Под крылом дракона

ПРОЛОГ

Десять лет назад в день, когда пошёл дождь

Окно в спальне было открыто, и прохладный ветер поднимал прозрачные занавески над кроватью Повелителя. Капли дождя залетали в комнату, и весь пол возле окна был испещрен мелкими темными точками. Близился рассвет.

Дождь шумел однообразно и убаюкивающе, но на Повелителя это оказывало противоположное действие. Эльфийская страна Танме́ре очень редко видела дождь. Здесь случался лишь аста раумэ – так называемый «плач рассвета». Его всегда сопровождало солнце, а капли воды едва ощущались, переливаясь и сияя в его лучах. Но теперь шёл настоящий ливень. Именно поэтому Повелитель не спал.

Он откинул покрывало и поднялся, стараясь не разбудить спящую кхэль1. Дореле́я, жена Повелителя, глубоко вздохнула во сне, и крыло, укрывавшее её руку, медленно сползло на освободившуюся часть кровати. Бледно-розовые перья слегка дрогнули, но девушка не проснулась. Венценосный эльф взглянул на неё с нежностью и, помедлив мгновение, повернулся к окну. Что предвещал собой очередной дождь, никто не знал. Но небо никогда не разверзалось просто так.

Повелитель взглянул на часы и, уложив за спиной свои серые крылья, вышел из спальни. Зеркало в коридоре отразило красивого, хорошо сложенного мужчину, что было неудивительно, потому что эльфы всегда отличались изысканной внешностью. У Повелителя были карие глаза, в тон им волосы цвета темной древесной коры, аккуратный овал лица и точёный профиль.

Он направился к себе в кабинет, когда неожиданно из-за поворота показался Э́лиор – глава совета ясновидящих.

– И тебя разбудил дождь, Ла́ким? – произнес эльф. Дружеские отношения позволяли ему называть правителя страны по имени.

– Ты уже понял, о чём он? – ответил тот вопросом на вопрос.

В зелёных глазах Элиора отразилось волнение, смешанное с плохо скрываемой радостью.

– О том, что пророчество начинает сбываться, – уверенно произнес ясновидящий. – Магия Золотого Лотоса сделала выбор. В мире появился Страж.

Лаким недоверчиво посмотрел на главу совета.

– Да, я совершенно уверен в том, что говорю, – настойчиво сказал Элиор. – Дождь начался четыре часа назад. Я уже несколько раз обращался к своему дару, переспрашивая, правильно ли понял его голос, но всякий раз видения сводились к одному: дождь посвящен тому, что в мир пришел Страж!

– Но кто это? Когда придет время применения его силы? И чему он будет противостоять?.. – Венценосный эльф задавал вопросы, а ясновидящий становился всё задумчивее.

– Позови остальных и приходите ко мне, – вздохнул Повелитель. Элиор кивнул и отправился выполнять поручение.

Лаким закрыл дверь своего кабинета, подошел к окну и распахнул тяжелые синие шторы. Серый предутренний свет наполнил пространство. Комната была обставлена очень скромно для эльфа такого статуса, но Повелитель не любил ненужных вещей: здесь стояли несколько стульев с бархатной обивкой, два стеллажа с книгами, массивный стол с выдвижными ящиками – чтобы все нужные предметы были под рукой и при этом не занимали место на поверхности стола. Не было ни предметов декора, ни мягких кресел, ни даже картин – ничего, что может отвлекать от работы. Лаким сел за стол и глубоко задумался.

Пророчество о великой магии, об исполнении которого только что сказал Элиор, знали с детства все эльфы Танмере. Его открыл около трех тысяч лет назад ясновидящий Хакв, один из высших эльфов. Оно имело значение для всего мира Тоукси, хотя хранителями этой тайны были только танмерцы. Золотой Лотос – так назвал пророк великую магию.

Повелитель подошел к шкафу, вынул книгу пророчеств Хаква и пролистал до страницы, с которой начиналось описание пророчества.

