Нужен ему Горлум. И он почему-то считает, что я могу Горлума найти. Попробуем.
Гере виднее. Сейчас я выскажу вслух мысль, которую никогда не повторю на публике и от которой, если ее выскажете вы, буду всячески отказываться. Вот она.
Гера – гораздо более могущественный маг, чем я.
Потому что он не только одаренный, но еще и усидчивый. Очень увлекающийся. Трудоголик. У него понедельник не начинается в субботу. Он у него вообще никогда не заканчивается.
Поскольку район поиска не был определен, я свернул с горьковской трассы на первом же повороте и загнал «бумер» в лес по проселочной дороге. Кое-кто из автолюбителей может возмутиться подобным заявлением и сказать, что по подмосковным проселочным дорогам способны свободно ездить только джипы, да и то не все, однако этот вышеупомянутый кое-кто забывает, что я маг. И уберечь свою машину от пеньков, выбоин, колдобин, непроходимой грязи и прочих неприятностей, подстерегающих на проселочных дорогах, для меня не проблема.
Не буду утомлять вас количественным перечнем моих вылазок с асфальтированной трассы в лес. Было их больше десятка, каждый раз я забирался на пару километров вглубь, если, конечно, не въезжал в какую-нибудь деревню или к проходной оборонного завода, которых в окрестностях столицы куда больше, чем деревень, выходил из машины и обследовал местность всеми подручными способами. До медитации, правда, не доходило.
Ничего похожего на Горлума я так и не нашел.
Начало темнеть. Для очистки совести я решил проверить еще один поворот. «Бумер» резво бежал по относительно ровной дороге. Я закурил сигарету, сменил диск в сиди-чейнджере и…
И еле успел затормозить.
Посреди проселочной дороги, хотя называть эту звериную тропу дорогой у меня все-таки не поворачивается язык, рос пенек. В этом не было ничего странного, потому что дорога шла через лес, и я не стал бы тормозить перед обычным пеньком, переехав через множество его собратьев, встреченных мною ранее, если бы у этого пенька не было одного кардинального отличия.
На нем сидел другой столетний дед. Везет мне на дедов!
Не знаю, каким образом он умудрился не увидеть и не услышать прущее прямо на него баварское чудовище, лупающее дальним светом фар по всей округе и издающее звуки, которым позавидовал бы продирающийся сквозь реликтовый лес бронтозавр, однако он умудрился и даже де подумал убраться с дороги.
Я вышел из машины. Дед сидел на пеньке и курил трубку, выпиленную из корня какого-то дерева. По ближайшем рассмотрении деда я решил, что ошибся в оценке его возраста, поскольку при первичной оценке скинул ему сотню лет. Он был весь какой-то скрюченный и высохший.
– Здорово, отец, – сказал я.
Он одарил меня спокойным взглядом буддистского философа и выпустил к небу клуб сизого дыма.
– Как здоровье? – спросил я. Вопрос о здоровье, заданный людям преклонного возраста, срабатывает безотказно.
– Ась? – спросил дед.
– Как здоровье? – проорал я прямо ему в ухо.
– Чего галдишь? Здоровье у меня хорошее, ты столько не проживешь.
– Спасибо, отец, – сказал я. – Слушай, а ты тут в последнее время ничего странного не замечал?
Дед почесал в затылке, вытащил изо рта трубку, обстоятельно выбил ее на землю, растер угольки каблуком и сунул пустую трубку обратно в рот.
– Тебя вот заметил. Скока здеся живу, такую штуку первый раз вижу.
Это обнадеживало.
– А скока ты здеся живешь? – спросил я.
– Всю жизнь, – с достоинством ответил дед, поднялся с пенька и утопал в лес.
– Зашибись.
Тем не менее я решил быть последовательным и доехать по этой дороге до конца, тем более что конец этот был явно не так далеко.
Но лес кончился раньше, чем дорога, хотя при одном только взгляде на эти гигантские деревья поверить в подобное было невозможно. Тем не менее через три километра лес кончился и дорога привела меня на чисто поле. Или во чисто поле, не знаю, как правильнее сказать.
Как я уже упоминал, дорога и не думала кончаться вместе с лесом. Наоборот, она стала ровнее и шире, чем раньше, и на ней даже нарисовался перекресток. Типичный перекресток, только вот в чистом поле, внезапно оказавшемся за дремучим лесом. В его появлении не было никакой необходимости. Посреди перекрестка, словно тумба для регулировщика движения, стоял огромный валун. Кому понадобилось тащить его сюда и водружать посреди дороги, я не понимал. Вряд ли даже в поросшие мхом времена движение на этой дороге было столь интенсивным, что требовало вмешательства регулировщика.
Я осветил булыган фарами и остолбенел. Прямо сидя за рулем остолбенел. Потому что при ближайшем рассмотрении этот булыган оказался былинным камнем из старых русских сказок. Тем самым камнем.
На нем были надписи, которые вполне соответствовали старым сказкам:
«Направо пойдешь – коня потеряешь.
Прямо пойдешь – сам голову сложишь».
«Ладно, – подумал я, – с точки зрения общепринятой логики и камень, и эти две надписи еще можно объяснить. Камень мог лежать здесь испокон времен, а надписи на нем выбил трудолюбивый поклонник русского фольклора или же местная шпана, решившая немного поизгаляться над заблудившимися путниками. В конце концов, это могло быть какое-нибудь памятное место, описанное в русских былинах, и кто-то даже мог организовать здесь заповедник. Это все логично».
Это я понять могу. Но надписей на таких камнях обычно бывает три, и третья надпись ни в какую логическую схему не лезла.
«Налево пойдешь – Горлума найдешь». Это слишком подходило к моей ситуации, чтобы я мог принять надпись за простое совпадение. Нет, она явно предназначалась для меня.
Я повернул налево. Через два километра обнаружился новый валун, на котором было выбито стилизованное изображение человечка в кепке, надпись под ним гласила:
«Верной дорогой идете, товарищ».
– Трам-тарарам-пам-пам, – сказал я глубокомысленно и продолжил путь.
Все это выглядело довольно странно, но я решил не удивляться и посмотреть, к чему это все меня приведет.
А привело меня к третьему валуну, на котором было начертано:
«Двести метров прямо, потом налево».
Я проехал двести метров, повернул налево и буквально уперся в столб. На столбе была табличка:
«Свистни три раза».
Чувствуя себя не вполне умственно полноценным человеком, я заглушил мотор, вышел из машины и три раза свистнул. Как и следовало ожидать, никакого видимого эффекта мой свист не возымел, потому я свистнул еще три раза, закурил сигарету и уселся на капот.
– Хороший табак, – сообщил мне голос из темноты. Доносился он откуда-то сзади и справа.
– Угощайся, добрый человек, – сказал я.
– Не премину воспользоваться столь щедрым предложением, – откликнулся голос, и его обладатель вышел из темноты.
Он был стар и высок. Комплекция весьма скромная, но точные его параметры не позволял определить серого цвета балахон, лучшие времена которого кончились несколько веков тому назад. Человек обладал длинной седой бородой и длинными, спутанными и никогда не видевшими расчески волосами. К моему удивлению, от парня не разило, как от бомжа на Курском вокзале. Он благоухал какими-то травами и чем-то еще, явно спиртным.
Я протянул ему сигарету и предложил зажигалку, но он разжег сигарету огоньком, проскользнувшим между большим и указательным пальцами руки, и присел на капоте рядом со мной.
