– Ты что, совсем из ума выжил! – Шенгенка еще раз заехала мужу по затылку. – Хочешь, чтобы нас на улицу выставили! – Еще одна оплеуха, с другой руки. – Собрался всех нас по миру пустить!
Рука у шенгенки тяжелая, ладонь – широкая. Если как следует припечатает – мало не покажется. А разошлась Мара не на шутку.
Алик знал свою жену лучше, чем кто-либо. И понимал, что с ней сейчас спорить не стоит. Лучше дать ей пар выпустить. Пускай покричит, руками помашет – от него-то не убудет. Он за долгую счастливую супружескую жизнь от женушки своей и не такое видывал. Бывало, что и кое-чем потяжелее по затылку получал. Хорошо, что шерсть на голове густая – иначе бы шрамы были видны. А голая рука – это так, баловство. Детская забава. Как орки говорят, бьет – значит любит. Он лишь голову в плечи поглубже втягивал да локтями для порядка прикрывался. Порой покрикивал на жену – опять же только в силу привычки.
– Кончай!.. Чего творишь!.. Дура чумазая!.. Я тебе покажу! Чумичка недоделанная!.. Отстань, говорю!.. Тварь необразованная!..
– Что? Необразованная?.. Ты где ж, нечестивец, слов таких нахватался?
Бац! Бац!
Первый удар Алик успел парировать. Но второй пришелся точно в цель. Орк почувствовал, как в голове у него запели серебряные колокольчики и, вторя им, зачирикали сладкоголосые кенары.
Увидев блаженное выражение на лице мужа, Мара поняла, что с него пока довольно. Какой смысл колотить дурня, ежели он, все одно, не понимает, что происходит?
– А тебя кто просил соваться? – Шенгенка развернулась к юному орку-киномеханику. В Централе он именовал себя Аскольдом. Маре он доводился племянником. Других родственников у Аскольда не было. В смысле, не то чтобы вовсе не было, но никто не желал его признавать за родственника. Поэтому Мара присматривала за ним. А Аскольдик боялся ее почти как родную маму. – Ты какого лешего встрял? Умник, об угол шарахнутый!
– Я… – глазки Аскольдика испуганно забегали по сторонам, – понимаете, тетя Мара…
– Не понимаю, змееныш! – рыкнула Мара и двинула Аскольдика кулаком в ухо, так что у того голова мотнулась из стороны в сторону, будто боксерская груша. – Ты какого лешего на Студнева наговаривать начал?
– Я не наговаривал, – придавленно пискнул Аскольд. – Он взаправду вокруг рояля вертелся. Весь вечер.
– Конечно вертелся, – вставила вторая шенгенка по имени Жанна. – На рояле этом никто не играл с тех пор, как его сюда притащили. А тут вдруг музыкант, тот самый, что рояль этот Городскому Совету подарил, Джерри Ли Льюис, желание изъявил сыграть на нем для господ ратманов.
– Вообще-то, папаша Студнева этому Джерри приличный кусок за концерт отвалил, – добавил орк по имени Гена.
– Откуда вы все это знаете? – удивленно взмахнула руками Мара.
Она была в растерянности, поскольку не знала, чья сейчас очередь получать тумаки. Смотрела она при этом почему-то на орка по имени Жора, единственного, кто за все время не проронил ни слова. Жоре от этого становилось не по себе.
– Откуда, я вас спрашиваю? – рявкнула Мара.
Что любопытно, между собой, в отсутствие посторонних, орки-шенгены разговаривали на хорошем человеческом языке. Для них это не составляло труда. Скорее уж, трудно было притворяться, что они его с трудом понимают. Но это было удобно. Так с них и требовали меньше, и не особо стеснялись высказываться в присутствии обслуживающего персонала, мало чем отличающегося от мебели. Собственно, именно поэтому вопрос Мары показался остальным более чем странным. То, что она его задала аж дважды, можно было объяснить лишь тем, что кровь ударила шенгенке в голову, поэтому она плохо соображала. О том, что вопрос мог оказаться риторическим, никто не подумал – для орков это уже было слишком.
