Ему удалось выбраться из кольца хаоса, более не прибегая к помощи капитана Уолдо.
Людям, с которыми он сталкивался, не было никакого дела ни до его велосипеда, ни до него самого. Признаков агрессии никто не проявлял. Хотя на лицах у многих было написано недовольство. И вооруженных среди них заметно не было.
Должно быть, разумом тощего человека-угря, покушавшегося на велосипед Тома, овладела какая-то в высшей степени необычная фантазия, совсем не похожая на те, с которыми носились остальные. Хотя что у каждого из них было на уме, вот так, с ходу, сказать было невозможно. А выяснять это у Тома не было ни времени, ни желания. Вот если бы он был врачом, лечащим разум, скопление людей, одержимых самыми разными фантазиями, несомненно, представляло бы для него профессиональный интерес. Но сейчас ему самому нужно было как можно скорее добраться до доктора Робертса, на помощь которого Том по-прежнему надеялся.
Быть может, еще до того, как все случилось, человек-угорь был негодяем и разбойником? В таком случае поделом ему досталось от капитана Уолдо. В другой раз умнее будет. Может быть.
Миновав пробку, Том снова сел в седло велосипеда и быстро поехал посередине проезжей части, объезжая изредка встречающиеся на пути брошенные машины.
Впереди продолжал отрывисто гавкать клаксон.
Мерно вращая педали, Том прикидывал, не стоит ли после визита к доктору Робертсу вернуться домой другим путем? Чтобы снова не пробираться через кладбище брошенных машин. Можно будет от памятника Шуту свернуть на Бирмингем-роад, а потом на Эрден-стрит. Дорога получится немного длиннее, но, если там не будет таких заторов, как на Виндзор-стрит, то до дома Шепардов они доберутся быстрее.
Тому очень хотелось надеяться на то, что мистер и миссис Картрайт все так же сидят в спальне, дожидаясь возвращения инспектора Осмонда, арестовавшего их за незаконный отстрел велоцирапторов.
Люди, которых Том встречал по пути, в большинстве своем не обращали никакого внимания на одинокого велосипедиста. Они были всецело поглощены своими собственными делами, странными и непонятными. Лишь изредка провожали Тома пугающе безразличные взгляды. Как будто он был не живой человек, а призрак из иного мира, скользнувший мимо безликой тенью и исчезнувший навсегда. Непонятно, зачем пришел, неясно, куда удалился, и неизвестно, явится ли когда снова.
Сначала Том увидел двух мужчин среднего возраста, стоявших у крыльца, по обеим сторонам от которого росли ухоженные рябины. Правая нога одного из них была накрепко привязана веревкой к левой ноге другого. В правой руке у одного был зажат строительный молоток, в левой руке другого – небольшая садовая мотыга. Поочередно они наносили удары своими инструментами по лежавшему у их ног матрасу в сине-белую полоску.
Потом Том увидел человека, который, будто сомнамбула, шел по коньку крыши трехэтажного дома. Он шел спокойно и уверенно, словно по вымощенной дороге. Взгляд его был устремлен не под ноги, а вдаль, как будто он знал, что там находится конец радуги, у которого Лепрекон зарыл свой горшок золота. Руки его были засунуты в карманы длинного черного плаща, плотно запахнутого и подвязанного поясом. Из-под плаща виднелись голые, босые ноги, худые, как палки, и белые, как бумага. До конца крыши ему оставалось пройти не более пяти шагов.
Том решил, что, дойдя до конца крыши, человек повернет назад. Потому что так поступил бы всякий разумный человек. И потому, что Том все равно не знал, как предотвратить несчастье, которое могло случиться. Говорят, что окликнуть сомнамбулу – это самая плохая идея из тех, что приходят в головы тем, кто пытается им помочь. А что еще мог сделать Том?
Переведя взгляд на другую сторону улицы, Том увидел невысокую, сухонькую, как корешок, старушку, выкатывающую плотно набитую сумку на колесиках из дверей продуктового магазина.
Ну вот, хотя бы один разумный человек среди поголовного безумия!
Конечно, старушка поступила очень нехорошо, если ушла из магазина, не оплатив покупки. Но даже так в действиях ее было куда больше смысла, чем в том, чем были заняты остальные.
Старушка подняла палку, на которую опиралась при ходьбе, и, скривив злобную физиономию, погрозила ею проезжающему мимо велосипедисту.
Том улыбнулся в ответ.
Старуху аж всю перекосило от злости. Она остановилась и вытащила из сумки большой блестящий револьвер.
Зажав палку под мышкой, старуха перехватила револьвер двумя руками и большими пальцами оттянула курок. Затем она чуть присела, развела колени в стороны и вытянула руки с револьвером перед собой.
Прищурив левый глаз и высунув кончик языка, она принялась ловить Тома на мушку.
