– Чё сразу херовый? Ну, раз ты такой серьёзный, то слушай, но бухнуть у меня сегодня больше не проси, не дам! – проговорил Кузьмич, обидевшись на то, что я дважды ранил его в самое сердце, вероломно отвергнув фляжку со спиртным и назвав херовым шутником. – Сначала всё шло по плану. Вы ушли, мы дали вам время, а затем начали постреливать и морально давить бандитов, красочно расписывая ожидающую их участь. И так продолжалось до тех пор, пока не открылась дверь подъезда и оттуда не показали белый флаг. Мы решили прекратить стрелять, из подъезда стали выходить люди, которых бандиты насильно держали в рабстве. Решив, что это отвлекающий манёвр, мы связались с тобой по рации и предупредили тебя. После, не высовываясь из окон, опасаясь ловушки, спросили, чего они хотят добиться, размахивая обрывком белой простыни, привязанной к швабре.
Кузьмич прервался и сделал небольшой глоток из фляжки, смачивая пересохшее горло. Затем он закурил сигарету и продолжил свой рассказ:
– Я ожидал чего угодно, но только не того, что произошло. Оказалось, что уцелевшие бандиты, как мы и предполагали, сидели, дрожа от страха, в ожидании штурма. Мы перебили большую часть банды, и в здании оставалось всего четыре человека: два мужика и две девки, если быть более точным. Те, кого они почти полгода насильно удерживали тут, заставляя делать грязную работу, издеваясь и постоянно избивая, решили, что настало время поквитаться. Драка была быстрой и кровавой, шесть рабов, которых бандиты не считали за людей и не воспринимали как угрозу, внезапно их атаковали, используя в качестве оружия подручные предметы. Убивали они этих уродов люто, тела больше похожи на кровавые отбивные. Этот красавчик, наверное, даже лучше выглядит. – Кузьмич кивнул на тело без головы, которое валялось около потухшего костра. – Вот, собственно, и всё. Большую часть бандитов перебили мы, остальные получили по заслугам от тех, над кем в течение полугода постоянно издевались. – подвел итог своего рассказа Кузьмич и щелчком пальцев отправил сигаретный окурок в обезглавленное тело.
Я заметил на лице супруги удивление. Ещё бы, я сам ожидал чего угодно, но не такого поворота событий. Мне всё ещё не верилось, что все закончилось так легко и просто. Наверное, за последнее время я превратился в настоящего параноика, только что шапочку из фольги ещё не носил, пытаясь защититься от электромагнитного облучения, опасаясь, что инопланетяне из космоса попытаются меня облучить. Скрывать своё недоверие я не видел смысла, поэтому, не стесняясь присутствия людей, о которых шла речь, я спросил:
– И вы им вот так просто поверили?
Кузьмич отошел от меня и сказал Артёму:
– У него начался очередной приступ паранойи! Скажи ты ему, картавый, что всё нормально, пусть успокоится.
Артём сунул оттопыренный средний палец Кузьмичу под нос и ответил:
– Пока ты не начнёшь называть меня по имении, хген что я тебе скажу.
Кузьмич засмеялся, постоянно повторяя слово «хген». Закончив ржать, он смахнул рукой слезу и произнёс:
– А может, тебя сразу по имениотчеству звать, а, Артём Картавович? Тоже мне, шишка важная нашлась! В общем, сами объясните, что всё нормально, а то нашли крайнего. – произнес Кузьмич и демонстративно отошел подальше от нас.
Я обвел всех взглядом, остановив его на Викторе. Решив, что в данный момент он – лучшая кандидатура для получения ответов на вопросы, я спросил:
– Витя, может, ты мне нормально объяснишь, почему вы сразу поверили, что это именно бывшие невольники, которые расправились с бандитами? Может, это бандиты, которые убили рабов, напялили их одежду и стоят теперь, прикидываясь невинными овечками.
Виктор радостно сверкнул очками, как будто только и мечтал о том, чтобы с кем-нибудь поговорить, ответил:
– Ты заблуждаешься, считая, что мы сразу взяли и поверили этим людям! Сначала мы тоже не верили и предполагали подобное, но их рассказ – чистая правда, по ряду причин. Их видел и опознал Артём, когда они готовили пищу. Насчёт одежды ты прав, но посмотри на их ладони и на уцелевшую ладонь бандита.
