Я вошла. Тут, судя по всему, обитал канцелярский босс, потому что кабинет его отличался от общего зала роскошью, а сам он мог позволить себе мимику, в отличие от своих сотрудников.
Я подошла к столу, в то время как мужчина доставал из металлического, запертого на замок шкафа толстую книгу, тонкую папку и увесистый бархатный мешочек.
В толстой книге он сделал запись и развернул её ко мне:
– Потухшая Эвианна Лали, вы потеряли право жить в Верхнем городе и называться сияющей, отныне вы получаете статус госпожи Нижнего города. Тут, – он потряс тонкой папкой, – все подтверждающие ваш статус документы, ваши права на дом, расположенный по улице Озёрная сорок пять, и банковское плато с основной компенсацией. Здесь же, – на этот раз он потряс мешком, – лучи и блёстки на нужды первой необходимости. Распишитесь в получении, – главный клерк протянул мне местный аналог ручки и откинулся на спинку кресла, не мешая изучать документы.
Я пробежала глазами написанное в книге – ничего не поняла, кроме того, что в банке у меня лежит тысяча лучей, а в мешке сотня монетами разного достоинства, и взяла в руку палочку. Попробовать поставить подпись?
Решительно склонилась над книгой и поняла, что не смогу это сделать! Если сейчас попробую расписаться своей привычной подписью – рискую вызвать вопросы и проколоться на мелочи. Выпрямилась и посмотрела в глаза боссу.
– Я потеряла умение писать, – сказал мой ретранслятор клерку, но тот не удивился.
– Это не важно. Поставьте любой знак, хоть точку. Его будет достаточно для подтверждения вашего согласия.
Чуть подрагивающей рукой я вывела жирный крест и на этом была выдворена из канцелярии в вестибюль, где меня ждала Фритка.
Глава 5
– Ну что, много дали? – шёпотом спросила моя помощница, как только мы отдалились от канцелярии на пару метров.
Я понятия не имела, много или мало тысяча сто лучей, поэтому решила от Фритки ничего не утаивать. Как ни крути, а сейчас я могу рассчитывать только на неё.
– Сто лучей на текущие расходы и тысяча в банке.
– Жмот твой Андор! Как есть жмот, – заключила Фритка, и я поняла, что денег у нас мало, – но ничего, проживём, доверься мне! Хотя у тебя и так нет выбора.
Ага-ага, помню про бусики и ателье, но доверяться служанке я не собиралась. Предпринимательская жилка билась во мне всегда, надеюсь, и в этом мире сориентируюсь. Главное – оглядеться. Ну и как выживать в условиях строжайшей экономии, я знаю не понаслышке.
Мы прошли по ещё одному стеклянному переходу и, наконец, оказались на улице.
Радуги дарили Эри благодать, бриллиантовое солнце светило как обычно, а площадь, на которую мы вышли, радовала иномирными достопримечательностями. На другом её конце высился, судя по всему, Храм – на эту мысль меня натолкнули купола, украшенные блестящими дисками. А по периметру расположились и другие грандиозные постройки. В центре красовался какой-то алтарь или капище, или лобное место – не знаю, как это назвать, но огороженный помост с каменным колодцем намекал на ритуальные жертвоприношения.
– Нам туда, – потянула меня Фритка на узкую улочку, берущую начало за углом строения, из которого мы вышли, – торопиться надо, опаздываем.
Она кивнула на большие круглые часы, вмонтированные в стену соседнего здания, которые показывали без четверти девять утра.
Быстрым шагом мы прошли по чистой безлюдной улочке и вышли на… пусть будет – окраину города, которая заканчивалась крутым обрывом… Вот просто раз – и ничего нет.
Тут я убедилась, что город действительно построен в небесах.
Это жутенько, хочу сказать. Высоту я никогда не любила. Всего один раз в жизни прокатилась на колесе обозрения, прокляла всё на свете и больше нервишки себе не щекотала. В этот момент я даже порадовалась, что меня ссылают вниз.
– Эвианна! – позвала меня Анника, помахав рукой.
А местные вот дискомфорта не испытывали совершенно. Горстка одетых в пёстрые платья дам стояла у края безо всякого страха.