Том не на шутку струхнул, увидев, с каким профессионализмом обращается с оружием старая леди. Чтобы не красоваться мишенью на мушке, Том принялся со всем усердием крутить педали.
Но далеко уехать ему не удалось.
За спиной громыхнул выстрел.
Стая ворон взлетела с крыш окрестных домов и деревьев и подняла всполошенный гвалт.
Пуля, щелкнув об асфальт, срикошетила и пробила аккуратную круглую дырку в крыле голубого «Пежо».
Том резко вывернул руль влево, спрыгнул с велосипеда и залег за машиной.
Поездка, представлявшаяся ему простой, как пятипенсовая монета, складывалась не самым лучшим образом. На этот раз его спасло только то, что револьвер оказался слишком тяжелым для старческих рук и в момент выстрела ствол ушел вниз. А опыт стрельбы у старухи, несомненно, имелся. Кто знает, может быть, в молодости она служила в SAS? Или в SBS? Или в каком-то другом подразделении, готовящем коммандос? И, может быть, именно сейчас она неслышно, как индеец, подбиралась к машине, за которой спрятался Том, чтобы одним точным выстрелом в упор прикончить придуманного врага?
Что нужно было сделать, чтобы избежать встречи с ней? Том лихорадочно соображал. Кто мог ему помочь?
Тень! Разумеется!
Солнце было скрыто облаками – значит, Тень будет совершенно незаметна!
Так.
Тень выскользнула из-за машины, готовая в любую секунду метнуться в сторону и раствориться в тусклом свете серого осеннего дня.
Но, как оказалось, инцидент был исчерпан.
Опираясь на палку, старуха ковыляла по тротуару прочь от места, где устроила стрельбу. Тяжело переваливаясь с боку на бок, она упорно волокла за собой тяжелую, туго набитую сумку, в которой поверх остальных вещей лежал большой, серебристый револьвер.
«Старуха ограбила магазин, – подумала Тень. – Что за времена? Никому нельзя доверять».
Тень наклонилась и подняла велосипед.
Том сел в седло, поставил ноги на педали и принялся крутить их что было сил.
Он больше не смотрел по сторонам и не собирался останавливаться, что бы ни произошло. А то ведь, если и дальше так пойдет, он никогда не доберется до доктора Робертса!
Том лишь краем глаза взглянул на пятерых мужчин, дерущихся у дверей небольшого ресторанчика. Причина драки была ему неизвестна, и он не собирался ее выяснять. И все же ему показалось немного странным, что мужчины махали кулаками как-то очень уж вяло. Как будто эта драка продолжалась ужасно долго и всем уже успела до смерти надоесть. Однако остановиться дерущиеся не могли. Это было свыше их сил!
Почему?
Да кто ж их разберет!
Чуть дальше на глаза Тому попался человек, что лежал, свернувшись как пес, под красным почтовым ящиком с гербом Королевской почтовой службы. Но и тут Том не стал останавливаться. Человек мог просто так прилечь на мостовую. По нынешним временам в этом не было ничего необычного. Он мог считать себя собакой. И Тому вряд ли удалось бы его переубедить. Потому что собаки не понимают человеческую речь. А может быть, человек был мертв. Такое тоже вполне могло случиться. Люди порой умирают. И с этим, увы, ничего невозможно поделать. Если бы кто-то нашел средство, дарующее вечную жизнь, то тем самым он лишил бы человечество одного из двух основных литературных сюжетов. Шекспир после этого стал бы мало кому интересен. А слова «Горацио, я гибну!» сделались бы пустыми, как брошенная в урну пивная банка.
Том притормозил только возле площади Шута.
В топографическом плане никакой площади не существовало. Было лишь место, где пешеходная Хенли-стрит встречалась с проезжей Виндзор-стрит. Площадью называли это место туристы, неизменно назначавшие местом сбора после прогулок по городу памятник Шуту, стоящий в самом начале Хенли-стрит, в девяти шагах от дома Шекспира. Дом именовался Нью-Плейс и некогда был второй по величине дом в Стратфорде-на-Эйвоне. В доме по сей день стояла та самая знаменитая «вторая по качеству кровать со всеми принадлежностями», которую Великий Бард завещал жене.
За пересечением двух улиц находилась автобусная остановка. В которую въехал большой, черный, блестящий черным лаком и серебристыми вставками внедорожник. Именно он издавал режущие слух отрывистые, гавкающие звуки, которые были слышны на другом конце улицы.
Этот мерзкий вой уже изрядно надоел Тому. Поэтому, прежде чем двигаться дальше, он решил отключить автомобильную сирену.
Том полагал, что сделать это будет не слишком сложно. Главное, чтобы никто не помешал.
С того места, где Том остановился, не было видно ни одной живой души. И все же на всякий случай, чтобы зря не рисковать, он решил снова послать вперед свою Тень.
Тень поставила велосипед у фонарного столба и незаметно скользнула вперед.
Быстро добравшись до постамента памятника, она замерла и огляделась.