«…И тьма до того окрепнет, что народы, ей служащие, будут способны одержать верх над светлыми. Тогда в эльфийской стране родится Страж, чья сила будет сопоставима с оружием тёмных…»

Сколько себя помнил Лаким – а ему уже минуло две тысячи лет, – на Тоукси всегда существовало противостояние темных и светлых народов. Хотя крупных войн было немного, существование двух противоборствующих сторон ощущалось в жизни постоянно. Жители Темной империи и горные ведьмы из империи Докем никогда не скрывали своего враждебного отношения к светлым расам. Они не упускали возможности жестоко расправиться с представителями враждующей стороны, если те оказывались вблизи их территорий. Да и само использование низших стихий нарушало гармонию природы.

Когда-то давно силы и тех, и других были примерно равны. Но тьма знала, как привлечь к себе. И за всё время существования Тоукси она постепенно набирала силу. А у светлых народов не было никакого тайного резерва. Но вот три тысячи лет назад Хакв предсказал появление в мире великой светлой магии.

«Однажды все четыре светлые стихии собрались вместе, чтобы объединить свои лучшие качества. Из этого сочетания родилась уникальная магия, которая получила название Золотого Лотоса. Потому что, когда объединившиеся стихии взглянули на то, что у них получилось, они увидели огромный золотистый цветок, который даже в закрытом состоянии вызывал восхищение и желание всегда иметь его рядом. Он возник как соединение стихии Земли, укрывшей его корни, Воды, питавшей его, и Воздуха, без которого не может существовать ничто живое. Тогда Огонь возмутился и спросил:

– А где же моя часть?

В тот же миг бутон раскрылся, и оказалось, что внутри он хранил зародыш новой жизни: на сердцевине лежало яйцо лилово-синего цвета, слишком большое даже для самых крупных птиц. Вскоре оно качнулось, скорлупа треснула и на желтый лепесток выбрался маленький дракон.

Ведь известно, что драконы всегда делают кладки в долине Лотосов, доверяя своих детей только этим цветам…»

Да, магия была уникальна по своему могуществу, но Лакима волновал другой вопрос: что за оружие должно появиться у тёмных народов, если для победы над ним Создателю придётся послать в мир такую Силу? И достаточно ли будет её одной, чтобы одержать победу? Впрочем, в пророчестве нет ни слова о победе. Есть лишь указание на её возможность: сила Стража будет сопоставима…

«…И тьма призовет своих, и они пойдут за ней. И свет призовет своих. Но если кто-то не пойдет за светом, не желая делать выбор в этом противостоянии, тот всё равно не сможет остаться в стороне, потому что своим бездействием уже его совершает…»

В дверь постучали. Лаким поднял голову от книги и взмахнул рукой. Стихия Воздуха тут же откликнулась на призыв эльфа и лёгким сквозняком распахнула дверь.

На пороге показался Элиор, за ним девушка с длинными белоснежными волосами и молодой мужчина. Повелитель сел за стол, по-прежнему держа фолиант в руках. Когда дверь с лёгким щелчком закрылась за вошедшими, Лаким спросил:

– Та́рья, Ирела́нт, что вы думаете по поводу ливня? Элиор уже рассказал о своих предположениях? Вы согласны с ним?

В совете ясновидящих состояло тринадцать эльфов, но в обычное время при Повелителе находились только трое: неизменный глава совета и двое других, сменявшихся каждые два декадона2. Лаким не хотел привязывать своих ясновидящих к столице. Часть из эльфов обосновалась в Фиа́лике по собственной воле – к их числу принадлежала плавно ступившая в комнату беловолосая Тарья, кхэль Элиора. Другие ясновидящие предпочли жизнь в отдаленных поселениях, как, например, Ирелант, вошедший следом за главой совета и его супругой.

– Да, Повелитель, Элиор рассказал о своих догадках. И я чувствую то же, что и мой кхэлин, – ответила Тарья, откинув назад свои длинные волосы.

Ирелант только кивнул.

– И сколько же у нас есть времени? Когда Страж применит магию для защиты Тоукси?

Ясновидящие переглянулись.

– Вряд ли в этом возникнет необходимость раньше, чем через десять лет, – озвучила общие мысли Тарья.

– Всего десять лет? – переспросил Лаким чуть более обеспокоенно, чем ему хотелось. «…И тьма призовет своих… будут способны одержать верх над светлыми…» – слова пророчества стремительно пронеслись в сознании Повелителя.

– Не меньше, чем десять лет, – поправила его Тарья.

