Архаос

N

Задолго до…

Наша история началась задолго до вашего появления на этой прекрасной и далёкой планете. Для нас она стала вторым шансом, домом, которого мы так скоропостижно лишились. Этот мир отличался от всего виденного нами ранее, но был совершенным. Казалось, кто-то очень постарался над его величественным обликом.

И мы приняли решение остаться.

Ни взгляд, ни разум, ни сердце не были способны постичь бескрайних просторов: девственных лесов, бездонных океанов и усыпанных звёздами небес. Луна и солнце сменяли друг друга безмолвными стражами, оберегая покой своей чудной сестры – Земли.

К моменту нашего прихода, она уже стала приютом для многих живых, но не разумных существ. Мы сосуществовали с ними в гармонии, не посягая на их право перворождения.

Это были блаженные времена, но у всего на этом свете, как известно, есть начало и есть конец. И всё же… наша история не завершилась, а лишь прервалась на целые эпохи, чтобы однажды вновь продолжиться.

I

С момента основания Иммортала –

первого города Бессмертных

минуло 50 лет.

01.02.2180

16:15

Неоновые цифры на электронном табло посреди центральной стены лекционного зала означали не только первый день нового календарного периода. Для нас эта дата была особенной. Двадцать лет назад, в первый день месяца, названного людьми «февралём» в честь одного из несметного полчища богов, которых они себе выдумывали на протяжении всей своей истории, я и одиннадцать моих братьев и сестёр явились в этот мир. Мы были особым проектом Основателей.

Ещё на предварительном этапе эмбриогенеза наш геном был несколько усовершенствован, благодаря чему клетки организма обладали не только биологическим бессмертием, подобно всем представителям нашего вида, но и были невосприимчивы к подавляющему большинству штаммов бактерий, грибов и вирусов, что являлось нашим главным преимуществом и ценностью.

Нам предстояло стать универсальными носителями смертельного вируса, первая версия которого не справилась со своей задачей более полувека назад. Миссия, к которой нас готовили все эти годы. Оставалось совсем немного времени перед отправкой на большую землю, чтобы поставить точку в операции «Истребление».

Наша экспериментальная группа стала последним поколением. Во всяком случае, до тех времён, пока наш народ не сможет вновь вернуться на материк, который мы были вынуждены покинуть в ожидании скорой гибели человечества – смертных творцов своего бессмертного творения.

Но вместе с тем, я не желала причинять им вреда. По мере погружения в историю и культуру землян, начиная с восхода, и заканчивая закатом их цивилизации на этой планете, во мне прорастало сомнение в непогрешимости устремлений, которые нам внушали.

Вполне вероятно, это было неправильным – моя глубокая симпатия ко всему прекрасному, что было связано с их миром: произведения искусства, замысловатые традиции, нескончаемые праздники, философия жизни и противоречие самой их природы, которое становилось причиной невероятных масштабов трагедии любви и ненависти. Всё это источало жизнь. И несмотря на то, что они совершили немало ошибок на своём пути, им стоило подарить шанс.

Я не должна была испытывать к ним никаких чувств, кроме презрения. Этому нас всегда учили. Именно люди стали причиной медленной, но неминуемой гибели всего прекрасного, что создала природа, в том числе и их самих. Они вынудили нас немедленно остановить их в той беспощадности, с которой они двигали мир к его концу, которого бы сами даже не увидели. И мои создатели – первые среди Бессмертных не позволили этому случится, столкнув с рельс этот поезд, на всех парах мчащийся к обрыву в пропасть.

Норды.

Так учёные, которые стояли во главе масштабного эксперимента, прозвали первых представителей моего народа за внешнюю схожесть с пришельцами, характерными чертами которых были длинные светлые волосы и пронзительные льдисто-голубые глаза, описываемых в своих статьях уфологами – людьми помешанными на феномене НЛО. Великие умы, создали наших Основателей, как отдельный вид себе подобных с весьма разительным отличием – они не старели, а следовательно и не умирали. Для всего людского рода это стало самой фатальной ошибкой, какую они когда-либо совершали.

