– Малыша? – переспрашивает подруга. – Малышом этот кабанчик был месяц назад, а сейчас его смело можно в сани запрягать!
– Гауф! – крайне возмущенно заявляет песик, протестуя против то ли судьбы ездовой собаки, то ли обвинений в чрезмерной прибавке в весе.
Не замечая явного негодования нашего четвероногого питомца, подруга с шумом заваливается на кровать рядом и, подозрительно прищурившись, смотрит на мое лицо.
– Я тут подумала, – многообещающе начинает она. – Линк, а ты хоть раз влюблялась?
Сердце в груди выстукивает азбукой Морзе нечто типа «спалили», а интуиция настойчиво советует притвориться глухонемой.
– А что? – осторожно уточняю я.
– А то, дорогая моя, – вздыхает подруга, – что у нас налицо крайняя степень твоего тупоумия, и я теряюсь в догадках, что могло уничтожить такой выдающийся мозг.
Я ошарашенно открываю рот, до глубины души пораженная услышанным, пару раз удивленно хлопаю ресницами и возвращаю челюсть на место.
– Аха! А вот и первое доказательство! – радостно подпрыгивает на кровати ведьмочка. – Раньше ты бы с легкостью поставила меня на место!
Фыркнув в ответ, я закатываю глаза и встаю на ноги. Надо доверять интуиции и валить, пока меня еще в чем-нибудь не обвинили.
– По голове тебя били и до этого, значит, сборы в клане можно смело вычеркивать из списка, – «ненавязчиво» озвучивает свои мысли подруга. – Тяжелыми инфекциями и паразитическими червями ты вроде как тоже не страдала, поэтому остается только одно…
– Натусь, ну чего ты, – морщусь я. – В кого мне быть влюбленной? – и максимально саркастично: – В Темного, что ли?
Подруга злорадно улыбается, беззаботно накручивая на указательный палец рыжий локон.
– О-о-о! Ну, теперь паразитов и инфекции точно исключаем, – с видом знатока радостно заявляет она, подскакивая с кровати и хватая мою руку.
– Поздравляю, милочка, ты на стадии отрицания! – Натка принимается загибать пальцы. – Впереди гнев, торг, депрессия и мое любимое – принятие.
Строю скептическую моську и направляюсь к дверям.
– Я к Темным. Буду утром! – информирую девушку, но, сообразив, как это двусмысленно могло прозвучать, притормаживаю и оглядываюсь на ехидно ухмыляющуюся подругу. – И я не влюблена!
– Как скажешь! – примирительно поднимает руки вверх Наточка.
Еще раз фыркнув скорее для проформы, чем для реальной демонстрации собственных негативных чувств, торопливо выхожу в коридор, но, пройдя пару шагов, сбавляю темп.
Память услужливо подсовывает один из наших с Темным разговоров, случившийся аккурат после передачи Светимости.
– Что не так? – смотрит исподлобья мужчина.
Я с трудом выбираюсь из его объятий и поднимаю голову.
– Как тебя зовут?
– Дитмар Хорст, – ни секунды не задумываясь, отвечает он.
– Издеваешься? – с максимальным возмущением спрашиваю я. – Как твое настоящее имя?
– Ангел, я все расскажу тебе, но не сейчас…
Он сказал «не сейчас», но прозвучало это как «никогда». Нет, я не люблю Доставалу. Как вообще можно любить человека, о котором ничего не знаешь?
«А фигли тогда к нему идешь?» – тут же встревает салатовая рептилия.
Проигнорировав наглого дракона, вхожу на преподавательский этаж и неожиданно сталкиваюсь с профессором Дейманом.
– Ангелина, можно тебя на минутку? – сухо интересуется он, затем задумчиво кусает нижнюю губу. – Возможно, на семь…
Несмотря на немного экстремальный способ передачи знаний, профессор был замечательным педагогом и просто нравился мне как человек.
И потом, семь минут – это немного, Доставала даже соскучиться не успеет.
– Можно, – соглашаюсь я, совершив тем самым глобальную ошибку того вечера.
– Тогда пошли, – бесцеремонно хватает меня за локоть профессор и тянет дальше по коридору.
Едва успевая за торопливо идущим мужчиной, открываю рот, чтобы спросить, куда меня, собственно, тащат и почему для общения не подходит просторная гостиная Темных, как впереди мелькает знакомая дверь в комнату профессора зельеварения, и все встает на свои места.
– Поглядите, кого я нашел! – с ноткой хвастовства объявляет мужчина, распахивая двери настежь.
– О! – радостно машет мне рукой единственный представитель эльфов на территории университета.
– М! – с не меньшей радостью восклицает профессор Дарон, делая попытку вернуть стакан на столик.
– Ы? – удивленно выдавливаю я, оглядывая небольшую комнату Юлика.
Почти все пространство заставлено пустыми бутылками из-под гномьего самогона и эксклюзивных настоечек, которыми промышлял сам профессор Ратан. Что творят эти самые настоечки со здравым смыслом, можно было оценить, глянув на двух обнимающихся профессоров.
Сами мужчины сидели за столом со счастливо-пьяненькими выражениями на лицах и… квасили! Причем, судя по всему, долго и качественно.
– И как давно началось братание эльфов и Темных? – осторожно спрашиваю у стоящего рядом профессора Деймана.
– Почти шесть часов назад, – тихо говорит он, – с той самой минуты, как Рене пришло письмо от Совета Двенадцати.
– Ли-и-нка! – с трудом владея собственным языком, зовет Юлик. – Айда с нами! Тут тако-о-о-й повод… – Эльф громко икает и толкает в плечо пьяного товарища. – Скажи ей!
Опасно покачнувшись, Рене хватает со стола стакан с недопитой бурдой и кричит:
– Я же-е-енюсь!
Недоверчиво покачав головой, поворачиваюсь к лицезрящему картину братания профессору Дейману.
– Совет признал помолвку, – со странной ноткой спокойствия поясняет тот.
«Так это они на радостях так упились?» – удивленно ахает пессимизм.
Тем временем профессор Ратан и профессор Дарон звонко чокаются стаканами и выпивают.
