– В этом нет ничего странного. Он был нашим личным водителем и телохранителем, она платила ему зарплату.
– Но она переводила ему деньги гораздо чаще, чем вы думаете. Возможно, оплачивала какие-то дополнительные услуги? Мы проверили Дегтярева. У него довольно темное прошлое. В молодости он часто имел неприятности с полицией.
– Об этом мне ничего не известно, – неохотно признался Николай. – Сейчас оба мертвы, так что спросить не у кого. Или вы думаете, что его прошлое как-то связано с тем, что случилось с моей женой?
– Мы должны все проверить. Также она недавно заключила договор с какой-то небольшой фирмой о проведении съемок на территории старого санатория «Аршакуни». Вам что-то об этом известно?
– Впервые слышу! Кого могла заинтересовать эта развалина? Находиться там опасно для жизни, особенно после недавнего землетрясения. Корпуса могут обрушиться в любой момент!
– Дело в том, что мы съездили туда. Там все закрыто, никого нет, и никакие съемки даже не начинались. Что-то здесь нечисто.
– Хорошо, Алексей, я постараюсь выяснить, – нетерпеливо пообещал полицейскому Комиссаров. – Позвоню вам, если удастся что-то прояснить. Но и вы продолжайте держать меня в курсе.
– Обязательно, – ответил Воронин, попрощался и отключил связь.
Николай хмуро уставился на телефон. Он совершенно забыл, что территория развалин «Аршакуни» также принадлежит его компании. Но Виктория, видимо, об этом помнила. Однако он понятия не имел, что она без его ведома впустила в санаторий каких-то посторонних людей.
– Ты что-нибудь знаешь о делах матери, связанных с «Аршакуни»? – обратился Николай к сыну.
– Слышал кое-что, – ответил Костя и вдруг снова вздрогнул, будто вспомнил что-то ужасное. Это не укрылось от глаз Николая. – С «Аршакуни» как-то связана старуха Анаит и эта странная женщина Эвриала.
– Эвриала? – нахмурился Комиссаров-старший. – Что-то знакомое…
– Она недавно приходила к нам на вечеринку. Помнишь, такая иностранка с загадочным акцентом? Ты ее видел, рядом с ней еще крутился этот старикашка Бестужев.
– Верно, – вспомнил Николай. – Так это они сейчас что-то снимают в развалинах санатория? Как-то я упустил это из вида. Впрочем, как и многое другое, – вздохнул он. – Ох, Виктория…
Щека Кости нервно дернулась. Он встал с дивана и подошел к высокому окну, обхватил плечи руками.
– Одного я не пойму, – задумчиво признался Николай Вадимович. – Как она оказалась на том маяке, да еще в такое позднее время? В такую непогоду… Самоубийство? Никогда в жизни в это не поверю. Виктория никогда не наложила бы на себя руки. Скорее, прикончила бы своих обидчиков!
– Именно, – тихо подтвердил Костя. – Мать никогда не покончила бы с собой.
– Ты что-то знаешь? Вижу, что знаешь. – Николай подошел к сыну. – Говори!
– Незадолго до… – невнятно пробормотал Костя, стараясь не встречаться с отцом взглядом, – она рассказала мне кое-что… Уверяла, что ты не в курсе.
– Не в курсе чего?
– Лера и Максим Журавлевы. Они не родные, а приемные дети этой уборщицы Веры. На самом деле они ее племянники, дети ее родной сестры. А их настоящий отец – Сергей Комиссаров. Твой брат.
– Что?! – Николай на миг лишился дара речи. – Это Виктория тебе сказала? – ошарашенно спросил он. – Почему я впервые об этом слышу?!
– Она рассказала мне много всего. О твоем приемном отце, о его огромном наследстве… Об этой несправедливости, когда дед решил оставить все своему родному сыну. И о том, что она собиралась прикончить Леру и ее брата, чтобы никто больше не мог претендовать на наше состояние.
– В голове не укладывается, – потрясенно прошептал Николай, обдумывая услышанное. – Я слышал, что у моего брата был ребенок…
– Двое, – хмуро уточнил Костя.