– Нужно узнать, кого благословил Лотос, – произнес тогда Лаким. – Узнать и держать под присмотром. Пока тёмные не знают о пророчестве. Но если узнают – наверняка попытаются переманить Стража на свою сторону. Потому что многие слова, сказанные Хаквом, можно понять и истолковать неправильно, но эта часть пророчества трактуется однозначно, – эльф даже не стал искать нужное место в книге, а процитировал на память: – «…родится Страж, чья сила будет сопоставима с оружием тёмных, если не угаснет его желание служить свету…»

– У меня есть предположение о том, кто это может быть, – подал голос Ирелант. – Я посмотрел, кто вернулся с острова Лио́л. Вчера вечером, прямо перед тем, как начался дождь, его покинул юноша, находившийся там всего пять дней. И все пять дней он был один. Возможно, именно его благословила великая магия.

Повелитель удивленно хмыкнул. Пять дней – это немыслимо короткий срок пребывания на острове! Получение покровителя обычно занимает куда больше времени. Не надо быть ясновидящим, чтобы заподозрить в этом что-то особенное. Тарья и Элиор тоже направили свой дар на остров Лиол, чтобы увидеть, о ком говорит Ирелант. Элиор кивнул:

– Да, я тоже вижу этого мальчика. И вижу, что его волшебная природа сильнее, чем обычно бывает у эльфов, только что получивших благословение стихии.

– Как его зовут?

– Амаи́р, – ответил глава совета. – Он живет в Гиджиле.

– Вот как? – Повелитель перевел взгляд на Иреланта. – Ирелант, тебе ведь нетрудно будет, вернувшись домой, проведать предполагаемого спасителя Тоукси?

Вечер накануне

Небо было уже совсем тёмным, когда на острове Лиол открылся портал, из которого шагнула рыжеволосая эльфийка в красном бархатном платье и серой накидке, скрывающей её сложенные серые крылья. Она одёрнула подол и с интересом оглядела местность. Остров оказался настолько маленьким, что океан можно было видеть со всех сторон. На сухой и неплодородной земле изредка встречались неприхотливые кустарники, деревьев же не было совсем. Прямо перед эльфийкой возвышался небольшой холм, в котором она увидела вход в пещеру.

Девушка глубоко вздохнула, чтобы унять волнение. «Ну же, Олори́мэ, ты ждала сегодняшнего дня семнадцать лет, а теперь медлишь!» – мысленно подбодрила она себя. Потом запахнула накидку и направилась к пещере.

Спустившись по каменным ступеням, девушка остановилась и вгляделась вглубь. Возле входа никого не было, но не могло же быть, чтобы на получение покровителя пришла она одна, ведь в Танмере столько эльфов! Когда глаза её привыкли к полутьме, она убедилась в правильности своих сомнений. В самом дальнем углу пещеры неподвижно сидел юноша – даже волосы его не шевелились от движения воздуха.

Олоримэ отошла от входа, примостилась на ближайший ровный валун и уставилась на сияющий Солнечный камень. Вскоре взгляд её затуманился, веки медленно опустились и дыхание почти замерло, погружая эльфийку в глубокое забытье. Одновременно с этим в другом конце пещеры началось движение. Юноша глубоко вдохнул и резко открыл глаза. И в этот момент пошел дождь.

ГЛАВА 1

Начало взрослой жизни

Олоримэ Старлен неспешно шла по лесной дорожке. Короткое лето уже перевалило за середину. Стояла самая жара, но зеленые кроны, переплетавшиеся высоко над головой эльфийки, создавали прохладу в тени.

Как непривычно ей было сейчас никуда не спешить, а спокойно наслаждаться жизнью! Последние десять лет в это время года она приезжала домой всего на три декадона и едва успевала перевести дух, как снова надо было возвращаться на учёбу. Десять лет назад, только получив на острове Лиол благословение стихии Огня, Олоримэ сразу была отправлена в школу магии. Она провела на Лиоле всего один декадон и ещё толком не осознала произошедшее. Но медлить тогда было неразумно: новый курс набирался один раз в год первого числа третьего декадона весны. И Олоримэ, возвратившись с острова, опаздывала к началу обучения всего на двадцать дней. Чтобы не ждать целый год до следующего набора, её мать написала главному магистру Фиела-тоны3, и тот согласился принять опоздавшую.

