Сергей Тарасов
Неподражаемые фантастические рассказы
Удивительная краска
Была поздняя осень: на улице было довольно холодно, но зима только готовила первый снег, которым хотела предупредить нас, чтобы мы готовили валенки, лыжи и теплые шапки, чтобы во всеоружии поехать на поиски и разведку кирпичных глин. А пока мы заканчивали поиски цветного известняка, – для облицовки первой станции нашего метро.
Уазик с начальником нашей геологической партии, и нами – двумя геологами, возвращался в город. Мы нашли колышки, которыми я отметил выход очень красивого цветного известняка, который нашел летом, и теперь на это место должна была приехать буровая, чтобы разбурить его, посмотреть его блочность. Потом, если все с ней, блочностью, будет все нормально, разбурить будущее месторождение по сетке и посчитать запасы.
В стране был период, когда множество промышленных предприятий разорились и теперь на их месте остались руины, а также готовые рухнуть стены. Около такого предприятия, забытого и заброшенного, наш шеф сказал водителю остановиться. Небольшой завод по производству красок был давно покинут рабочими, и располагался на окраине маленького города. Все, что можно было применить в хозяйстве, местными жителями было уже утащено на свои дачи и частные дома, – доски, металлоконструкции и стройматериалы. Их уже не было, и вместо завода остались стены с крышей. У нашего начальника, по-видимому, с этим заводом были связаны хорошие воспоминания, так как он когда-то искал краски для этого предприятия. Это были просто разноцветные глины, охры, из которых делали отличную краску. Теперь ему было больно смотреть на когда-то процветающее предприятие.
Мы прошлись по цехам, посмотрели на беспорядок и хаос, а потом обнаружили в одном из цехов сырье, из которого делали краску: – бочки, мешки и просто развалы цветной глины. Я в то время жил в квартире, и не задумывался о том, как впоследствии буду жалеть о том, что не прихватил пару мешков охры. Это мне просто не приходило в голову. Сейчас, когда хорошая, из природных пигментов краска стоила достаточно дорого, и ее было мало, я бы вернулся в прошлое и забрал пару мешков с охрой. Но тогда я просто разглядывал ее в упор и не замечал. Наглядевшись на пустые цеха, с брошенным ржавым оборудованием и сырье, которое уже никому не было нужно, мы стали покидать этот завод.
Но я проработал начальником геологического отряда больше десяти лет и был достаточно практичным и хозяйственным человеком, чтобы уйти оттуда, ничего не прихватив на память. Проходя по одному из цехов, я среди кучи разноцветных глин заметил небольшие пакеты, килограмма по три весом. Они были безо всякой маркировки, но в них был сыпучий, сухой материал. Когда я открыл один из этих пакетов, то увидел то, что и ожидал – это была измельченная до состояния пудры, триста меш, глина светло синего цвета. Прихватив этот пакет из крафта, я подумал еще немного, и потом захватил еще такой же пакет, который стоял в сторонке. Даже не открывая его, я по весу материала и так, как он пересыпался в пакете, подумал, что и в нем была такая же измельченная краска.
Мы уселись в уазик, водитель завел машину и вырулил на дорогу. В контору мы приехали под конец дня, я забрал оба пакета и поставил в углу кабинета.
Через несколько лет, когда разруха добралась и до нашей экспедиции, я уволился и забрал все, что в кабинете принадлежало лично мне: – шкатулки из камня, которые не успел продать, книги, фотографии и те два пакета с сухой краской. Я принес их домой и поставил в ящик с сетями в мастерской. Рядом с ящиком уже стояли банки с краской, которыми иногда красил что-то отец, а когда он ушел навсегда, эта обязанность перешла ко мне.
В одно прекрасное летнее утро, когда я только что проснулся, меня посетила великолепная по замыслу мысль: – покрасить что-либо, неважно, что. Перед этим я закончил писать несколько картин, и когда повесил их на стены в доме, подумал, что на этом мне останавливаться рано: – руки у меня просто чесались взять в руки кисть и что-то покрасить. Но холсты, которые у меня остались, надо было сначала загрунтовать. Грунтовки у меня не было и пришлось за ней ехать в магазин.
Магазин «Художник» был набит всякой всячиной, – краски, карандаши, холсты… Чего в нем не было! Я бродил по нему минут двадцать. Проходя мимо мольбертов, остановился и изучил строение этих мольбертов, но покупать их не стал, так как я сам сделал себе мольберт, не обращаясь к учебнику. Еще взглянул на готовые рамы для картин, – посмотрел на цены и прошел мимо: – я сам недавно сделал себе рамы, – и на этом, как, оказалось, сэкономил кучу денег. Но грунтовку я никак не мог найти. Пришлось обратиться к девушкам за прилавком, и они показали, где она стоит. Оказалось, что это простые белила…
С этими белилами я ехал домой и мечтал, что сейчас я загрунтую все, что найду, а потом примусь рисовать, красить и писать, как истинный художник. Мне надо было покрасить один холст в необычные, космические цвета и повесить его в гостиной. Остальные хосты я еще не придумал, как разукрасить, но то, что у меня получиться, будет очередной шедевр: – я об этом не сомневался, ни на минуту. Правда, красок у меня было мало, – когда-то я купил набор акриловых красок, но часть уже потратил на большой холст и повесил его в своей второй спальне. Теперь мне надо было экономить краски, но я этого не любил. И если я собрался красить что-то, то не собирался экономить. Пришлось мне заранее подумать, где я возьму краску, если она на самом интересном месте у меня закончиться.
