– Покоритесь мне! – завопил сморщенный, нахлестывая тритонов, пока те не набросились на нас. – Я хочу золота!
– За Маджаранарану! – закричали солдаты.
Буирни заглушил их, издав оглушительную трель, от которой мои уши вывернулись наизнанку. От резкого звука тритоны встали на дыбы и замотали головами. Всадники полетели с их спин на землю, в том числе и Маджаранарана, чья карета перевернулась, когда четыре зверя попытались одновременно разбежаться в разных направлениях. Всадники попытались поймать своих скакунов, но перепуганные ящерицы с быстротой молнии улизнули с площади.
Клик, прожектор, взлетел в воздух, оставаясь вне досягаемости врагов, и направил на своего босса ослепляющий луч света, а Зильди начал отбивать боевой ритм. Буирни заиграл военный марш.
Я продолжал поливать солдат специальным отваром Асти. Тананда увернулась от стражи и теперь ловко выхватывала копья из их рук или сбивала их с ног, размахивая котелком на цепи, который она подобрала на кухне Хайлиды.
Наш отказ выполнить требования налоговой инспекции что-то пробудил в жабах-послушниках. Внезапно они начали сопротивляться, к великому удивлению солдат, которые, очевидно, привыкли запугивать их всякий раз, когда им этого хотелось. Мужчины в доспехах защищались или прятались, прикрывая руками голову, а отряды местных бедняков швыряли в них горшками, сковородками, камнями, незрелыми фруктами, протухшей едой и мусором. Хотя солдаты и были лучше вооружены, численное превосходство было не на их стороне. Это было похоже на нечто среднее между бунтом футбольных фанатов и сражением пирогами. Бедная Хайлида стояла, прижавшись к передней стене, и кричала людям, чтобы те успокоились и прекратили сражаться. Увы, бесполезно. Сытые по горло притеснениями, ее последователи решили воспользоваться своей первой и, наверно, единственной в жизни возможностью дать солдатам отпор. Я попытался добраться до нее, но заметил Калипсу внутри кольца солдат, что все еще пытались выполнить приказы своего хозяина и захватить Клад. Она выглядела напуганной. Расшвыривая стражников с дороги, я двинулся к ней.
– Вытащи меня! – заорал на нее Эрзац. – Давай, девочка! Защищайся! Обнажи меня!
Калипса вскинула клинок над головой.
– Что теперь?
– Замахнись мною, девочка! – крикнул Меч. – Я поведу тебя! Твои движения танцовщицы лучше, чем у обученного фехтовальщика. Вперед правой ногой! Опиши мною круг, колющее движение вверх! Режущее движение вправо! Молодец, девочка! – крикнул он, когда голова первого стражника запрыгала по полу. – Быстро, два шага вправо, заведи меня за спину! Нет, сначала нацелься. Вот так!
– Ой!
Калипса изящно описала на мыске пируэт и обнаружила перед собой самого здоровенного из головорезов. Он стоял, зажимая рукам рану на животе. Как было видно невооруженным глазом, та была смертельной.
– Ты ей не нужен, – сказала Асти.
Эрзац выкрикивал приказы, и Калипса им следовала. Она раскачивалась и танцевала, и длинный, вороненой стали клинок вспыхивал на солнце, как вертушка. К моему удивлению, стражники начали отступать.
– Ты права, – сказал я. – Провалиться мне…
– Помощь, содействие, подмога! – неожиданно воскликнул мягкий голос Пейджа с другого моего бока.
Я почувствовал, как что-то тянет за лямки моей сумки. Я потянул их назад и обнаружил, что смотрю в глаза-бусинки Маджаранараны.
– Отдай это мне или умри, – сказал он, показывая ряды мелких зазубренных зубов. За его спиной стояло три десятка солдат. Впрочем, большинство из них выглядели изрядно потрепанными. И все же я не мог в одиночку противостоять трем десяткам врагов. Очень медленно я протянул ему сумку с книгой.
– Так-то лучше, – сказал тощий правитель, открывая верх и ласково поглаживая Фолиант по корешку. Мне показалось или тот и вправду вздрогнул?
– Хорункус, вручи ему требование.
Капитан с важным видом прочистил горло и поднял свой электронный планшет.
– Вы занизили стоимость товаров, которые ввезли в Имперский город Шри-Порт, и должны заплатить за каждую вещь, которую вы недооценили, пять тысяч золотых монет.
– Пять тыс… Да ни за какие коврижки! – прорычал я.
Хорункус злобно ухмыльнулся.
