Поклонники

Глава 1. Пороки и пророки

«Когда дело доходит до пороков и их сокрытия, люди становятся на удивление изобретательными».

Новиков широко зевнул. Рассуждения писателя Русакова о пороках и пророках занимали добрый десяток страниц и успели порядком наскучить. Хотя, в целом, мысль неплохая. Про пороки. Уж кому-кому, а Новикову прекрасно известно, насколько изворотливо люди умеют скрывать гадости.

И про посмертную кару для ненаказанных преступников тоже интересно написано – как их прикапывают на поле, и прямо сквозь тела прорастает острая осока, а грешники всё чувствуют. Иногда ещё упаковывали в ящики, присыпали землёй и пускали плавать по болотам.

Недурно. Иногда действительно очень хочется, чтобы преступника самого протащило по всем «кругам», хотя бы в том мире. Особенно если в этом мире он сумел выкрутиться. Или откупиться. Всякое бывает.

Непонятно только, зачем главному герою книжки понадобилось непременно повстречаться с пророком-отшельником, и теперь сюжет неплохого в общем-то детективного ужастика застопорился.

Собственно, Новиков решил прочесть свежий опус писателя исключительно из чувства «землячества». Снова зевнув, он поскрёб небритый подбородок, пытаясь припомнить, есть ли вообще такое слово. Ну и потом – следователю иногда можно почитывать хорошие детективчики. Так, для разнообразия. И чтобы глаз не замыливался.

Ещё раз смачно зевнув, Новиков загнул уголок страницы и отложил книжку. Встав с кресла, потянулся. И напрасно – в спине тут же хрустнуло. Новиков крякнул и ссутулился. Не стоило так долго сидеть в одном положении – старые раны этого не любят и мигом дают о себе знать.

Фигурные стрелки на большом круглом будильнике показывали половину второго. Посетовав, что засиделся, Новиков выключил светильник и пошлёпал на кухню.

Сквозь непроглядную пелену февральского снегопада проступали мутные пятна фонарей, подсвечивающих густые потоки крупных хлопьев. Как будто мерцающий саван колышется. Весна-то, похоже, не торопится.

Нарезая копчёную колбаску, присланную тёщей из Растяпинска (натурпродукт с тамошнего племзавода), Новиков мысленно подсчитывал, сколько ещё жена с дочкой будут гостить у родственников. В школах – сплошной карантин и дистанционка, а жена рассорилась с главврачихой и пошла в отпуск в «солнечном» феврале. Так что женское большинство семейной ячейки майора Новикова укатило в этот самый Растяпинск.

Кстати, поговаривают, якобы где-то в глухих Растяпинских лесах и обитает писатель Русаков. Правда, никто не знает, где именно. И как он выглядит. Вот уж кто умеет шифроваться.

А что, в Растяпинске, наверное, теперь здорово – заснеженные пряничные домики, коньки, лыжи на свежем воздухе, покатушки на лошадках и долгие зимние вечера в деревянном доме у самовара. Может, на Масленицу и сам Новиков туда рванёт.

Ну а пока выходило ещё добрых две недели гордого одиночества. Другими словами, ещё две недели невозбранимых ночных походов к холодильнику, неконтролируемой горы посуды в раковине и много-много хоккея. И советских фильмов. И пазлы без бесконечного брюзжания жены над ухом. И никаких дочкиных эко-пикетов с придурковатыми активистами, по которым психушка плачет.

Совершенно довольный собой и своей временной свободой, Новиков вернулся к окну, жуя огромный бутерброд. Уже несколько дней журналисты с округлившимися от ужаса глазами пугали зрителей аномальными снегопадами. Европейскую часть страны накрыл циклон. Подумать только, в России зимой выпал снег. Надо же, какая неожиданность.