И вот десятилетний курс по овладению магическими силами пройден: в конце прошлого года Олоримэ вернулась из Фиела-тоны домой, в Гиджиль. Теперь она проживала первое за долгое время лето, которое можно было смаковать и ощущать полноценно и неторопливо, зная, что осенью ничто и никто не погонит тебя из родного дома.

Олоримэ вышла из-под тени деревьев на пригорок, у подножия которого манил прохладой пруд, и зажмурилась от солнца, брызнувшего в глаза. Серые крылья эльфийки, которые были едва видны из-за спины в сложенном положении, нетерпеливо дрогнули, напоминая о себе: теплая погода нравилась им, и они решительно не понимали, почему хозяйка не использует их сейчас, чтобы подняться в воздух и насладиться летом с высоты полета. Олоримэ улыбнулась, услышав эмоциональный посыл крыльев, и хотела было исполнить их просьбу, когда, привыкнув к яркому свету, увидела на другом берегу пруда свою давнюю знакомую Сенерента́ль.

Олоримэ узнала Сене́ри незадолго до своего отправления на Лиол. Открытая и жизнерадостная девочка, которой тогда было тринадцать, как ни странно, пришлась по душе сдержанной и манерной Олоримэ. Тогда же она познакомилась и с её лучшей подругой Э́велис и удивилась тому, насколько девочки были разными по характеру, но тем не менее понимали – словно чувствовали – друг друга с полувзгляда. Глядя на них, Олоримэ невольно вспоминала описание одного редкого магического явления. «…Бывает, в разных семьях рождаются два существа, чувствующие друг друга, словно родные братья или сестры. Таким живущим4 лучше идти по жизни бок о бок: магия, заложенная в них с рождения и получившая выход с помощью стихии-покровителя, стремится найти своего близнеца. Они могут творить совместное волшебство, которое сильнее волшебства отдельного, даже самого развитого представителя любой расы. Подобная связь может случиться в каждом светлом народе, но она крайне редка и очень ценна. Предназначенная дружба…» Ни Сенери, ни Эвелис ещё не получили своих покровителей, и действие магии не могло проявляться в них с полной силой, поэтому Олоримэ с интересом ждала момента, когда эльфийки будут призваны на Лиол, чтобы удостовериться или, наоборот, разочароваться в своем предположении.

Однако скоро водоворот событий отвлёк её от недавних знакомых. Олоримэ сама отправилась на Лиол, а потом сразу попала в школу. На целый год семья и всё, что осталось в родном Гиджиле, пропали из виду, а обилие новой информации не давало девушке возможности вспоминать о том, что было в её прежней, дошкольной жизни. Поэтому, когда после окончания первого курса Олоримэ совсем ненадолго приехала домой, она даже не успела ничего узнать о Сенери и Эвелис.

Первого числа третьего декадона весны эльфийка снова стояла в холле Фиела-тоны, числясь уже на втором курсе. Её рассеянный взгляд бродил по эльфам, прибывшим на обучение впервые, и она даже не сразу осознала, кого увидела в их числе, так как сознание было занято другими мыслями. Но через мгновение она снова вернулась к знакомым лицам и едва заметно нахмурилась от удивления: «Сенери и Э́вель! Что они тут делают? Неужели за год, пока меня не было, они обе успели получить покровителя?»

Удивление её было понятно: девочки попали на Лиол довольно рано по сравнению с большинством находящихся здесь эльфов. Сенери сейчас было четырнадцать. А Эвелис – шестнадцать. Но у эльфов не было определенного срока для получения стихии, и каждому судьба определяла своё время. В семье Старлен до Олоримэ самый ранний срок получения покровителя был у её старшего брата Ксиона, который отправился на Лиол в двадцать три. И Олоримэ втайне гордилась тем, что отняла у брата пальму первенства.

«Кто стал их покровителем? Не проявилась ли ещё предназначенная дружба? Сколько они провели на Лиоле?» – проносилось в голове Олоримэ, пока она осторожно, стараясь не измять свое платье, протискивалась к девушкам сквозь толпу.

– Сенери, Эвель, рада приветствовать вас в Фиела-тоне! – Олоримэ окликнула знакомых. «Да, Сенери уже совсем девушка, не девочка, ей ведь через три декадона будет пятнадцать. Да и Лиол заставил повзрослеть! – быстро оглядев Сенеренталь, резюмировала Олоримэ, потом взглянула на её подругу. – А вот Эвелис изменилась не сильно, она и раньше была серьезной и взрослой не по годам».