Мы с Фриткой поспешили к ним, и не успела я обняться с матерью и сестрой – очень хорошенькой юной девой, похожей на Аннику, – выслушать лицемерные сочувствия от типа подруг, на которые мне было глубоко плевать, как подали этот самый «Светлый путник».
Я бы обозвала его скоростным лифтом, если бы вниз шло хоть какое-то подобие шахты. Но светящаяся капсула просто висела в воздухе. Опять магия! Пока я брала себя в руки, настраиваясь сделать шаг внутрь, Фритка ловко закинула туда пожитки и большую корзину с крышкой.
– Пиши нам, девочка моя! – утирая слезы, напутствовала Анника.
Обязательно напишу… как только научусь!
– Эви! Когда я стану главным сияющим сокровищем Андора, я добьюсь, чтобы тебя вернули! – торжественно пообещала маленькая поганка-сестра.
Наверняка ведь знала, что Эвианна в индейца влюблена, но вот не упустила же возможность ударить по больному. Мне-то пофиг, а Эви, небось, страдала бы…
– Мы будем скучать, Эвианна! – загалдели подруженьки, добавив в голоса притворные слёзы. – Главное, не отчаивайся и не накладывай на себя руки!
Не дождётесь, милочки! Даже в мыслях не держала. Махнула всем сразу рукой, ослепительно улыбнулась, чем вызвала на лицах некоторых провожающих разочарование, и бесстрашно шагнула в кабину «Светлого путника». Раз другого способа спуститься нет, нечего тянуть резину.
Как только я оказалась внутри, двери закрылись, и капсула рухнула в пропасть.
– Вот это я понимаю, горячий приём! – выдал ретранслятор, когда кабина перестала сиять и открыла двери.
На площади, куда приземлился «Светлый путник», стояла разношёрстная толпа с транспарантами. «Равенство! Свобода! Братство!», «Небо народу!», «Блёклые не хуже сияющих!», «Требуем равных магических благ!» – это то, что я успела прочесть на некоторых. Впрочем, и остальные надписи были в подобном духе.
Ох, что-то мне это напоминало… И не только лозунгами. Сам вид жителей Нижнего живо перенес меня в фильмы про начало двадцатого века и Октябрьскую революцию. Хорошо хоть на броневике никто не стоял. Надеюсь, история этого мира пойдёт по другому сценарию.
Сам же открывшийся с перрона вид на город удручал своей серостью. В отличие от Верхнего, этот город был хмурым и недружелюбным. Ну а люди – натуральные блёклые.
Моё персиковое платье смотрелось на фоне их нарядов взрывом цвета, чем наверняка раздражало.
– Добро пожаловать в Нижний город, потухшая сестра! – вдруг с криками ко мне из толпы ринулась женщина в мешковатом коричневом костюме с огромным родимым пятном в половину лица.
Видимо, о таком изменении внешности потухших и говорила Анника с Ирфаном.
– Так, дорогу! Дайте отдышаться! – отрезала даме путь ко мне Фритка и сунула мне в руки корзину, внутри которой явно что-то шевелилось.
Я вмиг забыла о митингующих. Мороз пробежал по коже, заставив зябко поёжиться. Я помнила про тварюшку и понимала, кто находится в корзине, но от этого легче не делалось. А вдруг она змея? Я совсем не люблю змей. И червяков…
– Вступайте в профсоюз потухших! Давайте вместе отстаивать свои права! – даму слова Фритки не остановили. Ей было всё нипочем. – Сделайте первый взнос! – продолжила свою пропаганду она, напирая на служанку и пытаясь добраться до меня. – Всего десять лучей!
– Ишь какая! – возмутилась Фритка, вставая насмерть грудью между нами.
Но тут, весьма кстати, вдалеке послышался вой сирен.
– Уходим!
– Облава!
– Патруль! – разразилась криками толпа и, резко свернув транспаранты, митингующие брызнули в разные стороны.
– Надо и нам убираться. Не стой столбом, – шикнула на меня Фритка и, сунув в руку ещё и сумку, пошагала на выход с площади.
Я поплелась за ней. На душе было тоскливо-тоскливо.