Хотя коммунальщики Добромыслова, похоже, редко смотрели новости, и снегоуборочная техника выехала на дороги только вчера утром, когда город не то чтобы встал в пробках, а вообще не смог пошевелиться. Новиков вместе с соседями в нежных розовых рассветных лучах лопатой прокапывал выход из подъезда. Впрочем, опоздал на работу из-за сугробов не только он.

А ещё густые снегопады очищают воздух от всякой вонючей химии, что для Добромыслова, застрявшего в кольце ядовитых производств, очень даже полезно. Так что пусть снег дальше кружится и летает. И подольше.

Дожёвывая бутерброд, Новиков наблюдал, как в мягкой лиловой тишине снегопада туманно светятся шарики фонарей. Красиво всё-таки.

Пора ложиться. Завтра надо встать пораньше – похоже, снова придётся прорубать тоннель в сугробе.

Намерение раннего подъёма сбылось само собой с треском телефона. На дисплее высветилась фамилия начальника. С одной стороны, трезвонить по ночам и задолго до рассвета – не комильфо, с другой – когда звонит старший по званию, не брать трубку нельзя. К тому же, видимо, стряслось что-то серьёзное. Палыч – мужик понимающий, просто так в пять утра дёргать не станет.

– Да? – вздохнул Новиков.

– Собирайся, едешь на место, – без предисловий отчеканил Палыч.

– А что случилось?

– Вислогузова знаешь? – Судя по скрипучим интонациям, Палычу ранняя беседа тоже не доставляла удовольствия.

– Кого? – вяло переспросил Новиков.

– У него полигон и переработка мусора на Химической, туда все заводы свои отходы сваливают.

– Это оттуда воняет так, что к промзоне только в противогазе можно подъезжать?

Про то, что именно против этих производств яро протестовали местные эко в компании с его дочкой, Новиков, конечно же, умолчал.

В трубке скрипнуло.

– Вислогузов сегодня нашёл свою дочурку в ванной без признаков жизни, – кашлянув, наконец произнёс Палыч.

Вот же гадство.

– Ясно. А почему я?

– Потому что приказ!

– Есть. – Тишина в трубке успела повиснуть ещё до того, как Новиков произнёс это слово.

Новиков встал, потянулся, крякнул и поплёлся к стулу, в отсутствие жены превратившемуся в гору одежды. Кто там сегодня дежурил? Почему решили ещё и его выдернуть? А, ну да. Господин Вислогузов, как же. Одна фамилия наверняка заставила многих подпрыгнуть. Вот и стягивали на место всех подряд. Для имитации бурной деятельности.

Хорошо хоть машину догадались прислать. Впрочем, она застряла в сугробе за квартал до дома Новикова. Так что пришлось пробираться к «дежурке» пешком, утопая почти по пояс в снегу.

Спустя полчаса покатушек в густом снегопаде из утренней зимней мглы проступил четырёхэтажный дом в свежеотстроенном элитном жилом комплексе. Кованый забор с острыми пиками в человеческий рост, аккуратная парковка, детская площадка, ёлочки. Один сплошной сугроб. Дворнику будет чем заняться.

А раньше здесь была школа, где учился сам Новиков. Но года три назад старое здание с помпой снесли, чтобы на освободившейся земле строить социальное жильё для сирот и многодетных. Однако, видимо, что-то пошло не так. Или не туда.

Семеня по узкой тропочке, Новиков добрался до подъезда. Приоткрытая дверь припёрта кирпичом. Идеально чистый подъезд, но почему-то без консьержа.

На третьем этаже Новиков аккуратно потянул на себя приоткрытую металлическую дверь, из-за которой доносились приглушённые голоса. Тщательно вытер ноги.

Внутри суетливо имитировали активную деятельность оперативники и криминалисты. В ванной копошились сразу два эксперта – дежурный Николайчук и зевающая практикантка, которую очевидно тоже выдернули из дома.

– Доброе утро, – сказал вышедший навстречу Новикову круглолицый оперативник Костя Старов, которому повезло сегодня дежурить.