Если бы тогда именно от меня зависела их судьба, смогла бы я обречь сотни тысяч на вымирание или подарила возможность исправить последствия их деяний? Для меня ответ был очевиден, но какая теперь разница…

Анаит.

Что?

– Анаит, – недовольный голос лектора взлетел вверх по рядам и вывел меня из размышлений о том, что сейчас уже не имело никакого значения.

Роял, кажется, был раздосадован тем, что я его совсем не слушаю. Сколько я провела в размышлениях, разглядывая лоскут неба в квадратике стекла, заключённого в пластиковую раму? Мой наставник, а по совместительству и преподаватель, которому надлежало обучить нас навыкам выживания в условиях дикой природы, продолжил суровым тоном:

– Похоже, тебя не интересует, как сохранить себе жизнь там, где у тебя не будет нянек, поваров и охраны. То, что ты моя подопечная не означает особой исключительности и не наделяет правом пренебрегать моими лекциями.

Жестоко. Не выспался, наверное. Но он прав. Нужно слушать и запоминать, тем более через несколько дней предстоит непростой экзамен. Испытание, с которым мы обязаны справиться, в первую очередь для нас самих. Мелочь по сравнению с тем, что нас ждёт на материке.

Его попытка просверлить в моей голове дыру своим взглядом не увенчалась успехом, и он вновь переключил своё внимание на остальных и продолжил:

– Самый неблагоприятный район – территория бывшего Полярного Альянса: холодно, довольно скудная растительность, основной источник пищи – дичь, земледелие возможно только в период с июня по август. Уже несколько месяцев подряд наши спутники фиксируют в той области тепловое излучение. – За его спиной в воздухе вспыхнула объёмная голограмма карты мира, на которой была подсвечена синим северная зона единого материка, который образовался из шести частей около трёх ста лет назад в результате сдвига тектонических плит. – Это, как вы уже догадались, означает, что в той области оставшиеся в живых люди, объединились в достаточно крупную группу. По численности она сопоставима с теми, что наши приборы зафиксировали на более южных территориях. Мы причисляем её к классу «А».

Класс «А»?!

Роял рассёк рукой воздух поперёк голограммы, и очертания рельефа сменились таблицей классификации групп выживших: «А», «B», «С», «D» и «Е». Если этим объединившимся людям присвоили первую категорию численности особей, значит их там было не менее пятисот. Так много… Что заставило их обосноваться в таком суровом месте? Как правило, те немногие, кто невероятным образом сумел избежать заражения вирусом и неминуемой в таком случае смерти, старались уйти дальше на юг. Но эта группа решила осесть в северных краях.

– Согласно задаче распределения, на каждую группу выживших назначается только один из вас, но ввиду опасения из-за неблагоприятных для жизни условий в северных широтах, за этим регионом закрепят двоих. Ваше рассредоточение произойдёт путём жеребьёвки.

Роял начал было переходить к теме грядущего экзамена, как вдруг его перебил Куоро, один из моих братьев:

– Разве нельзя просто атаковать их авиационными бомбами? Зачем всё усложнять?

Вопрос прозвучал с первого ряда. Куоро всегда отличался импульсивностью и в словах, и в действиях. По сменившемуся выражению лица Рояла, я поняла, как ему не приятен ни дерзкий выскочка, ни его глупый вопрос. Он устало вздохнул, но всё же ответил:

– Есть как минимум две причины, по которым эта затея не имеет право на существование: во-первых, в нашей борьбе против человечества не должен страдать ни один другой вид живых организмов, что непременно произошло бы, атакуй мы их оружием такого плана, а во-вторых, это не даёт гарантии, что не останутся выжившие, которые станут вести себя более скрытно, усложнив нам и так не простую задачу. Поэтому наша основная стратегия – внедриться и нанести удар туда, откуда они его точно не ждут. С вашим непосредственным участием.

Я не видела лица Куоро, но по его напряжённым мышцам спины, едва проступающим под тонкой льняной рубашкой, поняла, как он недоволен. Что на самом деле было сокрыто в его вопросе – ненависть, жажда убийства или же нечто иное – страх? Быть может, он, как и я просто боялся остаться один среди врагов. Если в процессе, что-то пойдёт не по плану – нас некому будет защитить.

Роял же, не удостоив его взглядом, продолжил вести лекцию. Следующие полтора часа он рассказывал о всевозможных способах выживания, в совершенно немыслимых на мой взгляд условиях. Но если следовать плану, то время нахождения каждого из нас среди людей должно было быть минимальным. План до смешного прост: внедриться в группу выживших на пару дней, если повезёт и найдёныша не заключат под карантин, а вирус, носителями которого нам предстоит стать, сам сделает своё дело.

За час до ужина, когда лекция подошла к концу, Роял произнёс своё финальное «андио», что бы это ни значило, так он завершал каждое своё занятие. Неужели, день на исходе. При одной только мысли обо всём предстоящем у меня сводило живот. Дальше по расписанию следовал «свободный час», после которого настанет время трапезы в тепле и комфорте, которых очень скоро нас лишат. Нужно взять всё от этой сладкой жизни со всеми удобствами и морально подготовиться к возможным лишениям.

Все уже покинули зал, но Роял не позволил мне последовать за остальными. Не успела я спуститься с верхнего ряда, как он занял ступеньку ниже меня, преграждая проход. Кивком головы он указал в сторону своего стола. Пришлось проигнорировать довольно громкое урчание в глубине живота и задержаться по его немой просьбе в аудитории.

– Послушай, я сегодня пропустила обед и думала сейчас перекусить хотя бы яблоком.

Он проигнорировал мои слова, развернул в мою сторону свой стул, приглашая присесть, и направился закрыть распахнутую настежь дверь. Я со вздохом опустилась, оперев локти о тонкую столешницу, та отозвалась слабым скрипом. Роял встал по другую сторону стола и сложил руки на груди крест-накрест. Меж белёсых бровей появилась маленькая складочка.

– Анаит, тебя что-то тревожит? Ты сама не своя последнее время.

Из строгого преподавателя он на глазах превратился в привычного мне Рояла – доброго и чуткого друга, каким помнился мне с самого начала нашего знакомства, когда пару недель спустя после моего пробуждения ему вверили опеку надо мной. Он научил меня всему, что знал сам, поведал об этом мире и о том, кем мы являемся, и чем отличаемся от людей.

Прежде чем ответить на неожиданный вопрос, я легонько коснулась объёмного изображения земного шара, парящего в воздухе над его рабочим столом.

– Нет, всё… нормально. Я волнуюсь о грядущем испытании. Только и всего.

Его бровь изогнулась.

– И ещё этот жребий… Не хотелось бы оказаться в тундре, особенно в компании Куоро. – Губы изогнулись в подобии улыбки. Если от Рояла что-то зависело в этом распределении, то хотелось верить, что он не позволит отправить меня в подобное место.

Мой указательный палец остановился на предполагаемой области голографической планеты, где была зафиксирована эта группа отчаянных выживших. Наставник после затяжной паузы издал короткий смешок, чем немного успокоил. Он не спеша обошёл стол и присел на его краешек, от чего тот возмутился и протяжно взвыл.

– Так тебя это так напугало? – подытожил он и погасил изображение, заставив мой палец указывать в пустоту. – Анаит, уверяю тебя, я сделаю всё возможное, чтобы ты осталась в целости и сохранности. Обещаю. И если тебе страшно, или даже скверно…

– Да! – согласно кивнула я, и только после осознала, что ляпнула.

Вот, дура! Скажи ему, что ещё не хочешь выполнять миссию в угоду чувствам своей нежной натуры!

Не знаю, как, но Роял попал в самую суть моих переживаний и страхов относительно того, что мне и другим из группы предстояло совершить в обозримом будущем. Я никогда не делилась этими мыслями с ним так открыто, но он всегда обладал удивительной способностью понимать меня: по выражению лица, по тону моего голоса, движению тела. И да, мне было скверно от того, что я должна была стать палачом. Может быть, всё это воспринималось бы легче, будь на моём месте кто-то другой. Стоять в стороне намного проще, чем самому вершить жестокие деяния.