Проговорил Виктор и сделал паузу, давая мне время обдумать сказанное и сравнить увиденное. Я посмотрел на руки людей в грязной окровавленной одежде. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что бедолаг содержали в скотских условиях и заставляли повседневно выполнять тяжелую и грязную работу. Ладони их рук были покрыты мозолями и порезами, неопрятные ногти обломаны и обгрызаны, под ними скопилась черная грязь. Уцелевшая рука убитого бандита была с аккуратно подстриженными ногтями, с чистой и здоровой кожей. Контраст действительно был сильным, такое никак за пару часов не проделать, передо мной стояли люди, которым не повезло попасть в плен к бандитам. К тому же, если Артём действительно их видел, когда они готовили еду на костре и смог опознать, то мои опасения напрасны.
Дать ответ Виктору я не успел, ко мне подошел Кузьмич и сунул в лицо оторванную выстрелом Артёма кисть бандита, произнеся:
– Можешь не благодарить за то, что я тебе даю возможность рассмотреть вторую руку бандита поближе.
Я поморщился и ударил Кузьмича по руке, в которой он держал оторванную ладонь, отчего та отлетела в сторону и упала на землю. Кузьмич принялся потирать свою ушибленную руку, тихо матерясь. Злобно посмотрев на него, я произнёс:
– Ещё одна дурацкая выходка, и тебе писец! За сегодня ты меня уже изрядно достал.
Все, кто пришел сюда вместе со мной, никак не отреагировали на произошедшее, а вот бывшие пленники смотрели на меня и Кузьмича с недоумением и опаской. Чертов придурок, сейчас дошутится, и они на нас нападут, подумав, что мы тоже отморожение дебилы и ничем не лучше тех бандитов! Стараясь быстрее перевести внимание людей, я посмотрел на Виктора и сказал:
– Согласен, теперь я верю, что вижу именно тех, кто страдал от рук бандитов.
Взглянув на красивых девушек, которые, в отличие от мужчин, в плену выполняли роль явно не чернорабочих, я решил не акцентировать внимание, что не только от рук, но и других частей тела. И так всё было понятно, что красоткам тоже пришлось не сладко. Я бы даже сказал, ещё не известно, кому хуже. Тяжелая физическая работа, несомненно, выматывает, но быть в плену и подвергаться постоянному насилию ещё хуже и гораздо тяжелее для психики. Витя воспринял моё молчание по-своему, возбужденно сверкая очками, он произнёс:
– Вы можете смеяться, но сейчас мы стали свидетелями зарождения коммунизма в отдельно взятом трудовом коллективе. Да, да, именно так! Это как раз классический случай революции, когда рабочий класс объединился и скинул наглых эксплуататоров, которые присваивали себе результаты их труда.
Глядя на восторженного Виктора, которого понесло на красных волнах коммунизма в светлое будущее, я устало хлопнул себя ладонью по лбу и произнёс:
– Витя какой, на..й, коммунизм, что ты несёшь?! Сейчас точно не время и не место для подобных разговоров.
Виктор обиженно умолк, но сейчас мне было насрать на его обиды. Одна из прелестей нового мира, что вместе с цивилизацией рухнули искусственные рамки-ограничения. Теперь можно было не опасаться, что твоя точка зрения обидит собеседника и глубоко оскорбит его чувства. Эти дурацкие законы больше не работают! А то напридумывали херни об оскорблении чувств, причём, если ты на правильной стороне, то эти самые чувства под защитой закона. А вот если тебе не повезло, и ты, к примеру, атеист, то всем безразличны твои чувства и оскорбить тебя, с точки зрения закона, невозможно. В общем, весь этот бред остался в прошлом, теперь, если обиделся, то можешь поплакать – потом ссать меньше будешь.
Сейчас требовалось разобраться, что делать дальше с этими рабами, устроившими, как в старые добрые времена, восстание и убившими своих хозяев. Порыскать в поисках всяких ништяков, которые успела скопить банда. Дел ещё много и желательно всё это успеть сделать быстро и свалить отсюда, пока ещё на улице светло. Чтобы не терять время, я посмотрел на Витю, который стоял с грустным лицом, и сказал:
– Витя, ради красного знамени, не кисни, я твою теорию с удовольствием послушаю, но позже. Сейчас дел вагон и три вагона. Лучше покажите мне, что вы успели сами увидеть, пока я там, как дурак, сидел и пялился на дом с другой стороны.
Витя сердито посмотрел на меня и, всё ещё пребывая в обиженном состоянии, ответил:
– Ты не трогай Красное знамя! Это символ Великой Октябрьской социалистической революции, Великой Победы над фашизмом и всех достижений Советской эпохи! За него люди отдавали жизни и проливали кровь.
Решив, что Виктора сейчас лучше не трогать, я ответил:
– Ты прав, я не к месту его приплёл, извини.
И, повернувшись к Артёму, попросил:
– Пойдём, ты мне всё покажешь, пока я не получил нервный срыв, а то коллектив у нас непростой, даже нах послать некого.
Артём посмотрел на меня сочувствующим взглядом и ответил:
– Конечно, пошли.
