С ужасом глядя на вырастающий в прицеле драккар, Дин уже подумал грешным делом бросать все и сматываться через стык прямо к столице, как вдруг его взгляд натолкнулся на толстенную доску носовой обшивки.
«Пробьет или не пробьет?! – заметалась мысль, как шальная. – Но ведь если не попробуем, то и не узнаем! Дави! Куда же ты целишь?! Сразу над ватерлинией вали!!!»
От таких внутренних воплей никакие наушники не помогают. Зато палец заработал словно часовой механизм, с самой максимальной скорострельностью.
Пули доску пробивали! И вскоре прямо над водой уже чернело двадцатисантиметровое отверстие, а новые удары целеустремленно его расширяли. Вот отверстие заметно опустилось, почти скрылось над водой, а Дин продолжил вгонять пули в раздробленные доски чуть выше. Вот и увеличившаяся дырка скрылась в воде – и, уже с некоторым злорадством, прицел поднят вверх. Так и есть! Корма сильно приподнялась, и теперь искривленное от раздаваемых команд лицо рулевого стало видно как на ладони. Выстрел прямо в него, красное пятно разрыва – и вновь пули вонзаются в борт, проламывая древесину на уровне ватерлинии.
Похоже, что в трюме флагмана существовали внутренние перемычки. Другой причины того, что нос стал погружаться так сильно, не существовало. А скорее всего, проскочившими в отверстия пулями оказалась нарушена перемычка между первым и вторым отсеком. Именно два затопленных отсека из пяти привели к тому, что драккар зарылся носом в воду настолько, что корма полностью приподнялась над поверхностью. Викинги решили собственным весом уравновесить немного судно, но только усугубили свое положение, лишив спешащих к ним спасателей так необходимых нескольких минут. С противным треском драккар лопнул ровно в середине своей длины и в считаные секунды ушел на дно. Несколько несчастных, пытавшихся схватиться в воде за тяжеленные весла, тоже пережили крушение не дольше чем на несколько секунд. Тяжелые доспехи тянули в мрачные пучины беспощаднее северных кальмаров.
Зато как разошелся усиленный микрофоном Бонзай Пятый, было любо-дорого послушать. Похоже, в его лице спортивная журналистская братия потеряла самого знаменитого комментатора.
– Мои покровители гневаются! Они буквально прогрызают днище этого вместилища ублюдков – и вот уже тупые завоеватели видят свою смерть в глубинах! Скоро, скоро вы все искупаетесь, круторогие олени! Прыгайте, прыгайте в воду, все равно смерть уже распростерла свои объятия над вашими грязными душами! Дыра увеличивается! А вот и вопящий от страха шаман остался без своей тупой башки! Только нижняя часть тела скользнула по окровавленной палубе. Так подохните, проклятые агрессоры! Ура!!! Нет теперь вашего корыта! Только щепки остались! Ха?ха?ха! А теперь вот и щепок не видно! Все забрали в мрачную бездну наши покровители! Все!
Опять раздался долгий сардонический смех, который перешел в удивленные восклицания:
– Что я вижу?! Остальные чего-то еще ждут? Не спешат убегать от смерти? Видимо, они не знают, что мои покровители забирают на дно не только тела, но и души чужаков! Ха?ха?ха!
А вот упоминание душ оказалось по-настоящему действенным! Флотилия ледовых берсерков поспешила в собственное королевство с такой скоростью, что, по рассказам местных жителей, даже не останавливалась на ночлеги, гребя посменно. Да оно и понятно: одно дело погибнуть в яростном бою, а потом попасть в Валгаллу, на вечный пир к богу Одину, и совсем другое – отдать свои бесстрашные души в руки чужих богов и быть до Страшного суда заточенным в черных глубинах.
Так был изгнан первый агрессор с территории королевства Ягонов.
