Судя по всему, самые «умные» кинулись, когда в городе уже начался зомби апокалипсис в магазины, чтобы закупиться продуктами, опустошая кредитки. Только в это время нужно было сидеть на пятой точке ровно, где-нибудь в безопасном месте, пережидая первую волну, которая самая страшная и массовая. Отсутствие трезвого мышления в совокупности с желанием халявы сыграли злую шутку с этими людьми.
Отчасти я их понимал, грех не превратить деньги, которые скоро станут никому не нужной бумагой, в еду, которая в одночасье стала одной из главных ценностей начинающегося безумного мира. А если у тебя еще есть кредитка, или даже несколько, и ты знаешь, что отдавать кредит не придётся, поскольку фраза «банковский сектор» будет звучать для следующего поколения так же непонятно, как для меня «ухватка», то избежать искушения было тяжело, видя, как все другие бегут в ближайшие магазины или уже возвращаются оттуда, перетаскивая пакеты, набитые покупками, к себе в жилище. Хотя, что это я мыслю уже, можно сказать, устаревшими штампами? Почему покупки? Скорее всего, половина или даже больше вообще рванули брать всё то, что плохо лежит. С учетом, что полиции было не до охраны магазинов, то плохо лежало всё.
Старая добрая мародёрка, одна из первых ласточек и символ большой катастрофы, которая неизбежна, как сама смерть. Которая самая первая безжалостно срывает налет цивилизации с людей, обнажая их звериное нутро.
Тот, кто ещё пару дней назад с милой улыбкой уступал бабушке в автобусе место, сегодня безжалостно вырывал у этой самой бабушки из немощных рук корзинку с гречкой и тушёнкой.
Наступил момент, который кто-то метко описал, сказав: «Грабь, воруй е.. гусей», а я тут всё о покупках размышляю, глядя на сиротливо валяющиеся на парковке тележки с товарами. Судя по всему, люди успели повеселиться, следуя тому незамысловатому совету, грабя магазины. Хорошо хоть, что в городе не держали гусей, повезло серым шейкам, улыбаясь подумал я.
Ладно, хватит рассматривать парковку, я сюда не за этим пришел. Бегло осмотрев черные колонны с желтыми полосками, на которых были нанесены номера секторов, я нашел указатель и побежал в сторону входа в ТЦ. Познакомив по пути несколько зомбаков со своей битой, я оказался перед эскалатором. Отлично, то, что требуется, лифтами я сейчас не рискну пользоваться, если он застрянет, то спасителя или лифтёра уже точно не дождаться.
Забежав по эскалатору на первый этаж, я огляделся. Удивительно, какая страшная разруха постигла торговый центр. Весь пол был усыпан осколками витрин, завален какими-то шмотками и разнообразной хренью. Повсюду виднелись следы крови, даже комки грязи, непонятно откуда принесённой, виднелись на белой кафельной плитке.
Складывалось впечатление, что толпа людей сошла с ума и принялась бить витрины и разбрасывать вещи, получая от этого извращённое удовольствие. Хм, интересная теория. Я поднял джинсы и женское стильное пальто, скомкал всё это и подкинул вверх, к потолку, под удивлённый взгляд моего молчаливого компаньона. Подлетев вверх, вещи распутались и упали на пол – никакого веселья, скучно.
Первым ко мне подошел зомбак в черной форме с желтой надписью «ОХРАНА», очень символично. Наверное, хотел меня укусить за то, что навожу тут беспорядок, разбрасывая вещи. Только теперь другие времена и порядки, нет охранников и посетителей. Есть только живые и мертвецы, поэтому я без раздумий треснул мёртвому охраннику битой по лысому кумполу. Тело с гулким звуком упало на пол, а мой взгляд привлекла рация, закреплённая у него на поясе брюк.
Поскольку средств связи у меня не было, я не раздумывая забрал её себе. Не то чтобы мне хотелось по рации потрещать с людьми, наоборот, чем меньше их видишь и слышишь, тем лучше, но глупо отрицать, что эта вещь в хозяйстве очень полезна и может в дальнейшем пригодиться.