– Олоримэ! – радостно воскликнула Сенеренталь, и лицо её тут же отразило весь спектр переживаемых эмоций. Олоримэ сделала ещё одну ремарку: «Однако она всё такая же открытая и искренняя…». – Мы вернулись незадолго до нового года! Меня благословила стихия Земли, Эвель – Воздух.

– Поздравляю с получением покровителя, – несколько церемонно произнесла Олоримэ.

В этот момент огромные двери раскрылись и в зал вошли трое: главный магистр Дорел, магистр истории и яркая зеленоглазая девушка, привлекавшая внимание белоснежными волосами длиной до колен. Это была ясновидящая Тарья, которая приехала из столицы, чтобы проверить новоприбывших. Как уже знала Олоримэ, Тарья состояла в совете Повелителя, возглавляла в Фиалике школу ясновидящих и приезжала каждый год на начало курса, чтобы забрать в столицу эльфов с этим особым даром.

Когда после краткой приветственной речи Дорела Тарья направилась к ученикам первого курса, Олоримэ подумала: «Пора отправляться к своим».

– Увидимся вечером на общей трапезе! – торопливо произнесла она, обращаясь к Сенери и Эвелис, но не успела сделать и шага, как раздался возглас ясновидящей, которая в мгновение ока оказалась рядом. Олоримэ встретилась с ней глазами, потом перевела взгляд на Эвель – и картина сложилась. От осознания произошедшего у неё едва не подкосились ноги.

– Что происходит, Эвель? – растерянно спросила Сенеренталь, ничего не понимая и испуганно глядя на подругу.

– Предназначенная дружба, родство стихий. Я, Олоримэ и эта ясновидящая – сестры по магии… – так же смущенно ответила Эвелис, не поднимая на неё глаз.

Олоримэ смотрела на Сенеренталь и переживала её эмоции едва ли не больше, чем свои собственные. Её удивление и радость от обретения предназначенных подруг не могли затмить чувство вины перед Сенери, которая, едва сдерживая слезы, незаметно отступила в сторону и выбежала из холла…

– Сенери! – окликнула девушку Олоримэ, вынырнув из воспоминаний в реальность.

Перед её мысленным взглядом всё ещё стояла юная Сенеренталь из невольно вспомнившегося эпизода девятилетней давности, и, сравнивая девушку из прошлого с той, что стояла теперь перед ней, Олоримэ в очередной раз с удовольствием подумала, что Сенери удивительно расцвела за эти годы и превратилась в настоящую красавицу. Безупречный овал лица, тонкий нос, голубые глаза – всё в совершенных пропорциях друг с другом. Длинные прямые волосы поражали невероятным разнообразием золотистых и медных оттенков, плавно перетекающих один в другой, словно они ловили солнечные лучи и впутывали их между прядями.

– Олоримэ, рада тебя видеть! – Сенери поприветствовала девушку с искренней радостью.

Сенеренталь решила для себя сразу, что глупо злиться на тех, кто не властен изменить ситуацию, поэтому не держала обиду на предназначенных подруг Эвелис. Тем более что их отношения не изменились, несмотря на появление в жизни Эвель новых друзей.

С тех пор как предназначенные нашли друг друга, Тарья стала разрываться между Фиаликом, где были её ученики и кхэлин Элиор, и Фиела-тоной, до которой от столицы было два дня пути на единороге. Школ в Танмере было всего шесть в самых глухих частях эльфийских лесов, и все они были тщательно спрятаны, чтобы никто извне не мог узнать о заповедных местах, где находились дети. В этих городах никогда не проводились ярмарки с участием иноземцев. Не указывались они и на официальных картах, которые Повелитель предоставлял своим союзникам. Поэтому Тарья не могла позволить себе часто ездить туда и обратно.

Впрочем, и не встречаясь, девушки всё равно знали о жизни друг друга так, как если бы жили бок о бок. Предназначенная дружба проявилась невероятным образом – она распространила дар ясновидения Тарьи на Эвелис и Олоримэ: между тремя эльфийками почти сразу после первой встречи установилась мысленная связь.

Сенеренталь перелетела на сторону к Олоримэ и приземлилась перед эльфийкой. Её синие крылья радостно потянулись всеми перьями к солнечному свету.