Глава 7
Закалка выдержкой
Целых два дня Александра безнаказанно бездельничала. В штаб-квартиру она являлась на короткое время – лишь для того, чтобы быть в курсе всех передвижений объекта да с томной ленцой подразнить ругающегося шефа и остальных сотрудников. Хотя под определение «остальные» попадал только Борис Королюхов, который лично выразить свое недовольство не мог, так как находился в постоянном блуждании вокруг Светозарова, пытаясь войти в плотный контакт и спровоцировать на шумную вечеринку, переходящую в долгосрочную оргию. Но, как назло, ничего не получалось. О чем и плакался Борюсик в телефонную трубку с завидным постоянством. По его словам получалось, что клиент стал нервным, раздражительным и неконтактным сразу после посещения катка. Его общительность сменилась замкнутостью и повышенным метанием по всем окрестностям, точнее сказать, излишним трудовым рвением. В связи с чем на два вполне удачных предложения соседа повеселиться последовали два коротких отрицательных ответа. Уж каких трудов стоило мнимому миллионеру Бонке встретить нового приятеля при самых обыденных обстоятельствах, но все эти труды пошли прахом. Теперь опять на какое-то время следовало затаиться и не выказывать подобной настойчивости, скорее даже проявить полное безразличие к соседу, но именно это разочаровывало и бесило больше всего. Наиболее благоприятный момент, по мнению агента, был упущен.
Павлу Павловичу приходилось сдерживать своего подчиненного от частой ругани, но и ему подобные жалобы не прибавляли хорошего настроения. Именно поэтому он на третий день тоже стал срываться. Хотя начал с самого утра вполне дружелюбным тоном:
– Шурка, тебе не надоело баклуши бить?
– Не-е, – протянула девушка, устраиваясь с чашечкой своего любимого кофе возле офисного компьютера. – Тем более, что зарплата мне идет, работа движется, объект дозревает.
– Как бы он не перезрел и не сгнил до того, как упадет к тебе в руки. Не боишься опоздать?
– Нисколько. Да и раньше я никогда в своих расчетах не подводила.
– Может, все-таки позвонить?
– Чтобы все испортить?
Шеф злобно рыкнул, но ругательства пока сдержал:
– Так это ты раньше не подводила! Зато сейчас ведешь себя, как… И про зарплату: не думай, что она только тебе одной идет. Сама можешь догадаться, какие суммы уходят на ветер ежедневно. Меня порой трясет от страха, что нас заставят все оставшиеся годы жизни отрабатывать бесплатно за понесенные растраты.
– Да, Пыл Пылыч, тут я вам сочувствую, действительно вас могут заставить… – несколько отстраненно пробормотала Александра, интенсивно щелкая мышкой и следя глазами за экраном. – Но в таком деле иначе не получается…
– Черт побери! – взорвался-таки директор конторы. – Она поставила под угрозу все итоги такой дорогостоящей операции, а теперь сидит и философски рассуждает, словно речь идет о прошлогоднем снеге! Конечно, ведь не тебе держать ответ за свои провалы, и не тебе потом дрожащей рукой вписывать потраченные тобой и Борюсиком суммы в графу расходов! Хотите меня до инфаркта довести?!
Последнее предложение он рявкнул так, что сжавшаяся девушка вздрогнула и округлила глаза от возмущения. Но сразу от резкого ответа сдержалась, немного подумала – и принялась отвечать выверенным, рассудительным, совершенно спокойным голосом:
– Значит, так, отвечаю последовательно на все поставленные передо мной вопросы. Во-первых: мой успех очевиден. Объект уже себе отказывает в увеселительных знакомствах с другими женщинами и категорически отвергает участие в каких-либо оргиях. Его попытка окунуться в работу и общественную деятельность – не что иное, как нежелание пока еще признаться самому себе, что он на крючке. Причем крючок зацепил не просто губу или щеку, которые можно порвать, пусть даже с болью. Нет, он попал гораздо глубже, чем в горло: в желудок. Скорее даже в сердце. И теперь там все больше и больше нарастают кровоточащие, труднопроходимые тромбы, которые мешают самцу нормально соображать и принимать правильные решения. Да вы не стойте, присаживайтесь!
Глядящий на свою подчиненную с хмурым скепсисом шеф громко хмыкнул, но в кресло все-таки плюхнулся.
– Хорошо поешь! Ты, случайно, любовные романы не пишешь?
– Пока еще нет, но на пенсии обязательно займусь. Потому что вижу: мне есть что сказать о психологии в отношениях мужчины и женщины даже стареньким, прошедшим Крым и рым пенсионерам.