Пока я развлекался, подкидывая вещи в воздух и успокаивая зомби-охранника, другие мертвецы начали стягиваться в нашу сторону. Медлить было нельзя, поэтому я побежал в сторону эскалаторов, ведущих на второй этаж, делая зигзаги, виляя, как заяц, стараясь при этом не споткнуться об груды валяющихся повсюду вещей.
У эскалатора, ведущего наверх, меня ждало разочарование. То, что он был отключен, меня нисколько не огорчило – не барин, могу и ножками по ступенькам подняться – неприятность заключалась в том, что он почти полностью был забит мертвецами, которые уперлись в баррикады из всякого хлама на верхней точке и не могли их преодолеть. Один на моих глазах, толкаемый товарищами, перевалился через перила и упал с приличной высоты на пол. Приземление было жёстким, помимо звука удара телом о твердый пол, отчётливо был слышен хруст ломаемых костей. Живой человек, даже если бы не умер, то от боли потерял бы сознание, а эта тварь дёргалась всем телом, норовя подняться на переломанные конечности, совсем не чуя боли, либо не обращая на неё внимания. Рядом дергались еще пару таких неудачливых зомби, упавших с верхней точки эскалатора, вперемешку с телами менее удачливых товарищей, которым не повезло приземлиться головой на пол и запачкать его содержимым черепной коробки. Отвратное зрелище, скажу я вам, валяющиеся на полу, извивающиеся, как змеи, зомбаки среди мертвых тел, фрагментов мозга и луж крови.
Наверное, всё же придётся воспользоваться лифтом, раз эскалатор кто-то забаррикадировал на совесть, да ещё и приманил мертвецов, которые теперь пытались прорваться сквозь баррикады, будто это был вопрос жизни и смерти. Выругавшись, я развернулся и побежал мимо бутиков, к лифту, по пути щедро раздавая удары оказавшимся на моём пути мертвецам. Мой напарник успел вооружиться металлической трубой, красиво блестящей хромированным покрытием. Судя по крючкам на ней, когда-то она выполняла функцию вешалки, а теперь вполне успешно справлялась с надоедливыми зомбаками.
К лифту нам удалось пробиться без особых приключений. Его прозрачная кабинка, полностью выполненная из толстого стекла, была сильно заляпана кровью, на полу валялся всякий хлам. Но самое главное – он был пуст, ни единого мертвеца не было внутри. Стоило мне нажать кнопку, как его створки беззвучно распахнулись, приглашая нас внутрь.
Мы сразу заскочили внутрь, я нажал кнопку пятого этажа, где располагались кинотеатры. Лифт плавно поехал вверх, оставив внизу зомбаков, которые ковыляли за нами. Сквозь стеклянные стены кабинки мы наблюдали ужасный хаос, царивший в торговом центре. Даже было страшно представить, что тут произошло, везде, куда ни кинь взгляд, были заметны следы крови. От небольших лужиц уже запекшейся крови на полу до окровавленных отпечатков ладоней на стенах. И повсюду царил бардак, всё было перевернуто, разбито, разбросанно. Из невидимых динамиков, контрастом к царившему внутри ужасу, звучала расслабляющая, ненавязчивая музыка. Даже странно, что стеклянный лифт был цел, на фоне разрушений всего остального. Скорее всего, его спали укреплённые стёкла, которыми он оснащался для безопасности людей.
Лифт остановился на последнем этаже, его створки плавно и беззвучно распахнулись, выпуская нас наружу. Быстро высунув голову и не обнаружив поблизости мертвецов, я вышел первый, за мной последовал мой молчаливый компаньон.
Тут тоже всё было перевернуто, разбросано и разбито, но, к моему удивлению, не было видно ни одного зомбака, что меня порадовало и насторожило одновременно. Постоянно оглядываясь, я дошел до барной стойки, где зрители покупали напитки и попкорн перед походом в кино. К моей великой радости, аппарат с попкорном, стоявший у стены, оказался цел и был наполнен уже приготовленными хлопьями. Найдя на полу самую большую не раздавленную ёмкость для него, я наполнил её до краёв своим любимым попкорном в карамели. Тут же, на полу, нашлись пластиковые бутылки со сладкой газировкой. Прихватив одну из них, я еще раз огляделся и, не обнаружив опасности, сказал:
– Всё по фен-шую: попкорн и газировка, осталось только фильм выбрать! Меня, кстати, Андрей зовут, а тебя как?
Мой спутник, мужик лет сорока на вид, удивленно вытаращил на меня глаза и ответил:
– Какой еще фильм, ты что, совсем больной на голову? Мы сюда пробирались сквозь мертвецов, рискую жизнями, ради фильма?
– Ты так и не сказал, как тебя зовут!
Собеседник обхватил голову руками и нервным голосом, срываясь на визг, ответил:
– Да какая нахрен разница, как меня зовут?! Ты убил моего знакомого, сбросив его с крыши автобуса и размозжив ему голову об столб, завёл меня в этот проклятый торговый центр, больше похожий на скотобойню, и теперь хочешь есть попкорн и смотреть фильм?!
Не люблю негатив и негативных людей. Нет бы порадоваться, что я спас его с памятника и сейчас будем смотреть фильм в кинотеатре, когда ему еще такая возможность представится? Может быть, уже никогда. А он, вместо радости, причитает тут, впадая в истерику, и портит мне весь кайф. Закинув в рот горсть вкусного попкорна, я, пережёвывая, ответил ему:
– От тебя исходит слишком много негатива, приятель. Начнём с того, что не я вас загнал на тот памятник, но я дал возможность вам спастись. Сколько вы там сидели? Час, два, день? А сколько вы еще продержались бы, хоть и не на сильном, но тем не менее холоде, без еды, воды?
– Больше суток мы там сидели. Не долго, мы уже начали коченеть от холода и не давали друг другу уснуть, чтобы не замерзнуть во сне.
– Ну вот, видишь, как я вовремя подрулил. А на счет твоего друга: я вам сразу сказал, что у меня в салоне мертвецы. Чтобы они меня не сожрали, я буду резко вилять по дороге, сбивая их с ног. Нужно было держаться крепче или дальше сидеть на памятнике.
– Странное чувство, с одной стороны, ты больной на голову, но твои слова не лишены логики. Меня Евгений зовут.
Мой новый приятель наконец-то охладил свой пыл и представился, после чего, перепрыгнув ко мне через стойку, стал жадно поедать шоколадные батончики, запивая их минеральной водой. Видать, и правда оголодал там, пока куковал на плече Владимира Ильича. Пока Евгений насыщался, я вспомнил одну жуткую историю, связанную с этим памятником, слышанную ещё от своего деда.
В 1942 году, когда фашистам с большим трудом удалось захватить половину города Воронежа, а за другую часть города шли ожесточённые бои, проклятые изверги для запугивания народа, в надежде сломить крепкий дух защитников, стали проводить на площади казни. Убивая людей через повешение. Закрепив веревку на вытянутой бронзовой руке вождя, которая указывала путь к коммунизму.
Проклятые нелюди много народу успели повесить, не жалея никого, ни стариков, ни детей, пока советские войска не отбили город. Отступая, фашисты забрали с собой памятник, который был из бронзы, чтобы потом его переплавить, и сейчас стоит его копия, а страшный оригинал, с мрачной историей, где-то затерялся. Такая вот мрачная, печальная и трагичная история, связанная с самым простым памятником в городе столице Черноземья Воронеже.
Похоже, жуткая обстановка на меня так действует, в голове всплывают всякие ужасные истории из прошлого, нужно переключаться на настоящую реальность.
Пока я пребывал в раздумьях, Женя успел утолить свой голод и теперь стоял повеселевший. Как мало порой нужно человеку для счастья, подумал я, и сказал:
– Ну что, теперь ты готов составить мне компанию и посмотреть вместе со мной фильм или пойдешь своей дорогой?
– Меня никто не ждёт, поэтому спешить мне некуда, пойдём смотреть фильм.
Ответил Женя и мы направились к дверям кинозала.