– Но я думал, что все они погибли при пожаре…
– Который устроили по приказу матери.
– А ты ничего не путаешь? – прищурился отец.
– Она сама рассказала об этом! – раздраженно воскликнул Костя. – Конечно, она сделала это не своими руками. Мать отдавала приказы своему наемнику Дегтяреву… и, естественно, платила ему за это. Скажу больше, она несколько раз пыталась убить близнецов уже здесь, в Новом Ингершаме. Макса едва не сбили машиной, затем обоих пытались прикончить на рыбоконсервном заводе. Но что-то пошло не так, и Дегтярев сам погиб той ночью. А теперь и мать тоже мертва… Странное совпадение, тебе не кажется?
– Так вот оно что, – ледяным тоном проговорил Николай. – Теперь многое встает на свои места. Виктория всегда была отчаянной женщиной. Гораздо отчаяннее меня… Кто-то еще об этом знает?
– Нет, – покачал головой Костя. – Только я. И теперь ты… Но, возможно…
– Что?
Костя уставился на отца:
– В последнее время я не могу думать ни о чем другом. Что, если она хотела сделать что-то с Журавлевыми? Довести начатое до конца. Заманила их на тот маяк… Но они оказались хитрее, проворнее… Я теперь места себе не нахожу. Если так все и случилось? Понимаешь, что это значит?
Николай молча взглянул на Костю. Вид у того был растерянный.
– Если близнецы узнали правду, они теперь действительно могут заявить свои права на наследство. Они отберут у нас все… Дом, яхту, институт… Весь твой бизнес… Именно это мать и хотела предотвратить. Теперь-то я хорошо ее понимаю.
Николай закрыл глаза и постоял какое-то время, собираясь с мыслями, а затем глубоко вздохнул.
– Ладно, я тебя понял. Теперь это не твоя забота, – холодно сказал он сыну.
– Что ты предпримешь? – тихо спросил Костя. – Обратишься в полицию?
– С ума сошел? – скривился отец. – С какой стати?
– Но если они и правда убили ее? – разволновался парень. – Это нельзя оставлять безнаказанным! Нужно разобраться. Нужно заставить их ответить по закону!
Николай шагнул к сыну и вдруг крепко обхватил его голову руками. Костя замер с широко раскрытыми глазами.
– Ты никому не скажешь об этом. Слышишь?! – с угрозой в голосе проговорил Николай Вадимович. – Ни одной живой душе! Ни о делах матери, ни о наследстве! Запрещаю тебе обсуждать это даже со мной! Я приму меры, сам разберусь с Журавлевыми и сделаю все так, как выгодно именно мне.
– Но как же… – пролепетал Костя.
– Не лезь в это дело! – крикнул Комиссаров-старший, отчего сын снова дернулся. – Храни этот секрет от всех, особенно от своих полоумных дружков. И ничто тебе не поможет, если ты хоть кому-нибудь проболтаешься о том, что сейчас рассказал мне.
– Убьешь их? – хрипло прошептал Костя, испуганно глядя в глаза отцу. – Точно! Их надо убить. За все, что они сделали… и чтобы сохранить наш дом и все остальное…
Николай отпустил Костю и направился к входной двери.
– Хватит! Мы больше не будем обсуждать эту тему, – бросил он на ходу. – Занимайся своими делами и не суй свой нос куда не следует! Только сильно не обольщайся, бездельничать, как это было при матери, я тебе не позволю. Как только немного разгребу проблемы, вплотную займусь твоим будущим.
Он вышел из гостиной, и дверь за ним захлопнулась, а Костя снова отвернулся к окну, торопливо смахивая выступившие на глаза слезы.
С самого дня похорон он не покидал особняк Комиссаровых. Не хотел никого видеть, не знал, как реагировать на случившееся. При этом Костя, как и отец, не сильно чувствовал боль утраты. Все же они с Николаем были очень похожи. Он испытывал лишь злость и ненависть к близнецам.