– Угу, доброе, – отозвался Новиков, пожимая руку Старову. – И что здесь?

– Ну, что, – протянул Старов, осматриваясь. – Господин Вислогузов решил навестить дочурку. От неё уже пару дней не было ни привета, ни ответа. Забеспокоился, пришёл сюда.

– То есть, они не вместе живут?

– Нет, – покачал головой Старов. – Он эту квартирку подарил дочке на день рождения. В общем, пришёл он сюда…

– Дверь открыл своим ключом?

– Так точно. У него есть запасной. Походил, посмотрел, вроде никого нет. Заглянул в ванную. Ну и увидел то, что увидел.

– Можно уже? – спросил Новиков, заглядывая в ванную. Николайчук недовольно хмыкнул.

– Пока нет, – сказал Старов. – Да, вот что. Надень-ка. – Он протянул Новикову бахилы.

– Да ладно? – Новиков только теперь заметил, что все суетившиеся в квартире люди перемещались в синих пакетах на ногах.

– Сам понимаешь, – вздохнул Старов.

– Так что здесь всё-таки? – Новиков, наклонился и, балансируя на одной ноге, натягивал бахилу на ботинок.

– Ну, что. Пока можно сказать одно – она точно не вскрылась.

– То есть, самоубийство отпадает?

– Не совсем. Там могут быть ещё… ну, таблетки какие-нибудь, например.

– Может, несчастный случай?

– Может, – фыркнул Старов. – Хорошо бы.

Жаль. Сразу две хорошие версии – и обе мимо. Рядом вежливо хмыкнули. Новиков поприветствовал Николайчука поклоном. Не ручкаться же, когда эксперт в перчатках. Хотя Николайчук вообще не признавал рукопожатий и прочих проявлений чувств, связанных с тесными контактами.

– Прошу. – Николайчук обвёл ванную широким изящным жестом, будто не место преступления показывал, а открывал выставку полотен эпохи Ренессанса.

Новиков встал у порога ванной. Практикантка успела куда-то деться, так что тело осматривать никто не мешал. Девушка с длинными светлыми волосами лежала в навороченной угловой ванне с гидромассажем, согнув ноги в коленях. Воду уже успели спустить, и бледная кожа почти высохла. Вроде ничего особенного – маникюр, педикюр, подправленный нос, накаченные губы, татуаж бровей, эпиляция где надо. Красная нитка на щиколотке.

Новиков наклонился, чтобы получше рассмотреть невыразительное лицо.

– Посмертной гримасы нет, – раздался над ухом спокойный голос Николайчука. – Явных следов борьбы или насилия тоже.

– Почему губы такие? – спросил Новиков, рассматривая надутые губки странного цвета – помеси фиолетового с малиновым.

– Синюшность наложилась на татуаж, скорее всего, – буднично произнёс эксперт. – Да ещё помада.

– Помада? – переспросил Новиков, выпрямляясь.

– Следы, – кивнул эксперт. – Сверхстойкая, вероятно. Простой чистой водой не смывается.

– Зачем мазать помаду на татуаж?

– Женщины, – пожал плечами Николайчук. – Да, вот ещё что.

Николайчук повернулся к овальному зеркалу и уставился на своё отражение. Новиков не понял, к чему вёл эксперт, и просто встал рядом. Встретился с Николайчуком взглядом в зеркале. Вопросительно поднял брови.

– Вы не туда смотрите, – улыбнулся криминалист и подбородком указал куда-то вверх.

Новиков присмотрелся. У верхнего края стекла, под самой рамой, еле виднелись какие-то значки, написанные то ли красным маркером, то ли краской. Завитки, углы. В середине – крест.

– И что бы это значило? – Новиков настолько приблизился к зеркалу, что от его дыхания запотело стекло. Но оно не стало матовым полностью. Запотевшая область очертила границы искривлённых линий, похожих на те, что были нарисованы вверху.