Намек на возраст некоторых из присутствующих был проигнорирован полностью, поэтому девушка после нескольких щелчков мышки продолжила:
– Во-вторых: творческие личности, к которым принадлежим мы с вами, никогда не позволяют себе бездельничать. Даже во время сна мы постоянно думаем о деле, а если такового не существует, то тщательно анализируем уже сделанное, пытаясь отыскать ошибки и не допустить их в будущем. Или проигрываем в сознании тысячи вариантов развития новых, пусть даже абсурдных, на первый взгляд, ситуаций. Вот и я не просто в монитор пялюсь, рассматривая картинки или выискивая знакомые буквы, а работаю. Смотрю, выискиваю те детали, которые мы могли просмотреть в жизни нашего объекта. Дома, по пути сюда и обратно я тоже вхожу в образ. Стараюсь сродниться с моей новой ролью намертво. Просто дышать ею. Потому что уверена: очень скоро в ней придется жить.
Глаза шефа заблестели более заинтересованно.
– Что-то накопала стоящее?
– Пока рано делать обобщения, так, просто некоторые ускользающие ассоциативные недоумения. Поделюсь, когда сама в них разберусь толком. Ну и в-третьих, дорогой мой Пыл Пылыч, могу подсказать, как конторе сэкономить невероятные средства.
– Да-а? Ну если так, то буду премного благодарен.
– Элементарно: можете смело сворачивать подставу с богатым миллионером. Борюсик больше не понадобится.
– О?о-о?о! – кисло протянул ветеран спецслужб. – Хотя тут я тебя понимаю: недолюбливаешь ты его.
– Как раз нет! Вначале он мне сильно не понравился. Признаюсь. Но впоследствии доказал, что парень он неплохой, просто с несколько особой психикой, в которой мне нет смысла разбираться. Скорее он действительно настоящий боевой товарищ. Так что личного повода отрывать его от такой сытой, умопомрачительной жизни у меня нет. Я просто констатирую факты, и так мне подсказывает моя проверенная интуиция.
– Шурка, ты хоть представляешь, сколько мы в этого Бонке уже вложили средств? Да мне легче самому себе пулю в висок вогнать, чем заявить наверх о закрытии такой агентурной легенды. И вообще, как ты можешь такое заявлять, пользуясь только своей интуицией? Например, Казик Теодорович со всем аналитическим отделом доказывает, что сворачивать следует тебя.
– Ха! Это за то, что по мне проходят такие маленькие расходы? Вот уж бюрократия в нашем быту! Как я ошибалась в действенности наших аналитиков… Ха-ха!
Шеф строго прищурил глаза, но его подчиненная продолжала хихикать и фыркать от пренебрежения. Тогда он напомнил:
– И о каких таких фактах ты заявляешь?
– Ну, мой опыт коварной обольстительницы вы принимать во внимание не собираетесь. – Девушка опять стала серьезной. – Поэтому я предлагаю удостовериться в моих предсказаниях. Берусь утверждать, что уже завтра, в самом крайнем случае послезавтра, объект начнет интенсивные розыски потерянной подружки. Вот увидите! И как только Светозаров начнет метаться, предлагаю всем работать только на меня, а неперспективные направления прикрыть окончательно.
Но старый ветеран секретных операций предпочитал больше доверять аналитическом отделу. А возможно, и в самом деле боялся неадекватной реакции от той парочки «сверху»: если они узнают о бесполезности средств, просаженных на подставного миллионера, такое начнется… Подобные растраты «на выпивку и презервативы» нельзя будет объяснить ни самыми высокими идеалами, ни гипотетическими материальными благами, ни блестящими перспективами раскрытия всего дела в неопределенном будущем. Поэтому, скорее всего, Борюсик так и останется пока на своем месте, тем более что явных поводов для его сворачивания еще нет.
Так и получилось. Шеф ожесточенно потер виски, шумно повздыхал и наконец вынес вердикт:
– Будем работать с подстраховкой по всем направлениям. Да и ты… – Уже встав и собираясь уходить, он с сомнением посмотрел на монитор. – Тут… работай помаленьку. Вдруг и в самом деле…
Глядя ему вслед, Александра с улыбкой пробасила, коверкая преднамеренно последнее слово:
– Рада стараться, ваше вымбрымродие!
В ответ, уже из коридора, донеслось обращение к невидимому начальнику аналитического отдела:
