Медсестра на Венере
Елена Рыбалкина
В своей новой книге Елена Рыбалкина рассказывает невыдуманную историю своего взросления во времена распада СССР и навязанного родителями выбора профессии медсестры благодаря которому она попадает на «Венеру» где ей открывается настоящая жизнь в мире мужчин и человеческих отношений. Всё происходящее порой напоминает анекдот или сюр и заставляет усомниться в реальности происходящего, но жизнь настолько непредсказуема, что в ней возможно абсолютно всё.
Елена Рыбалкина
Медсестра на Венере
***
Одна моя подруга говорила: – страх правит миром. А действительно думала я. Страх меняет наше отношение ко всему. Многие важные шаги в своей жизни мы делаем именно с этим чувством. Не делаем тоже. У каждого свои страхи. Психиатрии известны четыре вида страхов – страх смерти, страх одиночества, отсутствие смысла жизни и несовершенство мира.
Страх смерти испытывают все. Даже те кто говорит, что не боится смерти. Но как говорят в арабском мире: если действительно хочешь умереть, сбрось себя в море и ты увидишь как отчаянно станешь бороться за свою жизнь.
Но почему мы так боимся смерти? Если верить науке, то страх смерти сохраняет нам жизнь, заставляет оберегать себя от опасностей. Некоторые люди боятся смерти как факта неизвестности. Никто точно не знает, что будет с человеком когда его не станет. Лично я боюсь не самой смерти как факта конечности жизни. Я не верю в рай и ад в том виде в котором нам его рисуют художники, религиозные деятели, писатели. Многие и в реальной жизни проживают свой личный ад. Чего боюсь я так это неизбежной боли в момент умирания организма. Пусть даже она продлится доли секунды я не хочу испытывать это состояние. Может только благодаря этому страху я и выжила после всех ударов судьбы отложив в сторону мысли о сведении счетов с жизнью.
В детстве я читала очень много книг о врачах. Я буквально растворялась в историях рассказанных хирургами. Особенно мне нравились рассказы действующего хирурга Федора Углова, который настолько живо описывал события развивающиеся в операционной, что мне казалось, что я сама стою возле операционного стола и вижу как хирург сверлит отверстие в черепе женщины с опухолью мозга. Тогда у меня появилась мечта стать врачом. Волею судеб не стала. Однако судьба на непродолжительное время возложила на меня роль медсестры. В этой книге я расскажу вам свою невыдуманную историю о том как я стала медсестрой и как это повлияло на мои отношения с мужчинами.
***
Я родилась в семидесятые. Родители много работали и практически не занимались моим воспитанием. К тому же мой отец был алкоголиком. Всё чему я научилась меня научила улица. Будущую профессию я выбирала методом исключения исходя из детских игр в песочнице. Мы играли в учителей, врачей и воспитателей. О других профессиях я тогда не знала. К окончанию восьмого класса я узнала что есть ещё инженеры и юристы, но для поступления в институт нужно сдавать сложные экзамены. Тогда везде сдавали математику, которую я терпеть не могла. Я отказывалась решать домашку и в своё оправдание всегда говорила, что она в жизни мне никогда не пригодится. В старших классах я много болела и часто пропускала школу из-за чего упустила химию и физику. На репетиторов денег не было и к поступлению в институт я оказалась просто не готова. Я решила уйти из школы после восьмого класса. Куда идти я тогда не знала. Ближе к концу учебного года в школу стали наведываться представители разных средних учебных заведений с профориентацией. Я пообщалась с подружкой и мы решили пойти в педагогическое училище. Даже съездили на собеседование. Альтернативой карьере воспитателя была карьера стюардессы. Красиво и романтично. В училище где готовили стюардесс мы тоже съездили. Нам продемонстрировали салон самолёта и рассказали какой должна быть советская стюардесса. Худой, красивой и улыбчивой. И главное она должна была говорить на английском. Я не говорила. Стюардесса из списка выпала остался воспитатель с чем я и пришла домой.