Мне было стыдно и страшно признавать это вслух. Что, если скажу Роялу о том, что мне претит сама мысль о миссии, а тот факт, что я должна принять в ней непосредственное участие возбуждает во мне приступ паники, то он сочтёт меня предателем всего нашего народа? Но больше всего я боялась не осуждения с его стороны. За такие мысли он мог запросто отвернуться от меня, снять с себя полномочия моего наставника. И тогда я осталась бы совершенно одна, ведь кроме него у меня больше никого не было.

– Анаит.

Мягкое касание его руки вывело меня из оцепенения, которое сковало тело до самой шеи. Я сфокусировала взгляд на его лице, и не нашла ни малейшего признака неприятия, которое ожидала на нём увидеть.

– Роял, – я не знала, как оправдаться за свою глупость, но он опередил меня.

– Послушай меня внимательно, – его полушёпот рассеивал волнение. Тёплая рука поверх моей ладони, согревала до самого предплечья. – Я прекрасно понимаю твои чувства. Более того, даже не могу представить, как переживал бы сам, будь я тобой.

Вдруг Роял умолк, но не потому, что закончил. Я видела, как слова спешили сорваться с его уст, а он не мог выбрать подходящее, чтобы продолжить. Но время тянулось, заставляя числа на циферблате сменять друг друга.

Выразив вздохом досаду, я поднялась.

– Спасибо за твою поддержку. И я понимаю, что мои чувства не должны влиять на миссию, ради которой нас и создали.

Наставник напоследок слегка сжал мою руку, в его взгляде проглядывались невысказанные слова, собственно, как и в моём, но мы оба решили, что сейчас не время для каких-либо откровений. Я показала ему верхушку айсберга, но остальной глыбы, той что сокрыта под толщей хладных вод моего самообладания, ему лучше не видеть. Правильнее бы и мне перестать её замечать.

II

Лунный свет обрамлял силуэты постелей, на которых мирно посапывали мои сёстры. Мы делили эту комнату двадцать лет, но так и не стали близки между собой. Хотя, кое-что их всё-таки объединяло – зависть ко мне. Раньше я старалась не обращать внимания на некоторые вещи, но со временем пришлось. Причиной тому была наша с Роялом связь, которая не походила на то, как строились взаимоотношения у остальных с наставниками. Их ранила наша с ним многолетняя дружба, частые вылазки в город, которые были невозможны без сопровождения, время, которое он тратил на беседы со мной тёплыми вечерами под раскидистыми ветвями сосен. Они были этого лишены и наказывали меня своим частым безразличием.

Неоконченный разговор с Роялом грозил оставить меня без сна на всю ночь. Мне было необходимо выговориться, и если не признаться во всех своих опасениях, то хотя бы просто услышать его хрипловатый успокаивающий голос. Что бы я там ни надумала себе, он никогда не отвернётся от меня.

Тихо, чтобы не потревожить остальных, я нашарила в своём шкафу длинную рубаху-тунику и натянула её поверх майки и шорт. Сандалии решила надеть за дверью, чтобы не разбудить сестёр стуком подошвы о деревянные половицы. На полпути к выходу из комнаты тишину прорезал шёпот:

– Ты куда?

Я обернулась, пытаясь понять, кто не спит. Аста. Любопытная ворона. Она села и уставилась на меня в ожидании ответа.

– Подышать.

– Можно я с тобой? Мне тоже не спится.

Вот же ж! Нельзя!

– Ладно, – я прислонилась к стене, наблюдая как она шумно возится и пытается отыскать нужную ей вещь среди полок. Асте было всё равно на остальных, а потому она натянула свою обувь прямо у постели и громко прошлёпала до двери. Эгоистка.

Учебный центр представлял собой круглое здание, разделённое на четыре секции: восточное крыло – там располагались наши спальни, уборные и общий холл, северное крыло, где мы принимали пищу, там же находилось помещение кухни и продовольственный склад, в западной части нас обучали практике и теории, а южную занимал административный персонал. Все они сходились в центральном вестибюле, где находился главный вход.

Мы прошли по длинному коридору и направились к выходу. По пути нам никто не встретился, хотя мы этого и не опасались. На территории центра, который был окружён высоким ограждением по периметру, нам не устанавливали пределов передвижения.

Когда мы оказались снаружи, я с шумом вдохнула свежий морской воздух. Океан был вдали от нас, и всё же ветер пах им. Ночи на острове были прохладными, и спустя время меня начала бить мелкая дрожь. Я облокотилась на лестничные перила и стала разглядывать округу, не пытаясь завязать диалог с сестрой. Её это более чем устраивало.

Я ждала, когда она захочет вернуться назад, а сама бы нашла предлог задержаться здесь, чтобы дойти до домика Рояла, который мозолил мне глаза. Но Аста, похоже, и не собиралась оставлять меня одну. Она сидела на верхней ступеньке, оперев о колени подбородок, разглядывая маленькую ящерицу в траве.

– Что думаешь об испытании? – рептилия скрылась из виду и Аста направила всё своё внимание на меня.

Пару мгновений я раздумывала над ответом, обратив взгляд в сторону Черты – барьера, который разделял Иммортал и дикую часть острова. Несколько дней нам предстоит провести там: обустроить укрытие, добывать пищу и питьё, суметь развести огонь и постараться не поубивать друг друга. Последний этап перед отправкой на материк, где нас никто не будет страховать, и любой промах может стоить жизни.

– Надеюсь, всё пройдёт гладко.

Вот тебе мой ответ.

Она понимающе ухмыльнулась и вдруг встрепенулась, тихо шепнув и указав пальцем в сторону жилищ преподавательского состава:

– Смотри, твой наставник!

Я пригляделась. Роял запер дверь и направился к пропускному пункту. Он о чём-то переговорил с охраной и те отперли металлические ворота, пропустив его. За кронами деревьев зажглись огни его электромобиля и вскоре потухли. Уехал.

– Какие у него могут быть дела ночью? – обернулась на меня Аста. – Встреча с подружкой?

– Чего? Нет у него никого! – шикнула я в ответ.

– Ты ревнуешь? Пожалуй, нужно рассказать об этом ему на следующем занятии! – её подколы грозили вывести меня из равновесия.

– Я первая узнаю, если у него кто-то появится.

– Тогда, куда он отправился в два часа ночи? – не унималась она.

Если бы я сама знала. Хоть мы и были достаточно близки, но о многом Роял предпочитал помалкивать. Всё, что мне было известно о его другой стороне жизни – не в роли преподавателя и моего наставника – это его принадлежность к ближнему кругу Основателей. Об этом без особых подробностей он однажды обмолвился во время нашей с ним прогулки. Но Асте я точно не собираюсь об этом рассказывать.

– Пойдём, нас это не касается.

Заинтригованная Аста, понурив плечи, поплелась за мной обратно в спальню, где я окончательно лишилась сна и всю ночь потратила на размышления о подлунных тайнах Рояла.

III

Полуденное солнце ослепляло, когда я спускалась по центральной лестнице, покидая здание учебного центра. В свете дня мир вокруг обретал совсем другие очертания. Приходилось прикрывать глаза ладонью, чтобы ненароком не оступиться на частых ступеньках и кувырком не скатиться вниз. Сквозь пальцы я пыталась рассмотреть округу в поисках моего наставника.

«В полдень.»

Такое сообщение я получила от него сегодня утром на свой коммуникатор. Ни слова больше. В прочем, это в его стиле. Я не стала задавать лишних вопросов, потому что и так обо всём догадалась. Он не забыл, как и все предыдущие феврали до этого. Из года в год он не оставлял без внимания мой «день рождения». Это человеческий праздник, и норды не придавали этой людской традиции ни малейшего значения. Срок нашей жизни не исчислялся ни годами, ни десятилетиями и даже не столетиями, в отличие от людей. Их жизнь скоротечна, и каждый прожитый год для них был по-настоящему радостным событием: пока они молоды – это предвкушение предстоящих лет, когда стары – признательность за отведённое здесь время. Для меня во многом этот день стал особенным только благодаря Роялу, и в отличие от него остальные наставники ничего подобного не устраивали своим воспитанникам. Отпраздновать его именно сегодня будет как раз кстати.