– Позвольте-ка. – Николайчук ловко оттеснил Новикова плечом и успел сфотографировать проступивший рисунок, пока тот не пропал. – Хорошо бы зеркало забрать на экспертизу.

– Берите, – пробормотал Новиков, глядя, как уменьшается и совсем исчезает крохотное запотевшее пятнышко на стекле.

– Вы позволите, я закончу здесь? – подал голос Николайчук.

Новиков кивнул и вышел в прихожую, где зевал Старов.

– Что соседи?

– Мы пока не стали будить. – Старов перешёл на шёпот. – Тут жильцы такие… сам понимаешь.

– А понятые?

– Консьерж и бабуля из соседнего дома. У неё единственной окно светилось. Ложится в восемь, встаёт в пять. Режим. – Старов опять широко зевнул.

– Н-да. – Новиков снова поскрёб небритый подбородок. Что-то в этом деле казалось неуловимо знакомым. Как дежавю. – А отец где?

– Вислогузов? Там, в комнате. – Старов махнул рукой вглубь квартиры.

– Как его…?

– Имя-отчество? Анатолий Венедиктович. – Старов помолчал, потом добавил: – Дочку зовут… звали Джессика.

– Джессика? – переспросил Новиков. – Серьёзно?

– Угу, – криво усмехнулся Старов. – С фантазией у родителей, видимо, всё в порядке. Так, что там дальше. Двадцать один год, училась… сейчас… – Он прочитал по бумажке: – В филиале Универсальной социально-экономической академии.

– Стало быть, здесь, в Добромыслове?

– Точно. Местные «Рога и копыта».

– Привлекалась? – вяло спросил Новиков, не особо надеясь на интересный ответ.

– Ещё как.

– Что? – не сразу сориентировался Новиков. – Когда?

– А ты разве не помнишь? – почти шёпотом спросил Старов, криво гримасничая. – Года полтора назад мужика сшибла на пешеходнике. Он со смены возвращался, она из клуба гнала, пьяная в хламину. Он и полетел кувырком, без шансов. А она даже не остановилась, просто дальше покатила. Потом ещё скандалила. Говорят, адвокаты от неё на стенку лезли.

– И что? – как-то глуповато переспросил Новиков. Он это дело вспоминал со скрипом, только по выпускам новостей.

– Что, – снова скривился Старов. – Там почти до суда дошло. Не, точно дошло. Она ещё в суде прямо на заседании хихикала, в телефон всё тыкалась, селфилась. Даже прощения у родственников не попросила. Хоть бы для приличия слезу пустила. Но может, так оно и лучше – сразу видно, что за человек.

– Приговор? – Новиков уже понимал, что дочурка Вислогузова тогда как-то выплыла. Как то, что не тонет. Или те, через кого потом осока прорастает.

– А не было приговора.

– Это как?

– Примирение сторон. Папаша родственникам компенсацию выплатил, да и дело с концом.

– Ладно. Спасибо. – Новиков кивнул Старову и пошёл искать господина Вислогузова.

Попутно глянул в приоткрытую дверь ванной. Интересно, куда после смерти попадают те, за кого кто-то «примирился» с пострадавшими?

Глава 2. Дежавю

Вислогузов, хозяин знаменитого мусорного полигона и ещё пары химпроизводств, был человеком лет сорока пяти. Ещё совсем не старый, но уже лысеющий, он слыл в городе ярым борцом за экологию. И разумеется, был хорошо знаком со всей городской верхушкой. Менялись мэры, замы, разномастные начальники, но уже много лет Вислогузов был постоянным гостем на всех днях рождения, банкетах, рыбалках-охотах. Новиков видел его пару раз на мероприятиях и помнил как невзрачного щуплого человека среднего роста в дорогущем костюме. Собственно, это всё, что приходило на ум при мысли о Вислогузове. Даже его лицо припомнить толком не получалось. На людей подобного типа – «самых обычных» – обычно крайне трудно составлять ориентировки.

