Повелитель жемчуга

Глава 1

Страшно, страшно, страшно… Страшно вспоминать древние истории о сказочных островах, где стоят старые, высеченные в скалах замки, а их обитатели живут между жизнью и смертью, не осознавая, где проходит граница. Хочется закрыть глаза и забыть про ужасы этих историй, но не тут-то было! Черные, как ночь, и навязчивые, как лунный свет, они снова накатывают, пронзают воображение и затопляют своим пронзительным очарованием. И тебе уже не деться от них никуда!

Одну такую историю мне нашептали три цветные жемчужины, которые выбросили на берег прозрачные воды Адриатического моря, и я не могу не рассказать ее, настолько прекрасна и ужасна она.

А дело было так…

Среди бирюзовых вод венецианской лагуны стоял колдовской остров, красоту которого воспевали поэты, ибо прекрасен он был с его пышными деревьями, цветочными коврами, бескрайними лугами и морем, которое выносило на берег драгоценные цветные жемчужины. На острове этом находилось жемчужное королевство, в котором жили волшебные создания. Кого там только не было! Эльфы, гномы, саламандры, ундины, лесные духи, русалки…. Обитали там также и злые ведьмы с колдунами…. Но все эти сказочные существа не мешали местным рыбакам и ныряльщикам за жемчугом, которые тяжким и опасным трудом зарабатывали себе на жизнь. Повелевала этим островом королева Маргарита, которая была могущественной феей и умела подчинять себе стихии.

Но однажды случилось несчастье. Королева Маргарита, рассталась со своим мужем, коварным колдуном Ригондом, и тот наслал на остров беспощадную бурю, которая полностью разрушила его, оставив лишь старый афинский лес и огромную, уносящуюся прямо в небо белую скалу.

«Я снова превращу этот остров в сказку», – обещала Маргарита, взяла в руки волшебную палочку, взмахнула ей и….

На первый взмах на острове снова появились пальмы, кипарисы, вечнозеленые растения и благоухающие ароматами цветы.

На второй взмах в белой скале появился диковинный замок, чья красота могла сравниться лишь с садами Семирамиды, ибо формой своей он напоминал тот божественный хаос, из которого появилось все живое.

А на третий взмах, у королевы Маргариты родился мальчик невиданной красоты.

Это случилось в жарком месяце августе 1755-ого года…

Как же радовалась королева появлению наследника! Ведь ей было уже почти две тысячи лет, и надежду стать матерью она оставила уже давно. А тут мальчик, да еще и такой красивый! Настоящий ангел! Маргарита назвала его красиво и романтично – Перль, что значит «жемчужный». Однако она никому не сказала, кто был отцом ее сына, да никто и не мог осмелиться задать королеве такой дерзкий вопрос.

С детства у маленького ангела было все, что только может пожелать детская душа: белый дворец с тронными залами, библиотека, игровые комнаты, роскошные куклы-рыцари и маленькие игрушечные пони, которых Перль просто обожал. Да и сама жизнь его была радужна и прекрасна, ибо слуги выполняли любой его каприз.

Познание мира любви началось у мальчика с нежных рук матери, одетых в тонкие кружевные перчатки-паутинки. Но когда принцу было три года, эти руки куда-то исчезли. Мальчик долго ходил по дворцу в поисках любимой мамы и в тронной зале обнаружил странную картину. В середине на небольшом возвышении стоял светлый гроб, украшенный венками из красных лилий. Мальчик подошел поближе, взошел по ступенькам вверх и увидел, что там неподвижно лежала его любимая мама.

– Мама, мама! Наконец-то я тебя нашел! – закричал мальчик. Но королева Маргарита не отвечала. Ее белое лицо было неподвижным и каким-то уж слишком серьезным; одетые в кружевные перчатки руки тихо покоились на груди; обычно распущенные волосы были тщательно уложены локонами и теперь лежали на плечах. Дрожь пробежала по тельцу маленького принца. Он понял, что с его горячо любимой мамой случилось что-то страшное и непоправимое. – Мама! – снова закричал принц и стал целовать ее мертвые руки. – Мама! Ты обещала сходить со мной в волшебный лес и показать мне настоящих эльфов! Проснись, мама! – И маленький принц начал покрывать поцелуями безжизненное лицо королевы.

Но до конца узнать о случившемся принц не успел, ибо в тронную залу ворвался управляющий замка по имени Кроун, оторвал мальчишку от тела матери и взял на руки.

– Я накажу того, кто забыл закрыть залу! – прохрипел он и пригрозил кому-то смуглым кулаком. Потом посмотрев на мертвую королеву, он с ужасом заметил, что белые кружевные перчатки на ее руках горели ярким оранжевым пламенем. Держа на руках принца, Кроун своей грубой толстой пятерней затушил пламя, но на его пальцах, словно клеймо, остались следы ожогов.

С тех пор мальчик видел только Кроуна в его неизменном темном камзоле да молчаливых прислужниц, одетых в белые одежды, словно другого цвета на свете и не было. И каждый раз, когда Перль спрашивал, где его мама, они, молча, отворачивались, точно не им был задан этот вопрос. Вскоре принц перестал разговаривать с ними, а потом и вовсе замкнулся в себе, став угрюмым, неразговорчивым и пугливым, ибо в маленькой жизни его не было самого главного – любви.

Что же оставалось делать принцу? С кем общаться? С кем играть? Кому доверять свои секреты? Ответ был найден легко и просто – любить самого себя. И признаться, было за что, ибо внешне он был настолько красив, что напоминал греческого бога. У него были черные, спускающиеся до самых плеч, кудрявые волосы, синие бездонные глаза, точеный загорелый торс и длинные мускулистые ноги с тонкими, как у женщины лодыжками. Если бы его внешность можно было перевести на язык музыки, то это были бы переливы скрипок с легким звоном серебряных колокольчиков.

В 13 лет принц Перль уже знал о своем внешнем превосходстве над другими, в 15–полностью осознал чары своей красоты, а в 17 – безответно полюбил самого себя.

Как же он любил свое тело! Видя в старинном бронзовом зеркале свое отражение, он трепетал от наслаждения, его сердце билось, а тело наполнялось сладкой истомой. Он созерцал свою физическую красоту и видел только себя в ореоле ослепительного света. Собственная внешность пьянила его, и с каждым днем это чувство становилось все сильнее и сильнее, пока так не захватило его так, что окружающий мир перестал для него существовать.

Конечно же, принца часто приглашали на балы и карнавалы, которые устраивали другие королевства лагуны, но ему было скучно среди напудренных и раскрашенных вельмож, мелькающих масок и жеманных неуклюжих девушек, которые изо всех сил пытались понравиться ему. И принц спешил в свою опочивальню, чтобы снова встать перед зеркалом, желая навсегда слиться с обманным стеклом.

Дни шли за днями, превращаясь в месяцы и годы, а принц все жил в своем жемчужном замке, созерцая в бронзовом зеркале свое совершенство и одновременно проклиная его. Потому что он прекрасно знал историю о греческом юноше Нарциссе, который любуясь на свое отражение в воде, не смог оторваться от него и превратился в желтый, печальный цветок. Принц не хотел такой участи, но и поделать с собой ничего не мог, ибо зеркало заполняло всю пустоту и фальшь его жизни.

Настал день, и принцу Перлю исполнилось 18 лет. В этот день по закону он должен был принять управление жемчужным королевством.

Утром Кроун, который после смерти королевы Маргариты самовольно провозгласил себя регентом при малолетнем наследнике, без приглашения вошел в опочивальню принца с огромным букетом красных роз. Думая, что принц еще спит, он не стал его будить и, молча, поставил цветы в синюю стеклянную вазу.

– Что тебе нужно, Кроун? – раздался сонный голос принца.

Регент вздрогнул, ведь, он была уверен, что этот ленивец еще спит.

– Простите, ваше высочество, за столь внезапное вторжение, но сегодня день вашего совершеннолетия, и я не мог не поздравить вас.

– Во-первых, с сегодняшнего дня меня следует называть «ваше величество», а во- вторых…. – Здесь принц замялся, не зная, что сказать.

– Во – вторых?

– Праздник отменяется.

– Позвольте вас спросить, почему?

– Потому что отменяется, – капризно надул губы принц. – Я не собираюсь устраивать никаких сборищ, и весь день проведу в замке.

– Но почему? – удивился Кроун?

– Потому что я так хочу!

Глава 2

Что же такое задумал принц? Неужели снова стоять перед зеркалом и созерцать свои совершенства? Нет, нет и сто раз нет, ибо у юного Перля была еще и другая, никому не известная, полная безумных приключений жизнь. И состояла она в путешествиях на волшебный остров Дев, который, подобно призраку, появлялся в водах Адриатики в ночь красной луны.

Чтобы рассчитать точные день и время восхода багрового светила, принц заранее шел в библиотеку, брал астрологическую карту звездного неба и начинал делать расчеты. Вот и сейчас после всех вычислений у него получилось, что по какому-то совпадению именно сегодня в день его рождения, в одиннадцать часов ночи должна была взойти красная луна и выпустить из заточения этот загадочный остров Дев. Оставалось только дождаться, когда наступит вечер.

Около десяти вечера принц встал у окна своей опочивальни и начал наблюдать, как солнце медленно погружалось в море и по мере того, как оно исчезало в его синей бездне, разбросанные по небу облака приобретали багровый оттенок.

– Ура! – воскликнул принц. – Облака краснеют. Значит, скоро взойдет моя любимая луна! Надо спешить!

Закрыв окно и зашторив его, принц вытащил из шкафа потрепанный сундук и извлек оттуда полосатую робу, широкие штаны и черный бушлат. Стряхнувши с них пыль, он нацепил на себя весь этот карнавал и сразу сделался похожим на простого матроса. Потом он побросал свою королевскую одежду в сундук и спрятал его обратно в шкаф. Крадучись, чтобы никто не слышал, он вышел на балкон и спустился по потайной лестнице, которая вела прямо на берег. Теперь оставалось только добежать до огромных прибрежных валунов, вытащить спрятанную там рыбацкую лодку, столкнуть ее в воду, сесть на весла и смело плыть навстречу красной луне!

И он добежал! И сделал все, как хотел! И теперь, яростно налегая на весла, плыл в кромешной тьме, надеясь, что не опоздал, и красная луна взойдет и укажет ему путь на загадочный остров Дев.

«Только бы она взошла! Только бы она взошла!» – лихорадочно думал принц. По его щекам струйками бежал пот, глаза горели, как угли, руки отчаянно работали.

Наконец на темную воду упал тонкий багровый луч, небо заворчало, задвигалось и, словно по взмаху волшебной палочки, над морем кровавым заревом вспыхнула красная луна, заволакивая своим сиянием все пространство. И тут же вдали забрезжили живописные, отдыхающие под сенью кипарисов руины; оливковая роща; увитые зеленью колонны; каменные каскады амфитеатра…. Это был остров Дев.

– Ура! – закричал принц и быстрее заработал веслами.

Однако вовсе не за благоуханную красоту любил принц этот остров. Принца прельщало то, что он соответствовал своему названию и населен был чудными девами. Ах, что это были за девушки! И как отличались они от жеманных, затянутых в тугие корсеты принцесс с их наигранными манерами и заученными фразами! Одетые в разноцветные хитоны, они резвились на каменной площадке среди высоких, увитых зеленью колонн, читали стихи, пели, а иногда устраивали и целые представления. Принцу нравилась простота их игр и развлечений, и когда он смотрел на них, его душа наполнялась волнением, и он забывал о своем бронзовом зеркале, в котором проходила его юная жизнь. Однако он, безумно робея, никогда не смел, подойти к ним и заговорить, предпочитая наблюдать за ними, спрятавшись в зарослях рогозы.

Пришвартовав лодку у берега, принц вышел из нее, спрятался в свое укрытие и начал ждать, когда появятся девушки. Он прождал час, два, три часа, но они не появлялись, лишь высокие кипарисы слегка покачивались на ветру.

Неожиданно из глубины оливковой рощи появилась невысокая женщина в коричневом хитоне, накинутом на темно-зеленое платье. Она была невысокой, худой, со смуглой кожей и лучистыми карими глазами. Каштановые волосы ее были гладко зачесаны, на голове сиял золотистый обруч, руки сжимали свиток. Женщина обвела глазами площадку, потянула носом воздух и неожиданно прямиком направилась к зарослям рогозы, где, дрожа всем телом, затаился принц.

– Эй, принц! Подойди ко мне! – ласково позвала женщина.

Дрожа от смущения, принц вышел из своего убежища и подошел к женщине.

– Не бойся. Я знаю, кто ты. Знаю, как ты высчитываешь приход красной луны и, словно марафонец бежишь сюда, чтобы увидеть моих учениц, которые искусны во всем, к чему прикасаются их руки. Но, к сожалению, они не смогут развлечь тебя. Красная луна сегодня взрывается от ярости и может сжечь их своими красными лучами, потому они и остались в своей стране.

– В какой такой стране? – спросил принц.

– В стране прошлого.

– Прошлого? Их что, уже нет на свете? – сделал круглые глаза принц.

– Можно сказать и так.

– Ничего себе! Простите, а как вас величать?

– Я Сафо Митиленская.

– Древнегреческая поэтесса?

– Совершенно верно.

– О! – восторженно сказал принц. – Я обожаю ваши стихи о любви! Как это…. А, вспомнил!

– «И каждый раз, как только с тобой сойдусь, от нежной встречи, замлеет вдруг душа моя, а на устах немеют речи….»

– Спасибо тебе, принц, – сказала Сафо и поцеловала в лоб юношу. – Ты читаешь мои стихи, а думаешь о своем. Тебя что-то мучает?

– О да, – несравненная Сафо, – сказал принц, и голос его дрогнул. – Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет, и я должен принять управление своим маленьким королевством, но я этого не хочу! Мне вообще ничего не нужно в этой жизни, кроме старинного зеркала, которое стоит в моей спальне!

– Чем же оно тебя так привлекает? – спросила Сафо.

– Тем, что я смотрю на свое отражение и не могу оторваться. Моя внешность завораживает меня и вызывает восторг, и больше мне ничего не нужно! О, будь проклята моя красота! – закричал принц, закрыв лицо руками.

Сафо нежно отвела руки принца и поцеловала его мягкие ладошки. Потом она сказала:

– Поцелуй меня, принц.

Принц нагнулся и неловко поцеловал Сафо в смуглую щеку.

– О, это был девственный поцелуй тринадцатилетнего отрока! Ты ведал женщин?

– Нет, они не привлекают меня.

– Тогда зачем ты каждый раз ждешь появление красной луны и, рискуя жизнью, приезжаешь сюда, чтобы подглядывать за моими ученицами?

– Они другие, Сафо! Они легки и быстры, как лани, в них бушует жизнь, а их нежные лица будто бы смазаны амброзией! Я забываю о себе, когда слушаю их голоса, и мое тело начинает петь!

– Мой бедный, грустный принц, – сказала Сафо, и по ее смуглой щеке покатилась прозрачная слеза. – Как мало ты еще знаешь! Но я открою тебе один секрет. Твой остров действительно колдовской и хранит множество тайн, которые тебе, как истинному его повелителю, придется раскрыть. И ты это сделаешь, потому что другого выбора у тебя нет. Но для начала тебе нужно кое-что сделать.

– Что?

– Войти в это свое любимое зеркало.

– Войти в зеркало? – удивился принц. – Но это невозможно. Да это вовсе и не зеркало. Это старинный шкаф с мерцающей зеркальной поверхностью.

– Но ты все-таки наберись храбрости и войди него!

– Ну, я не знаю… – замялся принц.

– К сожалению, тебе надо спешить, принц. Вот-вот начнет светать. И если ты не уйдешь отсюда до того, как в небе появится первый луч солнца, ты навеки останешься здесь, в бликах красной луны. Беги, принц, беги! И помни о том, что тебе сказала!

Принц бросился к лодке, оттолкнул ее от берега, прыгнул в нее, сел на весла, налег и… в этот момент по темно-синему небу прокатились первые всполохи света.

«Я успел! Теперь я быстро доберусь до своего острова». – И принц улыбнулся наступающему утру.

Через некоторое время вдали появились белые каскады скального замка, отливающий золотом песок и шелестящий зеленой листвою старый афинский лес. Зачарованный красотой своего острова, принц задумался, опустил весла, и лодка, словно повинуясь его мыслям, вдруг сама плавно поехала вперед, пока не уткнулась носом в берег.

– А вы настоящий сын вашей матушки, – раздался чей-то писклявый голосочек, в котором принц узнал доброго эльфа Робина, верного слугу покойной королевы Маргариты. Это был маленький, похожий на обезьянку, человечек со всклокоченными редкими волосенками, серыми круглыми глазками и большущими зелеными ушами. Одет он был весьма элегантно, как и подобает королевскому эльфу: в красные штаны, такого же цвета жилет и желтые ботинки.

– Давайте я поставлю лодку как следует, а вы пока отдохните, принц. Мне кажется, вы устали.

– Ты прав, Робин, – слабым голосом ответил принц и вылез из лодки.

С ловкостью, на которые способны только сказочные существа, Робин дунул в воздух, и через секунду лодки уже был надежно спрятана в серых валунах.

– Ты что следил за мной? – недовольно спросил принц.

– Что вы, ваше высочество! Просто сегодня была ночь красной луны, которая обладает такой большой силой, что даже может вызвать прошлое. Ночью я стоял на пляже и видел вдали остров, где вы беседовали с неизвестной женщиной в темной тунике. Но вам не о чем беспокоиться, потому что я никому не скажу об этом. Уж поверьте старому Робину.

– Я верю тебе, добрый Робин, – сказал принц и подошел к эльфу.

Робин внимательно посмотрел на принца и сказал:

– Что-то вы изменились, принц.

– Как это?

– У вас под нижней губой появилась складка, которая делает ваш облик жестче.

– Я просто устал, эльф. – Знаешь, что? В шкафу в моей опочивальне стоит сундучок. Там я спрятал свою одежду. Принеси мне ее, а я пока подожду тебя здесь.

– Слушаюсь, принц, – и добрый Робин исчез.

Тем временем принц скинул с себя одежду, еще раз благоговейно посмотрел на восходящее солнце и зашел в море. Он любил плавать, ибо даже бронзовое зеркало не могло заменить ему нежные ласки бирюзовой воды и мягкое воркованья волн.

Когда пришел Робин, принц стоял на песке, подставив лицо утренним лучам солнца. Он смотрелся настолько живописно, что походил на сделанную из светлой бронзы, греческую статую с черными, ниспадающими до плеч волосами, которые безжалостно трепал морской ветер, как будто бы завидуя их красоте.

Когда пришел Робин, принц, не поворачиваясь, приказал эльфу оставить королевские одежды на песке, а матросские лохмотья спрятать в сундук и унести назад. Он еще что-то хотел сказать, но какой там! Королевский эльф уже шел по длинному, крытому ковром коридору который вел в королевские покои.

Надо сказать, что сплетником он был несусветным, и если бы в жемчужном замке постоянно что-то не происходило, его зеленые уши просто бы завяли от скуки. Однако друзей своих он никогда не предавал, а в присутствии врагов лишь недовольно пыхтел и выразительно шевелил ушами.

В конце коридора Робин случайно наткнулся на принцессу Фаустину, жену Кроуна, которая двадцать лет назад приехала вместе с мужем в жемчужный замок. Надо сказать, что это была чудная женщина с красивой, прямо таки романтической историей восхождения от простой ныряльщицы за жемчугом до принцессы и супруги регента королевства, который в юности тоже промышлял тем же занятием – добывал со дна моря жемчуг. Внешне Фаустина не отличалась красотой: грубая обветренная кожа, смуглое лицо, бледные губы. Но она была классная! Добрая, приветливая, общительная и главное – верная! Не продаст никогда!

– Привет, Фаустина, – весело поздоровался эльф.

– Привет, – несвязно промямлила принцесса. – Меня доконала эта красная луна. Я всю ночь не спала и мучилась от несносной жары!

– Зато некоторые находят в ней особое удовольствие!

– Кто же? – недоверчиво спросила принцесса.

– Наш дорогой принц Перль! Оказывается, он удачно ведет двойную жизнь и познает все ее радости.

– Это все сказки афинского леса! – проснулась принцесса Фаустина. – Принц чист, как российский снег. Кроме зеркала, которое нужно разбить молотком, для него не существует никаких радостей. А эти повести рассказывай своей стрекозе, которая кажется тебе верхом изящества.

– Это не простая стрекоза. Она – эльфина! И чародействовать умеет гораздо лучше меня!

– Вот пойдите и поколдуйте! – рассмеялась Фаустина.

– Но Фаустина! Принц, кажется, внешне начал меняться и неизвестно, чем это все закончится!

– Ему исполнилось 18. Естественно он начинает меняться!

– Не забывай, что он не простой принц.

– Ты меня уже утомил, эльф. – Пойду я в свои покои и как следует, высплюсь, а потом разберусь, что случилось с принцем. Думаю, что ничего. Прощай, Робин.

– Прощайте, принцесса Фаустина.

Глава 3

Страшно, страшно, ох как страшно было бродить по колдовским замкам, ибо круты их подъемы, бесконечны спуски, безысходны тупики. И тот смельчак, кто отважится пуститься в это опасное путешествие, рискует никогда не вернуться назад. Но человека все равно тянет познавать неведомое.

