Кажется, атмосфера наладилась.
****
Когда мы увидели грандиозный заказ майора, Платон придирчиво осмотрел анкер со всех сторон, потом повернулся ко мне и сказал:
– Если потащим эту хрень…
Я его понимал. Анкер – квадратный сосуд, примерно, метр на полтора, с двумя металлическими рукоятками для переноски по бокам. Стенки и крышка из какого-то специального сплава, чтобы выдерживать химическую реакцию не меньше семи часов. Иными словами, залейте внутрь, скажем, угольную кислоту и этот анкер должен продержаться семь часов, пока вы что-нибудь не придумаете. А придумать тут можно только одно – сменить стенки, от которых к этому времени мало что останется. Крышка имела кодовый замок. Захочешь да не откроешь. Я понятия не имел, что же это такое мы должны тащить в этом дорогущем ящике, но это что-то было химически активным. И очень химически активным, в противном случае не имело смысла тратить деньги на такую вещицу.
– Можете не волноваться, – заверил нас майор. – Груз будет в полной безопасности.
– Да ну? – усмехнулся стоявший рядом Костыль. – Ты сам проверял?
– Это очень надёжный контейнер. Немецкое качество.
– Практика показывает, что европейские эталоны качества плохо совмещаются с Зоной. Я бы хотел уточнить, что же такое мы понесём? – Платон пристально смотрел на Хотунцева, и его взгляд заставлял майора немного нервничать.
– Я не могу сказать.
– Можешь сказать только мне, – кивнул Платон. – На ушко шепни. По секрету.
Майор замотал головой.
– Нет. Даже не думай.
Пока они многозначительно смотрели друг на друга, я подошёл поближе к анкеру и потрогал стенки. Металл выглядел, как хром, на ощупь был даже приятным, и я попробовал приподнять анкер. Просто взялся за ручку сбоку и потянул вверх. Тяжеловат, блин. Больше всего весило дно, очевидно, приспособленное для большей прочности. Если добавить сюда вес груза, то получим приличную задержку в пути. И носильщиков придётся часто менять.
– С ней мы кучу времени угробим, – сказал я, и они оба повернулись в мою сторону.
– И что ты предлагаешь? – сурово нахмурился Хотунцев.
– Если рацию оставим, будет меньше лишнего.
– Рация нужна. Это не обсуждается.
– Скажи, майор, ты по ней такси вызовешь?
Он дёрнул головой. Злобно так прищурился и выпалил:
– Не твоё дело, понял? Тебе, сука, платят, вот и делай свою работу! И не спорь! Рацию мы берём, ясно?
Я глянул на Платона. Он шмыгнул носом, пожал плечами и промолчал. Что же это? Выходит, мне одному возражать?
– Суку я так и быть тебе прощу, майор, – сказал я, стараясь вздохнуть как можно тяжелее. – Но только в последний раз.
Он смотрел мне в глаза. Долго смотрел, словно запоминая. Ни один из нас взгляд так и не отвёл. Пока Платон не вмешался.
– Ладно, мужики, хорош фигнёй страдать, – сказал он. – Сделаем проще, будем менять носильщиков. А рацию, майор, сам потащишь. Без обид.
Хотунцев оторвал глаза от меня и посмотрел на Платона.
– Понесу, – кивнул он. – Только его близко к ней не подпущу. А если увижу…
При этих словах он ткнул пальцем в мою сторону и угрожающе поджал губы. Ну, да, убьёт он меня. Как же. Размечтался. Платон кивнул.
– Значит, решили вопрос.
– Решили.
– Тогда, – Платон глянул на часы, – пошли ужинать и баюшки. Завтра в девять выходим.
Костыль как-то тревожно так взглянул на меня и пробормотал:
– А…это…он, что, без снаряги, что ли?
Я усмехнулся.
– У меня свои шмотки. Сказано ведь уже. Забыл?
– И где же они?
– Ох, и любопытный ты, брат. Завтра увидишь.
– Так ты их не привёз ещё? – Костыль с хитринкой поглядел в сторону моей машины.
–Так я тебе всё и рассказал.
– Но ведь мог бы.
Платон схватил Костыля за шиворот и потащил к бару.
– Отстань от человека. Пошли жрать, Фёдорыч сегодня щедрый.
Мы направились обратно. Я внезапно подумал, пытаясь вспомнить, когда же это Бармен бывал щедрым на харчи. И вспомнил. Зря, правда, вспомнил, потому что это был только второй раз. А в первый он закатил пиршество перед отправкой группы Барсука года два назад.
Никто из них тогда не вернулся.
****
С утра начал накрапывать мелкий дождик. Было сыро, влажный воздух грозил обернуться хорошим туманом. Я встал немного пораньше остальных, и уже возился возле своего УАЗа, когда во дворике показался Платон. Он был, что называется, в полной выкладке, на шее болтался М-655, к бедру пристёгнута кобура с «глоком-17». Платон зевал. Это было обычное для него состояние. Он так настраивался на дело. Одним словом, привычка. Или условный рефлекс.
Сзади показались остальные, медленно шагая по двору. То ли они ещё не проснулись, то ли оттягивали момент, когда мы покинем уютное и тёплое гнёздышко у Бармена. Последним, фыркая и мотая головой, шёл Геша. Платон подошёл ко мне, наблюдая, как я вытаскиваю своё оружие, и через мгновение раздался голос Костыля:
– Ага! Хрен моржовый, ишь как вырядился!
На мне был камуфлированный комбинезон, поверх него тактический разгрузочный жилет Pantac RAV и армейские бутсы. Рюкзак я всегда прятал позади задних сидений, в специальной нише, и когда начал доставать его, то очень удивил Платона, не говоря уже об остальных. Возле ног лежал чехол, о содержимом которого никто не догадывался. В руке я держал «бенелли» М-4, в набедренной кобуре справа сидел «кольт», а слева было пристёгнуто мачете. Костыль несколько мгновений смотрел на меня, потом хмыкнул.
– Тоже мне Рэмбо, блин! – буркнул он.