Новиков вошёл в комнату и не сразу заметил Вислогузова. В углу дивана будто мятая тень сгустилась. Но оказалось, там просто сидел некто скрюченный. Практически завязавшись в узел, наваливался на подлокотник, закрыв глаза ладонью.

– Анатолий Венедиктович? – деликатно произнёс Новиков.

– А вы кто? – хрипло спросил Вислогузов, подняв голову.

– Майор Новиков. Следователь.

– Очень приятно, – очевидно, на автомате, сказал Вислогузов и указал на кресло рядом с диваном. – Присаживайтесь.

В это момент откуда-то выскочило маленькое брехливое существо. В первый миг подумав, что это огромная крыса, Новиков инстинктивно отскочил. Но это оказалась собачонка, и теперь она носилась по полу, оглушительно лая.

– Кто-нибудь уберёт это чучело?! – по-командирски рявкнул Вислогузов.

Когда никто не отозвался, Вислогузов сгрёб собаку за шкирку и с размаха отправил в полёт на лоджию, после чего захлопнул дверь с такой силой, что стекло гулко звякнуло, едва не треснув.

– Вонючая тварь, – процедил Вислогузов, возвращаясь на диван. Потом будто вспомнил о Новикове. – Да вы садитесь.

– Спасибо. – Новиков, слегка опешив, устроился в жутко неудобном, но очень модном кресле. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

– Сколько угодно, – настораживающе мрачно произнёс Вислогузов.

– У вас есть какие-либо соображения относительно случившегося? – осторожно спросил Новиков, раскрывая блокнот в точку (скетчбук, как ему объяснила дочка) и доставая ручку. Когда дочка на двадцать третье февраля подарила этот «бук» вместе с красивой перьевой ручкой, то сказала, что так он будет выглядеть солиднее, а значит, сможет производить хорошее впечатление.

– Это уже не первый случай. – Вислогузов чуть вытянул шею, чтобы увидеть, как Новиков запишет его слова. Почти все так делали.

– Что конкретно вы имеете в виду? – спросил Новиков, картинно водя пером по плотной кремовой бумаге.

– Где-то год назад… да, примерно год. Вроде бы тогда тоже была зима, – Вислогузов сделал паузу, чтобы Новиков успел за ним записать. – Погибла ещё одна девушка. Подруга Джесси. Её тоже нашли в ванной. Но тогда всё списали на несчастный случай.

Новикова снова посетило дежавю. Кажется, что-то подобное уже, и правда, случалось.

– Вы помните, как её звали? – Новиков принял заинтересованную позу ожидания, чуть подавшись вперёд. Людям нравится, когда их словам внимают.

– Погодите. – Вислогузов, постукивая по губе, водил глазами по потолку. – Милана? Марина? Маргарита? Что-то подобное.

Новиков аккуратно записал все три имени.

– Вы помните детали?

– Это ваша работа, разве нет? – резко спросил Вислогузов. – Хотя о чём речь. Всё тогда спустили на тормозах. Да и я хорош. Может, это я виноват. Может, если бы… – Он вздохнул и снова прикрыл глаза рукой. – Джесси тогда говорила, что что-то там было не то. Было что-то подозрительное. Даже просила подключить друзей, чтобы провели… как это… расследование. Но я не поверил.

– А почему не поверили?

– Как вам сказать. Мне эта девица не очень-то нравилась. Бестолковая, наглая. Ветер в голове. – Вислогузов сцепил руки на колене. – Я, в общем-то, не особо удивился, когда… – Он шумно выдохнул.

– Мы всё проверим. Ещё раз.

– Да уж постарайтесь. – Вислогузов, поморщившись, глянул на дверь лоджии, из-за которой доносился глухой собачий лай.