– Тетя Мара, – шепотом позвал шенгенку Аскольдик. – Об этом уже неделю все только и твердят.
– Поэтому-то Бургомистр и велел с пианина…
– С рояля, – поправила Мара.
– Да свист с ним, хоть бы и с рояля, – обиженно шмыгнул расквашенным носом Алик. – Да только велел Бургомистр пыль с инструмента убрать. Как следует, значит, чтобы ни соринки. И пол велел натереть. Чтобы блестел, значит, как зеркало.
– А ты и расстарался, – зло оскалилась на мужа шенгенка.
– Ну да, – кивнул Алик. Чувствуя, что грозу пронесло, он даже рискнул заискивающе улыбнуться. А то ведь можно было и без обеда остаться. С Мары станется! – Я ведь как лучше хотел!
– А получилось как всегда, – хохотнул Аскольдик.
И тут же получил звонкую оплеуху. С комментариями:
– Алик – старый дурень! А ты – дурак молодой! Вырастешь – дурнее его станешь!
– Это почему же? – обиженно потер ушибленную скулу Аскольд.
– Зачем ты ратмана Студнева к этому делу приплел?
– Чтобы на нас никто не подумал! Пока будут с ратманом разбираться, мы – вне подозрения.
– Мы и так вне подозрения, – мрачно буркнул Гена. – Мы ведь орки – зачем нам рояль?
– Главное, чтобы улик никаких не было, – полушепотом добавила Жанна.
С тоской посмотрев на родственников, Мара удрученно головой качнула.
– Ой, дураки… Вы что же, думаете, кто-то обвинит ратмана в том, что он из ратуши рояль украл?
– Нет, конечно! – улыбнулся Жора. – Кто же посмеет обвинять ратмана в воровстве! Ведь если сегодня обвинят одного, так завтра, выходит, можно обвинить другого. А послезавтра – всех остальных. Эдак и до самого Бургомистра добраться можно. А что это будет означать?
– Что?
– Крах всех устоев! Моральный и нравственный кризис общества! Распад, анархия и деградация! Расслоение всех слоев! Нагноение всех гнойников!.. Короче – всем хана!
– Значит, Студнева обвинять в воровстве не станут?
– Конечно нет. Но все будут знать, что это сделал он. А раз так, то к нам – никаких претензий.
– К тому ж у Студнева столько денег, что он может и новый рояль у этого Льюиса купить.
– Деньги не у него, а у его папаши.
– Да какая разница!
– Нет, – покачал головой Гена. – Новый рояль Студнев покупать не станет. У ратманов так не принято. Им западло собственные деньги на общественные нужды тратить. Вот пропить, прожрать – это другое дело.
– Можно еще и на баб потратить, – тихо шепнул Аскольд.
– Я те ща покажу баб! – замахнулась на племянника Мара. – Таких баб тебе покажу, что мало не покажется!..
Шенгенка почувствовала, что нить разговора ушла куда-то не в ту сторону. И вела теперь уже совсем не к тому, к чему она изначально клонила. Поэтому, пока еще не поздно, нужно было расставить все апострофы над рунами.
– Ратман Студнев, конечно, негодяй и вор. – Мара уперла кулаки в крутые бока и сурово поглядела на сжавшегося под ее взглядом в комок шерсти мужа. – Однако ж рояль он не крал!
Последние слова она буквально выкрикнула в лицо Алику. С рыком и волчьим оскалом.
Нормальный человек после такого мог бы стать заикой. Но Алик был орком, и он это пережил. Чай, не впервой. Орки – они вообще живучие. Алик только утерся, посмотрел на жену и спросил:
– Ну и что? С него, чай, не убудет. Одним роялем больше – одним меньше…
