– Партизанить будете? – спросил я.
– Будем, – сказал он на полном серьезе.
– Понятно. – Кивнул я. – Где граф?
– Отбыл домой на время, – ответил Палыч. – Сказал, что ему необходимо посоветоваться с маркизом Моро.
– Кто такой маркиз Моро?
– Шеф разведки Черной Цитадели.
– Главный шпион?
– Ага, – сказал Палыч. – Главный шпион. Мы с графом разговаривали о событиях этой ночи и пришли к выводу, что Хранители обнаружили тебя слишком быстро и слишком легко. И вычислили твоих приемных родителей тоже слишком быстро. Граф подозревает, что у нас может возникнуть внутренний кризис.
– Утечка информации, – догадался я.
– Кто-то стучит, – подтвердил Палыч. – Хотелось бы знать кто.
– Ты здорово насобачился в местном сленге, – сказал я. – Или у вас тоже есть стукачи?
– Нет, ты не понял, – сказал Палыч. – Кто-то стучит в калитку.
– Хранители? – спросил я.
– Хранители стучат в ворота, – сказал Палыч. – Тараном.
Местного участкового звали Васей.
Именно Васей и никак иначе. И звали его только для того, чтобы выпить.
Мятая форма всегда висела мешком на его угловатой фигуре, фуражка, несмотря на все усилия, постоянно съезжала на затылок, а пистолета с собой он не носил, потому что боялся потерять.
В общем, типичный деревенский мент. Главная Васина беда заключалась в том, что деревня находилась слишком близко к Москве. Начальству было на него наплевать, а дачникам нравилось спаивать представителя закона. Думаю, что через пару лет Васю уволят за профнепригодность. Если только «белочка» не посетит его раньше.
Именно он ломился в мою калитку. И поскольку был уже навеселе, ломиться мог хоть до вечера. Тем более что через щели в заборе он прекрасно мог видеть мою машину и понять, что я на даче.
– Это местный мент, – сказал я Палычу, забыв, что он прожил в этом мире достаточно долго для того, чтобы знать милицейскую форму. – Я с ним поговорю.
– Хорошо, – сказал Палыч.
Он проводил меня до веранды, достал из-под стола большую спортивную сумку, которую, очевидно, привез с собой ночью, и вытащил из нее тяжелый топор. Причем не плотницкий или, скажем, для колки дров, а обоюдоострый боевой топор, предназначенный для проламывания чужих голов и отсечения конечностей. Я присвистнул.
– Прикрою, – пояснил Палыч, устраиваясь около двери.
– Ну-ну, – сказал я и пошел открывать калитку. Из-за нее так пахнуло перегаром, что мне захотелось закусить.
– О, – воскликнул Вася. – Костик! Ты здесь?
– Здесь.
– Выпить есть?
– Нету.
– А полтинник до зарплаты?
– Это пожалуйста, – сказал я и полез в карман. Если дать ему выпить, он никогда не уйдет, а если дать ему денег, то сразу же свалит в магазин.
– Спасибо. – Полтинник сразу же исчез в пустой кобуре. – Ты меня фактически спас.
– Ага. – Согласно кивнул я в ответ.
– Я отдам, не сомневайся.
Я и не сомневался. Вася, сколь бы пьяным ни был, всегда помнил, сколько и у кого брал, и исправно возвращал долги. Это всех настолько удивляло, что одалживали Васе охотно. Наверное, ждали, когда его память наконец-то даст осечку.
– Ладно, – сказал я. – Бывай, Вася.
– Не, – сказал он, – постой. Чего-то я еще хотел.
– Да ну?
– Точно, хотел. Только забыл.
– Так заходи, когда вспомнишь, – сказал я и попытался закрыть калитку, но в щель тут же вклинилась Васина нога в неуставной кроссовке.
– Убери ногу, – сказал я, опасаясь, как бы Палыч не счел эту выходку за угрозу и не отчекрыжил бы Васе вышеупомянутую нижнюю конечность. Или еще чего-нибудь не менее ценное.
– Я вспомнил, – сказал Вася. – Мне звонили.
– Очень рад.
– Из Москвы, – сказал он, как будто мы находились не в двадцати километрах от города, а где-нибудь на Чукотке.
– Рад вдвойне.
– Из убойного отдела, – сказал Вася. – У них есть к тебе вопросы. Кого ты убил?
– Это их вопрос или лично ты интересуешься?
– Это лично я, – сказал Вася. – Меня просили узнать, нет ли тебя на даче. А я шел мимо, смотрю, тачка твоя стоит. Вот и узнал.
– Топай, звони в свой отдел, – сказал я.
– И потопаю, – сказал Вася. – И позвоню. Только это не мой отдел, а убойный. Костик, ты что, пьяный?
– Нет.