Вечером за ужином я рассказывала родителям о том как съездила на собеседование и решила пойти в педагогическое. Отца от этого заявления просто взорвало.
– Что? Ты хочешь всю жизнь вытирать сопливые носы? Уж если ты хочешь ходить в белом халате, то иди в медицинский. Как-то попрестижнее.
Я подумала, что в общем-то я хотела стать врачом. Ну раз на врача не поступлю, то на медсестру вполне. Можно было пойти работать в больницу или поликлинику. Можно стать массажисткой или косметологом.
О… косметологом – подумала я и озвучила идею родителям. Отец согласился и мы поехали на собеседование в медицинское училище-техникум номер четыре. Второе слово придавало значимости заведению. Это уже не ПТУ. Это уже посерьёзнее. Номер училища тоже сыграет не последнюю роль в моей дальнейшей жизни. Но об этом позже. Приехали мы на собеседование и я с порога спрашиваю:
– У вас тут на косметологов учат?
– Конечно учат, – ответила мне толстая тётка методист.
Она что-то ещё у меня поспрашивала а потом родители заключили договор на подготовительные курсы, что гарантировало моё поступление.
Сдав выпускные экзамены в школе и экзамен на подготовительных курсах я была автоматом зачислена в мед. Уже в процессе обучения я узнала, что специальности косметолога в училище не существует и мне будет выдан диплом по специальности медсестра широкого профиля с узкой специализацией по массажу.
***
Весь первый курс мы изучали общеобразовательные предметы, которые преподают в девятом и десятом классе школы. Их профильных была только психология. Со второго курса подтянулись профильные предметы и началась практика в больнице. Практика мне нравилась гораздо больше чем протирание накрахмаленного белого халата в аудитории. Вообще не понимаю зачем в аудитории халат. Единственное, что доставляло удовольствие от теории это большая перемена. На перемене мы ходили в столовую и объедались вкусными пирожками. Но там всегда была большая очередь и перемена незаметно заканчивалась. Рядом с училищем были хлебозавод и продуктовый магазин. Иногда мы шли на перемене на хлебозавод и брали там горячие только что выпеченные сайки за семь копеек и в магазине покупали дюшес в стеклянной бутылке. Это был райский обед. Однажды мы прямо в белых халатах шли из магазина обратно в училище. В одной руке я держала бутылку газировки, другая была в кармане халата. Навстречу нам шёл мужик. Ну шёл себе и шёл. Так нет же. Поравнявшись с нами он сказал что-то типа комплимента и чмокнул меня в щёку. Я не стерпела такой наглости и рефлекторно заехала ему кулаком прямо в глаз. И пошла дальше. Мужик так и остался ошарашенный стоять на дороге.
Практика проходила у нас по в зависимости от предмета в разных местах. Детские болезни мы изучали в доме малютке где находились отказники в возрасте от нуля до трёх лет. Нам разрешали их тискать и мало у кого из нас не возникло желание кого-нибудь усыновить. Мы привязывались к малышам а преподаватели нас осекали заставляя менять своих любимчиков на других детей, которые не пользовались популярностью.
Психиатрию мы изучали в психбольнице. Было и страшно и смешно одновременно. Психические больные люди все сексуально озабоченные. Чуть зазеваешься и возле тебя уже отирается какой-нибудь мужичок с открытым ртом и слюнями стекающими на пол. Женское отделение немного спокойнее. Здесь в одной палате лежали женщины с разными диагнозами. Самым тяжёлым был идиотизм при котором человек лежит в позе эмбриона и ни на что не реагирует. Интересны были люди страдающие различными маниями. Одна из бабушек считала, что она пятилетняя девочка. Когда мы вошли в палату бабушка сидела на кровати в платочке с клубничками. Чтобы продемонстрировать нам проявление болезни врач начала задавать ей вопросы:
– Сколько тебе лет?
Бабушка показала пять пальцев на руке. Врач её похвалила. Бабушка улыбнулась.
– А кто у нас здесь самый красивый? – продолжала врач.