– Далее, за ложь должностным лицам на вас наложен штраф в размере семисот золотых монет за каждую. Или же, если вы не в состоянии предъявить наличные, – он мерзко осклабился, глядя на меня поверх клавиатуры, – вы можете передать указанные товары в руки налогового органа Маджаранарана Таричо. Немедленно. – Он оторвал кусок пластиковой ленты и протянул мне. Солдаты в предвкушении шагнули ближе.
– Вам нужно золото? – спросил я. – Я дам вам золота.
Я с ухмылкой посмотрел на жабу, вынул из-за пояса Кошелек и нарочито медленно засунул квиток, который он мне дал, в рот Дзынь-Хуа. Та в ужасе сморщилась.
– Нет, не смей, извра… – БЛААААААААА!
Из мешочка на моей ладони вверх забил фонтан монет. Маджаранарана вытаращил глаза и бросился к растущей реке золота. Хорункус, не такой тупой, как его хозяин, попытался вырвать у меня Кошелек. Я врезал ему кулаком по почкам. Он обернулся, разрываясь между жаждой мести и жадностью. Жадность победила. Он принялся ловить падающие с неба монеты. Струя сверкающего золота забила выше. Солдаты бросили оружие и присоединились к ловле монет. Я повернулся и прикрыл голову, чтобы маленькие жесткие диски не набили мне шишек. Рев золотого фонтана становился все громче и громче.
По прошествии примерно часа оглушительный дождь монет прекратился.
– Мне дурно, – слабо объявила Дзынь-Хуа.
Я огляделся по сторонам. На площади царила тишина. Я нигде не увидел ни Маджаранарана, ни кого-либо из его людей. Зажав в обеих руках меч, Калипса стояла над парой залитых кровью тел. Я схватил ее за локоть и потащил к дверям миссии. Судя по всему, она с трудом понимала, что происходит.
– Я победила двух стражников! – повторяла Калипса снова и снова. Тананда спрыгнула с крыши и бросилась следом за нами.
– Прекрасная работа! – сказала она, вытирая какой-то тряпицей лицо Калипсы. – Эта кровь на тебе – не твоя. Ты была потрясающа! И это при том, что ты никогда раньше не держала в руках Меч.
– Я не знаю поражений, – заявил Эрзац без капли скромности. Тананда протерла болтуна и вернула в ножны на спине Калипсы. Та молчала, оглушенная собственной победой.
– Но у этой девушки врожденный талант! Если бы ее обучали с рождения, ни одна армия не могла бы противостоять ей, будь то при численном превосходстве или без оного. Ах, милая, как только мы сможем начать твое обучение, ты станешь легендой. А пока давайте продолжим борьбу с врагом! Им не взять нас силой!
– Забудьте, – прервал я их и, отойдя в сторону, приоткрыл занавеску, чтобы они могли увидеть. – Все кончено.
Золотое извержение Дзынь-Хуа похоронило половину площади. Прихожане Хайлиды испуганно жались к рушащимся стенам ближних зданий. Не считая нашего дыхания, на всей площади было тихо, как в могиле. Я уставился на груду высотой выше моей головы. Ни разу в жизни я не видел столько денег. Такой казны не было ни у одного царя. Это было потрясающе. Это было… нереально.
– Ух ты! – хрипло воскликнул я. – Ничего прекрасней я не видел за всю мою жизнь!
Все уставились на груду золота. Плечи вздымались, глаза сияли.
– Друзья мои, давайте проявим благоразумие, – воздев руки, сказала Хайлида, обращаясь к своей пастве. – Прошу вас, проявите сдержанность…
Горожане таращились на груду золота секунды три. Затем, словно по команде, ринулись к ней и принялись выхватывать из нее монеты. Распихав добычу по карманам, кошелькам, бюстгальтерам, шляпам и тому подобному, они убегали прочь, и их никто не останавливал. Не скажу, что в данный момент их было кому остановить. Все стражники разбежались.
Настоятельница печально покачала головой:
– После всех моих трудов… Маджаранарана разгневается!
– Не бойтесь, – сказал я и указал на золотые извержения Кошелька. Тающая на глазах груда монет в центре площади скукожилась до такой степени, что стали видны погребенные под нею тела.
– Маджаранарана! Мы… мы убили его!
Пара жабок уставилась на нее.
– Это она! Она виновата!
Размахивая руками, толпа окружила Хайлиду. Несколько стражников, которые прокрались обратно на площадь, чтобы собрать немного золота, были потрясены, увидев, что их монарх распластался на земле. Они тотчас обнажили мечи и устремились к маленькой аббатиссе.
– Спаси ее, – взмолилась Калипса, когда я отступил к стенам обители.