– Я с вами! – произнесла моя супруга, на что Артём предупреждающе сказал:
– Ты увегена, что хочешь видеть последствия бойни, котогую устгоили бывшие габы?
– Да! – твердо ответила она и добавила. – Эти гады заслужили страшной смерти, поэтому меня не пугает перспектива увидеть их обезображенные труппы.
Артём молча кивнул и пошел в сторону подъезда с открытой нараспашку дверью, мы с женой направились вслед за ним.
На первый взгляд этот подъезд ничем не отличался от тех, в которых мы побывали до него. Всё те же давно покрашенные зеленой краской, обшарпанные от времени стены, на которых, как наскальные надписи, красовались матерные слова и рисунки. На побелке потолка вниз свисали черные горелые спички, всё это уже можно считать приветом из прошлого, от хулиганистых подростков. Зато в глаза сразу бросалась чистота и отсутствие толстого слоя пыли. Вряд ли это было заслугой бандитов, скорее, людей, которых они держали в неволе и заставляли делать всю грязную работу.
Осмотр мы начали с квартир первого этажа. Их бандиты использовали как склад для вещей, которые были нужны, но не представляли большую ценность. Подошли они к делу весьма ответственно, всё лишние, в том числе и мебель, из квартир было убрано, всё пространство занимали грубо сваренные железные стеллажи, забитые разнообразным добром. Подсвечивая себе фонариком, я разглядывал наставленные друг на друга автомобильные аккумуляторы, комплекты новых шин различного радиуса и сезонности. Также тут хранилось много разнообразного инструмента, бытовой химии, и прочих нужных, но не сильно ценных предметов.
Еду, воду, одежду и оружие с боеприпасами я не увидел ни в одной из квартир первого этажа. Зато отметил, что все окна были заложены белым кирпичом не только снаружи, но и внутри. Стоит отдать бандитам должное, к сохранности своего добра они подошли с умом, исключив возможность проникновения с улицы любителей чужого добра.
Покончив с осмотром квартир первого этажа, мы отправились на второй этаж. Тут тоже все квартиры были нежилыми и использовались как вещевой склад. Судя по обилию разнообразных вещей и обуви, уроды сумели обнести далеко не один магазин. Четыре квартиры, чтобы не было путаницы, разделили на сезоны, в каждой хранились вещи и обувь для определенного сезона. В одной зимние, в другой летние и две под весну-осень. Я обратил внимание, что одежда и обувь были не только для рыбаков, туристов и охотников, которые сейчас были самыми желанными и практичными, но и вполне себе обычными гражданскими.
Спортивные костюмы висели рядом с вечерними платьями. Зеленая военная пиксельная цифра уживалась рядом с праздничным белым смокингом. Видимо, бандиты хапали из магазинов всё подряд, сильно не утруждая себя думами о том, что пригодится, а что будет вечно висеть и пылиться. В целом объём вещей и обуви, которые хранились на втором этаже, впечатлял. Этого не сносить за всю жизнь, а если продать оптом на рынок, то можно получить немало нужных для хозяйства и комфортной жизни предметов.
Закончив беглый осмотр второго этажа, мы направились к лестнице и на межэтажной площадке обнаружили сюрприз. Если бы пришлось брать бандитское логово штурмом, он оказался бы весьма неприятным. Но, поскольку восставшие невольники расправились со своими мучителями, то теперь решётка, сваренная из толстых прутьев арматуры, полностью перекрывавшая доступ наверх, нас не напрягла, как могла бы это сделать во время штурма.
Рассматривая неаккуратно сваренную решетку из толстых неокрашенных, покрытых ржавчиной, прутьев арматуры, полностью перекрывающую доступ наверх, если запереть калитку на пару-тройку замков, я в очередной раз подумал, что бандиты, несмотря на свой паскудный образ жизни и неправильно выбранный путь, беспечными дураками отнюдь не являлись. В стене третьего этажа, которая располагалась напротив заграждения из решётки, были сделаны отверстия–бойницы, из которых хорошо простреливалось всё пространство на лестничной клетке, перекрываемое решёткой.
К счастью, до штурма дело не дошло. Сейчас дверь в решетчатой стене была гостеприимно распахнута, поэтому мы беспрепятственно попали на третий этаж. Прежде чем войти в квартиру, Артём замер на лестничной площадке и сказал:
– На тгетьем этаже у бандитов были неплохие огневые позиции, даже не пгедставляю, как бы мы их отсюда выковыгивали, дойди дело до штугма здания. Тела лежат внутги, згелище, скажу я вам, не самое пгиятное, поэтому будьте могально готовы к тому, что ваш завтгак захочет покинуть желудок.