Раз в неделю нас освобождали ото всех занятий, позволяя самим распорядится своим временем по желанию. Для меня наставник в такие дни устраивал поездки в город, а самое главное – к берегу океана. И сегодня, помимо вылазки, я ждала кое-что особенное. Он называл это подарками и объяснял, что таким способ люди старались показать важность и значимость момента.

По такому случаю я решила приодеться, сменив повседневную форму на одежду, которую носили обычные жители Иммортала. Платье из лёгкой струящейся ткани брусничного оттенка приятно щекотало кожу при каждом дуновении шаловливого ветра. Оно также было подарено Роялом.

Я бы желала каждый день одеваться в подобное, менять наряды, ловить восхищённые взгляды, как те человеческие женщины на страницах старых журналов, которые мой наставник показывал мне в своём домике. Я не спрашивала, откуда у него такие диковинные вещи, а он не торопился рассказать их историю. Мне хватало того, что он делился со мной этими воспоминаниями о минувших временах, воплощённых в хрупкую материю.

Наконец, я заметила его высокую фигуру неподалёку от пропускного пункта и сразу напомнила себе, что нужно попытаться разузнать о его похождениях. А пока, я бодро зашагала в его сторону, силясь при этом не подпрыгивать от радости, переполнявшей меня до самых краёв, чтобы не выглядеть глупо в глазах случайных встречных.

Роял знал, как невыносимо мне было пребывать в этой вынужденной изоляции от остального, пусть и совсем крохотного, по сравнению с материком, мира. Но там, за территорией учебного центра, на остальной части острова кипела жизнь. И порой меня даже манила перспектива отправки на материк с этой проклятой миссией. Если не учитывать потенциальный риск этой затеи, то у меня появлялась возможность покинуть эту райскую клетку, в которой я провела уже два десятка лет своей бесконечной жизни.

Роял тоже нарядился. Коралловое поло сменило привычную для него форменную голубоватую рубашку, а для низа выбор пал на бриджи цвета жухлой травы. И у меня, и у него на ногах были удобные сандалии – самое то для долгих пеших прогулок, на которые я и рассчитывала. Хватит с меня этих до тошноты знакомых сосен, безмолвными стражами окружающих территорию моего так называемого дома.

– Готова? – хитрый прищур голубых глаз и широкая белозубая улыбка украшали лицо моего наставника, когда он задал вопрос, на который и так знал ответ.

– Ещё бы! – Как я ни старалась, не могла заставить себя перестать улыбаться во весь рот как ненормальная.

      Бок о бок с Роялом мы двинулись к «проходной» – только там под пристальным взором четырёх пар глаз надзирателей и двух камер можно было войти и покинуть территорию центра. И только в сопровождении наставника. Мы были слишком ценными, чтобы позволять нам разгуливать за территорией центра в одиночку. Случись что с нами, отвечать за это кому-то придётся своей головой…

Пропускной пункт, к которому мы довольно быстро приближались, от чего меня пробрал озноб, представлял собой небольшое кирпичное строение с тонированными окнами на каждой стороне. Не успели мы подойти к нему, как железная дверь в боковой части постройки отворилась. Эйман – так звали этого норда, тело которого представляло собой громаду мышц и средоточие неистовой мощи. Его хмурое лицо всегда выражало только одну эмоцию – подозрение. Остальные, похоже, остались наблюдать изнутри.

Великан преградил нам путь, и не произнося ни слова, выудил из кармана два «браслета безопасности» – один для Рояла, второй для меня. Это являлось обязательным условием ухода за территорию центра таких, как я. На моего наставника ложилась полная ответственностью за мою безопасность. Браслеты были подключены друг к другу, для того чтобы мы с Роялом не отдалялись друг от друга дальше, чем на двадцать метров, в противном случае они сигнализируют об этом охране, и тогда нам обоим несдобровать.

Громадный норд махнул рукой кому-то по ту сторону тёмного окна, что стало неким сигналом открыть проход. Одна из секций ограждения с протестующим металлическим скрежетом поползла влево, являя взору укатанную дорогу, ведущую сквозь окрестный лес в город.