещал их, Мария всегда подходила к ветеринару, и благодарила его. А ещё она говорила, что когда вырасту

Буду обязательно врачом…

На новом месте…

Симбирск встретил большое семейство Абловых приветливо. Просторное жилье на две комнаты Николай Николаевич снял в престижном районе на Венце, здесь жили люди обеспеченные, и местная аристократия, по близости находилась Соборная площадь, гостиный двор, административные здания, учебные заведения. Особенно довольны были дети, после непролазной грязи в Кузнецке, здесь смело можно было гулять по брусчатке. Да и народу на улицах прогуливалось не мало, что создавало особый колорит, можно было полюбоваться изысканными нарядами прохожих. Но особенным украшением города была, конечно же величественная Волга, можно было до бесконечности смотреть на проходящие вдоль речки белые колесные пароходы, таких они еще не видели на своем Труеве.

Надежда Лаврентьевна и Николай Николаевич, брали с собой на прогулку к реке четырехлетнего сынишку Еньку, как они называли между собой. Евгению нравилось сидеть на песке и чертить палочкой разные загогулины, или лепить куличики из песка, как научили его старшие сестры.

Городской градоначальник, так же порадовал, прошение на открытие типографии было рассмотрено в кратчайшие сроки, и можно было приступать к делу. Николай Николаевич был на седьмом небе от счастья, он видел, как изменилась и его жена, она стала засматриваться на местных модниц и любила гулять по улицам нового города.

Да, и деньги уже нужны, и на проживание, да и старший сын Николай, заканчивает ремесленное училище, и просит разрешение поехать в Питер на курсы. Сказал, что будет работать журналистом, и на книжках он помешан.

Выступает с лекциями, прирожденный оратор, хвалят его.

Да и Марию с Ларисой, нужно в гимназию пристраивать, растут барышни. Только Макс с Енькой слава Богу еще мальцы, расти, да расти….

СИМБИРСК

Гудки проходящих через станцию Кузнецк паровозов, были для Николая Николаевича, как бальзам для души. Они возвращали его в безмятежную юность. Он вспоминал свои поездки по железной дороге, путешествия привлекали его, новые места, новые люди, что-то интересное, и познавательное, в каждой поездке. Ему нравилось рассматривать мелькающие и меняющиеся пейзажи за окном поезда, красивые здания вокзалов, аккуратные домики путеобходчиков, выкрашенные в черно-белые лесенкой будки стрелочников. Ему нравилось щеголять в железнодорожной форме.

Но, все это прошло, все это в прошлом. За все время пребывания в Кузнецке, ему удалось два раза выезжать по делам, для закупки лекарств для аптеки, и типографской краски для станка. И то путешествие в Симбирск пришлось делать на конских упряжках, трястись по ухабам, ночевать в ночлежках на почтовых станциях, и все время посматривать за саквояжем, как бы кто не позарился. А лихих людей в дороге предостаточно. Конечно

нет никакого сравнения с чугункой, если даже ехать по билетам третьим классом.

Да, Симбирск запал в душу Николаю, это далеко не Моршанск или Кузнецк, это город мечты. На берегу матушки Волги возвышается деревянный кремль. Аж, двенадцать церквей, и красавец Троицкий Собор, есть театр крепостных Дурасова, и театральные группы Татищевская и Ермоловская. Больница, Симбирская классическая гимназия и женская гимназия, Карамзинская и Гончаровская библиотеки, Николаю даже удалось попасть в синиматограф, и увидеть настоящий паровоз, вырывающийся из темноты на всех парах. Некоторые зрители даже падали на пол и кричали от ужаса, но Николая паровозами не удивишь.

Так вот зародилась у него глубоко в сердце мечта-поселиться в Симбирске, да как с таким табуном перебираться на новое место, да и доходы все в Кузнецке, да и Надежду тяжело уговорить, прикипела она к родительскому дому. Пару раз пытался начать он разговор на эту тему, но все заканчивалось размолвкой.

Но, все течет и все изменяется, новый 1898 год принес хорошее известие, открылась новая железная дорога из Инзы в Симбирск, а значит и из Кузнецка можно всем семейством доехать с комфортом. А тут еще и дела с типографией не очень, а в Симбирске и люда побольше и производства разные, фабрики, пароходство речное, военные части. Можно и бизнес свой приподнять. А то семья подросла 6 деток и их двое, восемь душ аптечный бизнес не прокормит. Да и учить деток в Кузнецке негде, а им уже пора по возрасту образование получать. Короче Надежда пакуй самовар, деток собирай, я пакую станок типографский и в путь, в новую жизнь.

Скоро мечта, станет реальностью…

ПИТЕР

Поезд прибыл ранним утром на Московский вокзал по перрону бегали грузчики с металлическими жетонами на фартуках, перебивая друг друга, предлагали свои услуги прибывшим пассажирам.

Перекусив наскоро в привокзальном буфете, Николай решил прогуляться пешком по Невскому проспекту, чтобы получше рассмотреть город. Он много слышал про него от друзей. Но то, что открылось взгляду провинциала, поразило его воображение. На привокзальной площади стояло десятка три извозчиков на разрисованных бричках и кабриолетах.

Каменные здания различных расцветок прилегали в плотную друг к другу, и тянулись непрерывно убегая вдаль. На фасадах домой красовалась лепнина, резные карнизы, у парадных стояли дворники. Город поразил своей чистотой и нарядностью. Николай не спеша шел в направлении Адмиралтейства, дорогу ему указывал позолоченный шпиль. Вот небольшой канал или речка, а за ней величественный Казанский Собор с колоннадой.

