– Ну и Попович, – сказал Леха. – А тебе-то что?
– А здесь что делаешь?
– Старая карга меч-кладенец не дает, – пожаловался он.
– А на кой он тебе?
Парень посмотрел на меня как браток, у которого спросили, зачем ему дробовик под сиденьем, ничего не ответил, пришпорил своего коня и умчался вдоль леса.
– Слышь, Гэндальф, – обратился я к магу. – Не подумай, что я хочу что-то сказать, но я немного не понял. Я думал, что под это дело только одного меня подрядили.
– Я пытался, – сказал Гэндальф. – Но эти былинные богатыри… Они же никого не слушают и слушать не желают.
– Понятно, – сказал я. – Пошли?
– Иди.
– В смысле? А ты?
– Я не могу.
– Почему?
– Потому что… У меня с ней конфликт. Мне она точно не даст. В смысле, меч.
– А мне?
– Должна дать, – сказал Гэндальф. – Ты же герой из пророчества.
– Понятно.
Не хочет, так не надо. Я вышел из машины и обозрел избу. Совершенно очевидно, что входа с этой стороны нет. Я имею в виду, через это окошко в стене я даже руку не просуну, не говоря уже о других частях тела. Если бы речь шла о нормальном деревянном строении, я просто обошел бы его по периметру в поисках двери, но это же избушка на курьих ножках…
– Избушка! – гаркнул я. – А ну-ка, повернись к лесу задом, ко мне фасадом.
Раздался резкий скрип, избушка подпрыгнула еще на полметра над землей и начала разворот. При этом из нее сыпались труха и какой-то мусор.
Когда разворот закончился, я увидел крыльцо. Крыльцо на вид было трухлявым и не внушало особого доверия. Равно как и желания заходить внутрь этой хибары. Но заходить и не пришлось. Не успел утихнуть последний скрип и досыпаться последняя труха, как дверь избушки с громким стуком распахнулась и на пороге появилась Баба-яга.
На вид она была самая натуральная Баба-яга – маленькая, сморщенная, одетая в какие-то лохмотья. Еще у нее были грязные волосы и кривой нос.
– Етить твою налево! – возопила бабка. – Кто это тут балует?
– Пардон, мадам, – сказал я.
– Хранцуз? – спросила она и повела носом: – Не, не хранцуз, русским духом пахнет. Ты кто, а?
– Сергей.
– Дурак? – уточнила она.
– Сама такая, – сказал я.
– Не хами, отрок! Чего приперся?
Очевидно, просьба не хамить ее лично не касалась.
– Дело есть.
– У меня с тобой никаких делов нету, – сказала противная старушенция. – Пшел вон, смерд.
И захлопнула дверь.
«Нет, – подумал я, – Тридесятое тут царство или еще какое, но такого отношения я не потерплю».
Ноги сами вынесли меня на крыльцо, а кулак забарабанил в дверь, да так, что вся избушка ходуном заходила.
– Опять ты? – спросила Баба-яга, высовываясь в небольшую щелочку.
– Опять! – Я засунул в щелочку ботинок, не позволяя захлопнуть дверь перед моим носом.
– Чего надо?
– Меч-кладенец давай.
– Щаз!
Она попыталась закрыться изнутри. Я дернул дверь на себя – и хлипкая конструкция слетела с петель.
– Бабуля, – сказал я вежливо. – Давай меч, а то хуже будет.
– Но-но, – взвизгнула старушенция. – Не угрожай, понял? У меня связи!
– У меня тоже! Давай меч.
– А почто он тебе?
– Надо.
– Всем надо, – сказала старушка. – Иди прочь.
– Всем надо, а я возьму…
– Горыныча кокнуть хочешь? – подозрительно прищурившись, спросила старушка.
Я пожал плечами:
– Так уж масть легла.