– Скажите, – теперь Новиков подбирался к деликатным вопросам, где важно всё сделать правильно. – Насколько я понял, вы с дочерью жили не вместе.

– Точно, – кивнул Вислогузов. – Я купил эту квартиру, когда ей исполнилось восемнадцать.

– То есть, ваша дочь жила здесь одна?

– Да.

– А у неё был молодой человек?

– Не знаю, – сказал Вислогузов, помедлив.

– Может, у вас есть предположения? – осторожно спросил Новиков.

– Допустим, есть. Мне кажется, кто-то у неё был. – Вислогузов произнёс последнее слово, как будто ударил топором по полену.

– Но она вас не представила друг другу?

– Нет. – По лицу Вислогузова пробежало жестокое выражение.

– Возможно, она что-то рассказала матери, вашей супруге?

– Кому? Этой кошёлке? – Вислогузов усмехнулся. – Мы давно в разводе. Они вообще не общаются. И если вы ещё не в курсе, Джессика мне не родная дочь.

– А её родной отец? – Новиков сделал глуповатое выражение лица. Иногда к важным вопросам приходится подбираться окольными путями.

– Удавился. Много лет назад. Моя бывшая супруга его довела. Как видите, мне ещё повезло. – Вислогузов кисло улыбнулся.

– Сколько лет вы в разводе?

– Лет восемь. Она вроде вышла замуж за какого-то чудилу.

– Вы уверены, что Джессика не общалась с матерью?

– Абсолютно. – Вислогузов снова как будто полено расколол.

– Вы сказали, та девушка, подруга вашей дочери, вам не нравилась. – Новиков зашёл на второй круг. – А другие друзья?

– Другие, – задумчиво повторил Вислогузов. – Пожалуй, мало кто из них мне нравится. Но что поделать. Детям трудно диктовать, с кем дружить.

– Можете назвать хотя бы пару имён? На всякий случай.

– Так, – протянул Вислогузов, снова постукивая по губе. – Ну, допустим, Оксана. Безмозглая кукла. Ещё Денис. У него папа – дорожник в мэрии. Мажор бестолковый. Денис, а не папа. Отца его хорошо знаю. Нормальный мужик, всё закидывал – давай их сведём.

– А вы?

– Да ни за что! Этот Денис – просто лентяй и дуболом. Природа на нём явно отдохнула. Джесси не такой нужен. Был.

– Кто ещё? – быстро спросил Новиков, чтобы Вислогузов не успел снова расчувствоваться.

– Кто ещё… Ну, Вадим. Этот вроде ничего. Родители юристы, его тоже в свою контору устроили. Он уже женат. Жену зовут… – Постукивание по губе. – Карина, если не ошибаюсь. По залёту, конечно. Ой. Получается, я тут вам сплетни пересказываю.

– Всё в порядке, – максимально серьёзно сказал Новиков. – Любая мелочь может пригодиться.

– Так. Инга. Они с Джесси раньше вместе конным спортом занимались. Начитанная, интеллигентная. Вроде бы дочка учителей. И ещё Жанна. Эта помешана на здоровом питании, веганстве, эзотерике какой-то. – Вдруг Вислогузов выпрямился и щёлкнул пальцами. – Вот кого забыл! Валера. Этот Валера был парнем той самой… Миланы, или Варвары, как её, которую тоже в ванной нашли год назад.

– Вы думаете, он мог иметь отношение к…?

– Он сектант. Язычник или что-то подобное.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Джесси говорила, он их тоже приглашал на собрания. Я ей, конечно, запретил, но потом…

– Что – потом?

– Потом Джесси стала рассказывать что этот Валера и подружка его, как её, в общем, они постоянно ссорились, он ей какие-то их правила стал навязывать.

– Думаете, он мог…?

– Не знаю, – отвёл взгляд Вислогузов.

– Но ваша дочь ничем таким не увлекалась?

– Теперь уже не уверен. Дети растут, их становится труднее контролировать.