Вдруг проспект оборвался и перед Николаем открылся вид на Дворцовую площадь и Зимний дворец. Батюшки, да я к самому государю пожаловал, подумал Николай. Услышав бой часов, Николай понял, что нужно следовать к цели своего пребывания. Он окликнул проезжающего извозчика и попросил доставить его на Царскосельский проспект, к Технологическому институту, где его за отличную учебу, взяли на курсы слушателей. Сдав документы в деканат, он отправился по объявлению в район Мойки, где снял комнату на время учебы.

Да здесь была совершенно другая жизнь, другой ритм, новые впечатления, гамма чувств. Николай не уставал изучать этот город музей под открытым небом. Он любил прогуливаться по гранитной набережной Невы,

Ходить по разводным мостам над рекой, гулять по стрелке Василевского острова. Осматривать многочисленные памятники, особенно его впечатлила Кунскамера, куда посетителей заманивали калачами и где в банках сидели

Заспиртованные двухголовые человечки. Город был сказочный, но и жить здесь было не дешево, а просить денег у отца он не осмеливался, и так у того еще семь ртов. Пришлось икать подработку. Благо студенты, зная что Николай начинающий журналист, посоветовали обратиться в товарищество Бумагописчиков, только что созданный первый профессиональный союз.

Начинал издавать свой еженедельный журнал БУМАГОПИСЧИК, и набирал штат журналистов. Так началась карьера журналиста Николая Николаевича Аблова….

ГРАФ МОНТЕКРИСТО

От Библиотеки Де Франс, Николай решил прогуляться до бульвара Монпарнас пешком по набережной Сены. Ему была назначена какая-то важная встреча на 16.00 в ресторане Клозери Де Лила. Это был довольно популярный ресторан в Париже, и публика здесь собиралась аристократическая. Николай еще не бывал в этом заведении, жалование библиотекаря позволяло только оплачивать апартаменты, большая часть уходила на питание. На извозчиках он экономил, и предпочитал передвигаться по центру Парижа пешком, так лучше было рассмотреть все прелести этого города.

После работы он ходил на курсы в Сорбону, где был слушателем на литературном факультете. Николай уже был маститым журналистом, и идейным социал-демократом, поэтому ему предложили печататься в ИСКРЕ.

И вот редактор сказал, что с ним хочет встретиться один господин, и на них заказан столик номер шесть в ресторане.

Николай пришел за пять минут до встречи, на входе его встретил швейцар в роскошной форме и проводил в гардеробную. Затем подошел официант поинтересовался фамилией посетителя, и проводил его к столику номер шесть. Зал был просторным, с большими французскими окнами и фиолетового цвета занавесями. Все здесь было наполнено изысканностью и дороговизной, что несколько смущало Николая. Он сел за столик лицом к входу чтобы наблюдать за вошедшим.

Ровно в шестнадцать часов, в дверях показался мужчина, средних лет, на вид чуть больше тридцати, одет он был костюм тройку, серого цвета.

На лице была аккуратная бородка, ля испаньёл, большой открытый лоб, правой рукой он придерживал полу жакета, а из кармана свисала серебряная цепочка от карманных часов.

Официант сопроводил мужчину к столику. Николай приподнялся поприветствовать и протянул руку для знакомства. Николай Аблов отрекомендовался он. Ульянов Владимир произнес мужчина, протягивая руку.

Ну-с, Николай, вы уже изучили меню, спросил он. Ещё нет, я подошел буквально перед вами. А вы бывал здесь раньше. Нет, я впервые. Ну, тогда я рекомендую по бокальчику красного Бургундского 1870 года, это, кстати год моего рождения. А вы, из каких краев будите? Спросил Владимир. Из Моршанска. Нет, никогда не доводилось бывать в этих краях. А я из Симбирска. Николай улыбнулся, а мои родители и сестры с братьями сейчас, как раз проживают в Симбирске. А младший брат Евгений учится там в гимназии. Любопытно, любопытно… мой отец как раз преподает там. Вот видите, мир тесен.

А где вы остановились в Париже? Снимаю апартаменты на рю Бонье.

А знаю, знаю, этот район тоже снимал жилье там раньше, а сейчас перебрался на рю Мари Роз. Мне товарищи сказали, что вы работаете в Парижской библиотеке, это так. Да я работаю библиотекарем, и занимаюсь работами по классификации книжных изданий. Превосходно, превосходно… сказал Ульянов, в нашей организации родилась идея обратиться к вам с просьбой, как вы знаете большая часть наших товарищей сейчас проживает в эмиграции, кто во Франции, кто в Женеве, кто в Германии… Но местные власти не очень рады нашему пребыванию здесь, и все время суют свой нос в наши дела. Приходится соблюдать конспирацию. Владимир продолжил.

Не могли бы вы быть нашим связным, нет, нет ездить вам не придется.

Наши люди будут передавать корреспонденцию, через вашу библиотеку…

Ну а чтобы не было путаницы, они будут передавать сообщения, через одну и ту же книгу, ну скажем для примера ГРАФ МОНТЕКРИСТО…

Идея Николаю приглянулась, и он уже давно догадался кто его собеседник, товарищи по партии часто рассказывали про Владимира Ильича.

Николай и сам был активным участником, часто выступал с лекциями в кружках социал-демократов, печатал свои статьи в газете ИСКРА.