– Я – ответила бабушка, стукнув себя кулаком в грудь.
– А кто у нас самый умный?
– Я.
– А кто у нас самый глупый?
– Верка! – сказала бабушка показав пальцем на соседку.
Мы посмеялись и врач нас подвела к следующей койке. Пациентка страдала манией преследования. Она жаловалась на то, что каждый день Склифосовский собственной персоной подключает во дворе больнице аппарат, которым пили ей ноги. Жуть.
Более-менее спокойных психов привлекают к трудотерапии. Заходим мы группой в столовую, а там за столами сидят психи, собирают коробки под торты которые наполняются слюной медленно стекающей по подбородку пациента вниз. Зрелище довольно мерзкое. Большая часть группы потом долго не могла есть магазинные торты.
Самой спокойной была практика в терапии. Здесь мы учились делать инъекции. Одноразовых шприцев тогда ещё не было а были стеклянные с толстыми металлическими иглами. Если внутримышечные инъекции всем дались легко, здесь главное правильно определить верхний наружный квадрант, то с внутривенными дело обстояло куда хуже. Мне достался пациент в возрасте у которого вены ушли глубоко под кожу. Я мучилась с поиском вены. Пациент мучился от гуляющей под кожей иглы. И всё же мне удалось сделать инъекцию и с этого момента внутривенные инъекции стали моим коньком.
Кроме работы в процедурной нас пытались привлечь к санитарской работе. Когда нам поставили задачу отмыть плинтуса в отделении мы с подругой резко отказались. Мы сказали, что мытьё полов не входит в обязанности медсестры и что даже дома мы не занимаемся такой чёрной работой. После чего ушли на сестринский пост раскладывать таблетки.
Иногда и медсестры становятся пациентками. Однажды утром я пришла на практику в кардиологию с жуткой головной болью. Я с трудом стояла на ногах и меня клонило в сон. Постовая медсестра измерила мне давление.
– У тебя давление как у трупа. Тебя надо срочно подключать к аппаратам – сказала она.
Лежать в интенсивной терапии мне никак не хотелось, поэтому было принято решение отпоить меня крепким кофе и таблетками повышающими давление. Давление немного поднялось. Но в этот день работник из меня был никакой и меня отправили домой.
***
Больше всего из профильных предметов мне нравилась хирургия. Здесь я проявляла неподдельный интерес к практике хотя теория у меня немного хромала. На практике занятия строились по принципу два часа теории в отделении и полдня практики в отделении, перевязочной и операционной. На одном из теоретических занятий врач задал вопрос что такое фурункул. Все молчали. Тогда он посмотрел на меня и спросил:
– Скажи мне что у меня на лице? И показал свой нагноившийся прыщ.
– Прыщ – сказала я.
– Дура! Фурункул – буквально прокричал врач.
Ну фурункул так фурункул. А с виду обычный прыщ.
В операционной лежал больной с онкологией. По плану ему должны были удалить опухоль. Мы выстроились вокруг операционного стола. Хирург сделал разрез и обнажил операционное поле.
– Кто хочет посмотреть метастазы? – спросил он.
Девочки начали падать в обморок а я подошла к столу поближе и чуть ли не засунув голову в рану спросила:
– Где? Покажите мне их.
Неожиданно хирург вместо удаления опухоли стал зашивать рану. После он нам объяснил, что больной был не операбельный и метастазы расползлись по всем внутренним органам. На следующий день мужчина умер.
С детства мы все боялись смерти и тряслись от страшилок о мертвецах рассказанных в пионерских лагерях. Но любопытство подмывало нас попасть в морг. Морг находился в отдельном здании в которое можно было попасть через подземный переход из главного корпуса. Как-то раз мы решили рискнуть. Группой мы спустились в подвал на лифте и пошли по полутёмному коридору. Длинный коридор освещала пара ржавых ламп как из фильма ужасов. Мы дошли до середины коридора и услышали визг девчонок которые шли немного впереди.