– Рада приветствовать! – улыбнулась ей Олоримэ. – Что ты тут делала?

– Пыталась пообщаться с ручьем. Амаиру в прошлом декадоне показалось, что меня послушалась Вода, и я решила попробовать повторить это, – Сенеренталь скептически хмыкнула. – На самом деле я сразу была уверена, что Амаиру просто захотелось, чтобы у меня получилось призвать Воду, и он неосознанно помог мне. Это ведь невозможно: овладеть второй стихией спустя всего девять лет после получения покровителя! Я же не Амаир…

Олоримэ сдержанно улыбнулась – она всегда считала неправильным демонстрировать эмоции слишком явно. Да, случай Амаира, закончившего обучение вместе с ней, был уникальным. Каждый эльф, отправляясь на Лиол, получал покровительство одной из четырех стихий, чтобы с её помощью творить волшебство. Спустя несколько сотен лет, развивая свои силы, можно было снискать покровительство второй стихии. Со временем – ещё и третьей. Танмере знала не много эльфов, которые могли использовать все четыре стихии. Такие эльфы назывались высшими. Но Амаир уже к окончанию школы освоил сразу две стихии помимо той, которая благословила его на Лиоле! Это было невероятно!

Олоримэ не так часто общалась с Амаиром, но Сенеренталь была дружна с этим юношей, и они коротали время вместе, пока Эвелис упражнялась в совмещении сил со своей сестрой по магии. Олоримэ очень обрадовалась появлению Амаира в жизни Сенери: это несколько заглушило чувство вины за то, что она волей-неволей отняла у девушки лучшую подругу.

Поначалу предназначенные предполагали, что тесное общение Сенери и Амаира перерастет в нечто большее, и всё удивлялись, почему желанная развязка не наступает. Сама Сенеренталь очень сомневалась в таком развитии событий, не понимая до конца своего отношения к другу. Недоумение разрешила Тарья в свой очередной приезд. Выслушав сетования Эвелис на странную ситуацию, ясновидящая обратилась к Сенеренталь:

– А тут ничего удивительного нет. Ваши сомнения абсолютно правильны. Потому что Амаир – одиночник.

– Ах вот оно что! – с нескрываемым облегчением воскликнула тогда Сенеренталь.

Эльфы, в принципе, народ семейный. Своего спутника или спутницу жаждут найти, едва выйдя с Лиола, – так действует полученная магия, которая стремится к завершенности в семейной паре. Эльфы выбирают спутника жизни раз и навсегда и почти никогда не ошибаются, если они верны законам Создателя, – магия не позволяет выбрать неправильно, надо только услышать её подсказку.

Но некоторые представители этой крылатой расы имеют особенную судьбу. Их магия не стремится найти свою половину, желая совершенствоваться в одиночестве. Эта предрасположенность может не сразу осознаваться ими, но после благословения стихии они всё больше начинают понимать, что не хотели бы создать семью, и это не доставляет им страданий. Одиночники – так называют эльфов, следующих по пути совершенствования своих сил вне семьи.

К моменту того разговора с Тарьей – а это был четвертый год обучения для Сенери и пятый для Амаира, – последний намного превосходил по силам всех своих однокурсников и даже некоторых выпускников. Что ж, теперь это хотя бы можно было объяснить его принадлежностью к одиночникам, ведь они достигали в магии бо́льших высот по сравнению с теми, кто нуждался в спутнике жизни. Но даже с учетом этого его магия была необычна.

Сейчас, по окончании обучения, Амаира ждали в столице для того, чтобы под присмотром ясновидящих испытать границы его сил и понять до конца их природу. И хотя Тарья умела отгородиться от мыслей своих предназначенных подруг, Олоримэ улавливала её оживление, когда ясновидящая начинала думать об Амаире. Кажется, совет ясновидящих очень ждет прибытия этого эльфа в столицу!..

–…Олоримэ, а Тарья уже приехала? – спросила Сенеренталь, возвращая эльфийку в реальность из размышлений об Амаире и первых годах в школе.

– Да, – кивнула та. Почему-то сегодня девушку тянуло поностальгировать.

Сенери слегка нахмурилась: Тарья должна была забрать в Фиалик Амаира, поэтому весть о её прибытии взволновала девушку. Олоримэ заметила в ней эту перемену настроения и попыталась успокоить: