– На самом деле Эдвард обычно так себя не ведёт, – задумчиво сказал Бенедикт. – Он, конечно, любитель пошутить, но меру знает. Ума не приложу, что на него нашло.
"А что если Эдвард приревновал меня к Бенедикту? – подумала Софья. – Кто знает, что у этих духов творится в голове? Которой у них нет".
– Пойду проверю, что там с чаем, – сказал Бенедикт. – Эдвард должен был заварить его.
Он направился к двери, что справа от камина.
– Ой, погоди! – Софья схватила его за руку. – А кто эта женщина на картине?
Девушка решила не тянуть кота за хвост и разузнать о таинственной Магде побольше.
– Зачем это тебе? – удивился Бенедикт.
– Ну просто интересно… Она меня смущать будет, пока я тебя дожидаюсь.
– Магдалина… – Бенедикт скользнул по портрету взглядом. – Это кто-то из моей родни. Прабабушка или даже прапрабабушка. Супруг вроде как подарил ей этот портрет на годовщину свадьбы. Он же и построил этот дом. Я получил его в подарок от родителей.
– А-а-а-а… – у Софьи отлегло от сердца. Всё так просто, а она себе вообразила всякого!
Понятно, почему Чертянск на портрете выглядит совсем не так, как сейчас.
Отпустив Бенедикта, Софья снова уселась на диван и сердито уставилась в камин. Треск дров и танец пламени постепенно разгладили хмурое лицо девушки, и та сама не заметила, как её сморил сон…
Софья провела в объятиях Морфея довольно долго. Возможно несколько часов. Спала она крепко, без сновидений. Сказалась усталость и пережитый стресс.
Проснулась Софья от звуков незнакомого голоса, доносившегося из-за двери слева от камина. Кто-то негромко напевал песню на незнакомом Софье языке. Точно не эльфийский, не гномий и не орочий, их девушке уже доводилось слышать. Голос принадлежит женщине, довольно пожилой, судя по характерным дребезжащим ноткам.
Разлепив глаза, Софья обнаружила, что кто-то заботливо укутал её в плед, а на столик между диванами поставил чашку чая, уже остывшего. Видимо, Бенедикт, когда вернулся и обнаружил, что гостья уснула, решил позаботиться о ней.
Мысли о Бенедикте наполнили сердце теплом и уютом. Но кто эта певчая старушка? Бабушка Бенедикта? Возможно. Обычная служанка? Почему бы и нет. Кто сказал, что у магов в подчинении одни магические существа вроде Эдварда?
Понаехала в Чертянск и песни свои народные распевает.
Откинув плед, девушка приблизилась к двери, что слева от камина.
От двери идут слабые запахи. Вроде бы воск и что-то ещё, приятное, мягкое, незнакомое.
Софья взялась за дверную ручку и осторожно потянула вниз…
Минуточку!
– Эдвард! – сердито воскликнула она. – Это опять твои шутки?
Но болтливый дух молчит. Слышит ли он вообще Софью?
Несколько минут Софья неуверенно переминалась с ноги на ногу перед дверью. Наконец, когда пауза совсем затянулась, девушка снова взялась за ручку и опустила её до упора.
Дверь оказалась не заперта.
Если бы Бенедикт хранил там нечто опасное, подумала Софья, наверняка он бы принял меры, чтобы посторонние не попали в помещение. Скорее всего за дверью обычная комната, где сейчас хлопочет пожилая женщина, напевая песню. Кем бы она не является, с ней в любом случае стоит познакомится, раз уж Софья строит планы на Бенедикта.
Девушка приоткрыла дверь и заглянула в образовавшуюся щель.
Свечи. Множество горящих восковых свечей, расставленных по полу хаотичным образом. Несколько десятков горят в настенных подсвечниках. На полу мелом нарисованы странные символы похожие на руны. Сильно пахнет воском и неизвестными Софье благовониями.
И всё. Просто голая комната с каменными стенами, без окон, без ковров… без ничего. Просто свечи и нарисованные мелом руны на полу.
Впрочем нет, не всё. На полу, в самом центре Софья заметила отверстие. Идеально круглое, широкое, метра два в диаметре. Пространство по его периметру горит слепящим белым огнём. Внутренняя область затянута чем-то вроде неподвижной мыльной плёнки. Ощущение, что если как следует подуть, та образует мыльный пузырь.
Видимо, вход в погреб, решила Софья. С волшебной подсветкой.
Пение доносится оттуда.
Если она просто посмотрит, что там в погребе, ничего плохого не произойдёт, верно?
Софья вошла в комнату. Осторожно переступая через свечи и символы, она приблизилась к краю проёма и заглянула в темноту.
Некоторое время Софье не удавалось ничего рассмотреть. Но затем взгляд начал выхватывать отдельные детали, складывая цельную картину…
…От дикого визга едва не погасли свечи, а неизвестная певунья умолкла – кто угодно бы притих, когда поблизости так орут.
Дикий первобытный ужас захлестнул Софью с головой. Куда там упырю и ожившей картине! Увиденное открыло Софье такие бездны страха, о которых она и не подозревала. Более того, пошатнуло само душевное здоровье девушки.
Наверное, что-то подобное чувствует человек, погружающийся в морскую пучину. Перед ним приподнимает вуаль жуткий в своей нечеловеческой красоте мир. Человек лишь жалкий малёк, все его стремления, вся его жизнь не имеют значения для обитателей глубин. Последнее, что видит утопающий – исполинскую, стремительно приближающуюся тень…
Прочь! Прочь от бездны! Не смотреть, забыть и никогда не вспоминать!
Развернувшись на выход, Софья столкнулась с Бенедиктом. Маг выскочил перед ней словно чёртик из табакерки, как будто нарочно караулил под дверью. Его лицо, обычно скрытое под маской спокойствия, перекосило от ярости.
– Эдвард! – взревел Бенедикт. – Эдвард, мразь, это ты впустил её?
Эдвард не отвечал.
– Что ты видела? – накинулся на Софью Бенедикт.
– А… а… а… – девушка глядела на него широко распахнутыми глазами. От страха её зрачки расширились, почти полностью закрыв радужку.
Бенедикт несколько раз встряхнул её, но без толку.
– Приди в себя! – маг отвесил девушке пощёчину и что-то пробормотал.
Софья вздрогнула, почувствовав, как по щеке разливается жар. Страх отступил. Нет, не пропал, он по прежнему касался кончиками щупалец кромки сознания, выжидая момента вернуться. Но уже не мешал разуму управлять телом.
– Ох-х… я видела… о светлые боги! – из глаз Софьи ручьём потекли слёзы. – Оно… это существо… что это такое? Как оно вообще может существовать? Как Творец допустил такое?
– Дьявол… Ты всё видела, – Бенедикт отпустил Софью. – Проклятье!
Бенедикт сжал зубы до хруста и схватился за голову, сильно взъерошив шевелюру. Взгляд его заметался по потолку.