В этот момент в комнату вошёл Старов в сопровождении эксперта Николайчука. Даже сейчас, ранним утром, криминалист выглядел ухоженно и невозмутимо.

– Вы позволите. – Новиков стал было подниматься с кресла, но Вислогузов резко вскочил.

– Я отец и имею право знать!

Новиков кивнул, и эксперт совершенно бесцветным голосом произнёс:

– Время смерти – между двенадцатью и часом. В лёгких – вода. В углу ванной комнаты – это. – Николайчук показал прозрачный пакет, в который упаковали тёмную бутылку из-под вина. – А это нашли в спальне.

Двумя пальцами эксперт держал пакетик с упаковкой таблеток.

Вислогузов, взревев, пнул кресло, так что оно с грохотом опрокинулось.

– Что именно послужило причиной, установим позже, – совершенно спокойно продолжал Николайчук. – Теоретически, она могла уснуть и захлебнуться. С другой стороны…

– Что вы несёте! – Вислогузов снова пнул кресло. Ручка треснула и отвалилась от корпуса.

– Анатолий Венедиктович. – Новиков прикоснулся к плечу Вислогузова, но тот резко сбросил его руку. – Давайте всё-таки дослушаем.

– С другой стороны, – снова заговорил эксперт, – в квартире почти нет отпечатков. Признаков сексуального насилия тоже нет.

– Следы взлома? – быстро спросил Новиков.

– Отсутствуют. Зато присутствуют знаки на зеркалах и окнах. Остальные подробности – завтра. За сим с вашего позволения откланиваюсь. – Николайчук изящно поклонился и вышел из комнаты.

– Какие ещё знаки? – скривил гримасу Вислогузов. – Что вы мне мозги пудрите?!

– Значит, если это не несчастный случай, – медленно заговорил Новиков, напуская на себя важно-задумчивый вид, и игнорируя истерику папаши Джессики, – она кого-то впустила. Либо у этого кого-то был ключ.

– Второй ключ есть только у меня, – резко сказал Вислогузов.

– Где вы были…

– Что?! – выкрикнул Вислогузов, брызнув слюной. – Как вы смеете?!

– Где вы были перед тем, как прийти сюда? – Новиков достал из кармана белый платок и, картинно развернув, вытер пальто. – И во сколько именно вы пришли?

– Я был… – Вислогузов тяжело дышал. – В автосервисе. На Химической. Потом ужинал. Нет, не так. Всё не так. – Он ходил туда-сюда, сжимая виски. – Я приехал, поставил машину на парковку. Поднялся, позвонил. Она не открыла. Я вышел и пошёл ужинать. Кафе через дорогу. Позвонил по телефону. Снова ничего. Поехал домой. Потом вернулся. Поднялся, открыл своим ключом.

– Вы договаривались, что придёте? – осторожно спросил Новиков.

– Нет, но… В общем, мы поссорились и с неделю не общались. Я пришёл, чтобы помириться.

– А из-за чего вы поссорились? – вдруг совершенно неуместно встрял невесть откуда появившийся Старов. Новиков мысленно застонал.

– Из-за чего? Да из-за ерунды. Я уже сказал, мне не нравились её друзья. И я подозревал…

– Подозревали, что у неё появился молодой человек, которого она от вас скрывала, – договорил Новиков.

– Да, – кивнул Вислогузов. – Ещё не хватало, чтобы она связалась с каким-нибудь нищебродом.

– Скажите, когда вы в первый раз подошли к дому, в окнах горел свет? – спросил Новиков.

– Нет. По крайней мере, со стороны улицы. Я потому и не удивился, когда она не открыла. Свет загорелся потом, когда я уже ужинал.

– Во сколько это было?

– Не могу сказать. Я увидел, как зажёгся свет, расплатился и пошёл сюда. Но она всё равно не открыла. Я минут десять на площадке торчал.