Я сразу подумал о масляных красках, которые остались от отца: – он ими красил ворота, пол, а потом бетон. Приехав домой, я быстренько загрунтовал несколько холстов, а пока они сохли, пошел в мастерскую, – посмотреть, какие цвета у этих масляных красок. Проходя мимо ворот, я невольно отметил, что у них зеленый цвет, но он выцвел, и, следовательно, их надо снова покрасить. И пока грунтовка сохла, мне можно было быстренько освежить ворота какой-нибудь красивой краской. Тем более, на это у меня было масса времени, – оказывается, грунтовку надо было наносить не один раз, а несколько.
В мастерской была краска, но мало, – оказывается, что отец тоже любил красить, и мне почти ничего не оставил. Я порылся в банках, потом зачем-то открыл ящик, в котором он хранил сети и увидел два пакета с измельченной глиной, которую я давным-давно унес с заброшенного завода. Память моя подсказала, что один пакет был с синей глиной, а второй я даже тогда не посмотрел. Сейчас это время наступило. Отставив синюю краску в покое, я открыл второй пакет. Цвет у этого порошка был не очень красивый – какой-то бурый, но в нем были участки синего, красного и желтого цвета. Эти участки были маленькие, и я подумал, что основной цвет краски будет бурого, – то есть коричневого цвета. И пока грунтовка сохла, я потренируюсь на воротах: – меня как раз посетило вдохновение, и мне было все равно, что, где и чем красить.
Не тратя времени даром, я отыскал олифу, – по-моему, именно ею можно было развести этот порошок, потом высыпал его в какую-то посудину и добавил олифы. Потом начал мешать палочкой, а когда мне надоело, я нашел дрель, сделал из проволоки насадку и дело пошло не просто быстро, а просто стремительно. Дрель так вертела мою самодельную насадку, что будущая краска просто кипела в этой посудине. Я просто наслаждался этим процессом и размешал порошок так, как никто еще не делал. Горячую, готовую краску я вылил в маленькую баночку, взял кисть и пошел на улицу, – пробовать.
Ворота были большие – больше двух метров в высоту и около трех в длину. Тут мне было, где разгуляться. На какое короткое мгновение я забыл, что мне надо выкрасить простые ворота, и мне казалось, что я стою перед большим холстом, и готов написать истинный шедевр, по сравнению с которым Мона Лиза просто детский рисунок, да еще нарисованный карандашами.
Красить, то есть писать будущую картину я решил с самой середины, а на второстепенные детали, на краях ворот, у меня просто могло не хватить краски. Я мазнул середину ворот и отступил метров на десять, – на середину дороги, чтобы оценить первый мазок. Получилось очень неплохо, и я метнулся к воротам и стал красить, извините, писать картину дальше. В порыве вдохновения я не обращал внимания на подтеки и не закрашенные места. Во мне словно кипел чайник, пар рвался наружу, и этому пару надо было дать выход.
Я забыл про время и о том, что еще не обедал и не курил после обеда, а все красил, извините, писал на воротах свой шедевр. Краска, в принципе была одинаковая по цвету, но мне казалось, что рисую, пардон, пишу картину разными красками, даже не смешивая на мольберте, еще пардон, палитре краски разных цветов.
Очнулся я только тогда, когда в банке у меня кончилась краска. Даже не взглянув на то, что успел покрасить, извините, написал, я помчался за новой порцией краски. Быстро налил ее в баночку и вновь устремился к воротам. Окинув их своим невидящим взглядом, я отметил, что середину ворот уже выкрасил, черт, возьми: – отписал, и теперь мне надо было браться за фон, – то есть закрасить, извини, написать, задний план, то есть края ворот.
С меня уже катил пот, смешиваясь с краской, но я увеличивал темп: – мне надо было срочно отлить, то есть сходить в туалет, а бросать незаконченный холст, то есть ворота, мне не хотелось, и я махал кистью очень быстро, – так быстро, что прохожие, которые собрались перед воротами посмотреть, как я создаю очередной шедевр, только вращали глазами, а одна женщина просто упала в обморок.
Левый задний план, – (левую часть ворот), с второстепенными деталями я закончил, и метнулся к правой. Никто из зрителей и опомниться не успел, как я закончил и с правой стороной.
Теперь можно и сбегать в туалет. Вздыхая от наступившего наслаждения, я простоял в туалете минут двадцать, и когда вся вода во мне закончилась, я, не спеша, как и подобает великому художнику, вышел на улицу, встал во главе толпы зрителей и стал любоваться своим произведением. Вышло очень недурно. Несмотря на то, что я писал, – (красил) ворота, – (холст), одной краской, ворота выглядели так, как если бы я использовал разные цвета. Это получилось так красиво, что я застыл перед своим бесценным творением: краска блестела, отражалась от солнца и была то перламутровой, то радужной, то матовой, то рифленой. И кстати, была разных цветов – черного, белого и остальных цветов радуги. Иногда мне казалось, что я не просто красил, еще раз извини, друг, – писал, а рисовал цветомузыку песен известных всем ВИА, потому что краски на воротах изменяли свой цвет и менялись местами. Созданное мной гениальное произведение смахивало на натюрморт, пейзаж, ампир и витраж одновременно: – это был синтез всех направлений живописи: – от импрессионизма, кубизма, романтизма, футуризма, символизма, модернизма до абсурда.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книгиВсего 10 форматов