Кроун поднимался вверх по серпантину лестниц к необитаемым башням замка, где находилась верхняя тронная зала. И по мере восхождения, круче становились ступени, уже пролеты, тусклее свет. Регент жемчужного королевства ступал неслышно, словно боясь разбудить кого-то, взгляд его орлиных глаз потух, и во всем его облике чувствовалось напряжение.

Наконец Кроун вышел на самую верхнюю площадку и подошел к покрытой вековой ржавчиной, железной двери. Немного поразмыслив, регент извлек из бокового кармана маленький серебряный ключ и открыл помещение. Запахло мраком, сыростью и увядшими цветами. И духом этим, казалось, пропиталось все, что находилось здесь, начиная от темных, не пропускающих свет портьер и заканчивая поселившейся в углах, вековой паутиной. Кроун зажег свечу и в тусклом сиянии ее в который раз увидел стоявший на возвышении светлый гроб, а в нем – усопшую королеву Маргариту, которую он после того жуткого случая с огненными перчатками даже не удосужился предать земле. Однако за все пятнадцать лет, что королева пролежала здесь, ее внешность мало пострадала, лишь полуоткрытые глаза, сквозь которые просматривались голубоватые белки, да обрамляющие руки колдовские перчатки могли вызвать некоторый испуг у охочих до острых ощущений смельчаков. В остальном, она больше походила на живую женщину, и если забыть про всяческое волшебство, от которого просто распирало жемчужный остров, то можно было подумать, что королева просто спит.

Стараясь чуть слышно ступать, Кроун подошел к смертному ложу королевы, наклонился над ее лицом и дрожащим от ярости голосом, сказал:

– Ну что? Добилась своего? А? А может, ты вообще живая? А?– И Кроун обнял Маргариту за мертвые плечи. Потом его рука скользнула вниз и погладила негнущиеся пальцы королевы. – Я ничего не видел красивее твоих рук и потому хочу, чтобы ты сделала мне подарок. Подари мне свои перчатки, а? Ведь они не на шутку связали нас с тобой! – И Кроун попытался стянуть с мертвой руки тонкую кружевную паутинку.

– Ай! – вскрикнул он и отдернул руку. Потом он посмотрел на свои пальцы и увидел, что они были обожжены. – Ты не фея, ты ведьма! – процедил он сквозь зубы.

В дверь постучали.

– Заходи, Мойра.

В траурную залу вошла одетая во все белое женщина. Ее голову покрывал высокий светлый чепец, а лицо закрывала белая маска. В одной руке она держала огромную охапку красных лилий, а в другой – серый, неприметный саквояж.

– Я оставляю тебя здесь ровно на час. За это время зала должны быть вымыта и вычищена, а труп королевы – забальзамирован.

– Слушаюсь, сеньор Кроун.

– Через час я приду и запру залу. – Потом Кроун вплотную подошел к Мойре, схватил ее за подбородок и прорычал:

– Если ты заметишь что-нибудь странное, никому ни слова! Поняла?

– Я не ваша служанка, – ничуть не испугалась Мойра. – И впредь прошу помнить об этом.

Вы все еще узнаете, кто такой Кроун! – рявкнул регент и демонстративно покинул тронную залу.

Оказавшись на лестничной площадке, Кроун оглянулся и, удостоверившись, что его никто не видит, начала спускаться по ступенькам вниз. Но бывший ныряльщик за жемчугом просчитался, ибо в нашей жизни всегда найдется тот, кто тебя опередит и рассекретит. И как только его коренастую фигуру поглотила бездонная утроба скального замка, воздух у двери в тронную залу сгустился и материализовался в доброго эльфа Робина, который блуждая по замку «случайно» проходил мимо. Разумеется, он все подслушал и подсмотрел, и теперь этого человечка с зелеными ушами просто распирало от внезапно свалившейся ему на голову чужой тайны. Его клочковатые волосы стояли торчком, а глаза горели подлинной эльфийской радостью.

«Пойду и все расскажу Фаустине», – решил Робин. И чтобы зря не париться и не смущать своими неожиданными появлениями личный состав замка, Робин вылетел в круглое башенное оконце. Приземлился он прямо на огромный, засаженный фруктовыми деревьями балкон принцессы Фаустины, которой сейчас было не до Робина и его блужданий по мрачным тропкам дворца. Она была занята делом: при помощи сачка пыталась поймать в бассейне фонтана красную рыбищу, которая оказалась настолько умной и изворотливой, что овладеть ее откормленным телом было почти невозможно. Но подобная охота только еще больше разжигала Фаустину, которая обожала такого рода поединки.