Уже на подходе к первому из залов, я заметил большую баррикаду, сооружённую из всяких тяжелых предметов, которыми были завалены входные двери, а подойдя ближе увидел, что дверь периодически сотрясается от ударов изнутри. Похоже, кто-то запер зомбаков в зале, хотя вполне могло быть, что заперли ещё живых, вместе с парой мертвецов, а теперь там были одни мертвецы. Мне стало жутко любопытно увидеть, сколько там, в зале, зомби, поэтому я пробрался через баррикаду и оказался вплотную у дверей.
Двери не были закрыты на ключ, мертвецов сдерживало только то, что двери завалили, тем самым надежно заблокировав их, лишив возможности открыть. Не знаю, услышали меня зомби или почуяли, но абсолютно точно, они узнали, что за дверью находится живой человек. Удары в дверь стали раздаваться сильнее и чаще, из-за двери доносился многоголосый рык. Из небольшой щели неплотно прикрытой двери появились пальцы монстров, которые пытались высунуть руки и схватить добычу, скрывающуюся от них по другую сторону двери.
Очень отвратительное зрелище, дверь по всей высоте будто обросла пальцами рук, которые постоянно шевелились, пропадали, чтобы тут же появиться заново. Усугубляло это крайне неприятное зрелище то, что кожа на пальцах была неестественно бледного цвета. Пыльцы были разные: большие мужские, поменьше – женские, были и совсем маленькие, явно детские пальчики. Те пальцы, которые были окольцованы обручальными кольцами или перстнями, были с сильно поврежденной кожей. Женские пальцы, ранее щеголявшие красивым маникюром, теперь были с облезлым лаком на поломанных ногтях.
Приоткрыть дверь даже на сантиметр больше у меня не получилось, а рассмотреть в щель размером с палец происходящее в темном зале было невозможно. Придётся заглянуть в другие залы, подумал я, проведя своей ладонь сверху вниз по торчавшим из двери пальцам мертвецов, приговаривая:
– Держите пятюню! Вижу, вы рады меня видеть, не сказать, что это взаимно, но мне не тяжело поздороваться со своими почитателями.
Я принялся карабкаться обратно, к ожидающему меня перед началом баррикады Евгению. Вернувшись на ровный пол, я спросил у него:
– Что тут? Всё по-прежнему тихо?
– Да, ни одной души: ни живой, ни мертвой. Луше бы тут тоже зомбаки бродили, как на парковке и первом этаже, а то эта странная пустота меня пугает ещё больше.
– Если честно, мне тоже немного не по себе. Где те, кто отгородил баррикадами первый этаж и изолировал мертвецов в кинозале, тоже соорудив баррикады около двери?
– Может, уйдем отсюда, пока не поздно? – спросил Женя, пугливо озираясь по сторонам, выискивая скрытую угрозу.
Ну уж нет. Хоть происходящее тут было странным и жутким, но уходить отсюда, не облазив всё, что возможно, я не собирался.
Таинственность ситуации будоражила моё воображение, мозг требовал узнать ответы, найдя разгадку происходящему. По-хорошему нужно найти помещение, где находилось видеонаблюдение охраны, там можно будет посмотреть записи с камер из зала. Проблема в том, что я даже примерно не знал, на каком этаже оно находится, как правило, такие помещения не оборудуют вывесками и указателями. Но мне, как и Евгению, спешить было некуда, поэтому, схватив биту покрепче, я направился к другому кинозалу.
Двери второго зала не были завалены, поэтому была надежда, что он не забит до отказа мертвецами, как первый. За десять метров от двери я тихо сказал Евгению, чтобы он стоял на шухере и не шумел, а сам тихо подкрался к двери и прислонил ухо. Проклятая спокойная музыка, которая, казалось, раздавалась отовсюду, мешала прислушаться и действовала на нервы. Либо в зале было пусто, либо зомби находились в подобии анабиоза, не издавая ни единого звука, пока в пределах видимости нет раздражителя в виде живого человека.
Оглянувшись на напарника, я сделал пару глубоких вдохов, восстанавливая сбитое от волнения дыхание, аккуратно потянул дверь на себя. Немного приоткрыв её, один глазом заглянув в образовавшуюся щель и замер от удивления, пытаясь разобраться в увиденном мною.
