Команданте

Глава 1

В пятый раз были вдвоём в Мексике. Первый раз – в медовый месяц. Лил дождь в аэропорту, Лулу испугалась за сохранность чемоданов, но попав в мои объятия, снова стала защищённой и тёпленькой. В такси разговаривали с усатым водителем, отцом семерых непоседливых ребятишек. А ещё он наперебой говорил о Че Геваре, Фиделе Кастро, и нашёл путь в гостиницу втроём прошёл на одном дыхании. К революционерам я, как и Лулу, с самого детства относился с глубочайшим уважением. Может, потому что ненавижу капитализм и все его производные.

Подъехали к гостинице, и солнце золотом окрасило всё и вся. Какая чудесная красота, браво Достоевский! Лулу прищурила глазки даже под солнцезащитными очками, которые и не любила, но отчего надела в самом нашем русском аэропорту. Иногда она творила разные странные вещи, но мне всё в ней нравилось и нравится до сих пор. Я сам её выбрал из миллиардов женщин всех рас и национальностей, и грех жаловаться за это чудо природы. Она одна такая. Сладкая, сладкая. Добрая, добрая.

Закрыв дверь гостиничной комнаты, мы прямо в прихожей стянули с себя всё мокрое и неприятное до одежд прародителей и веселясь, и шутя побежали в душ. Перепробовали точно не одну баночку с банным шампунем, Лулу стала пахнуть пампасами, а я – Кольдерьерами. Два счастливых студента, попавших в мир своего детства. Тогда, как и сейчас – «Амиго». Лучшего слова не было и не будет никогда.

Входит в незапертую дверь управляющий этой гостиницы, а мы слушаем «но пасаран», и улыбаемся ему. Дон Луис Эстебас. Очень приятно. Алехандро, Лулу. Чуть за тридцать. Москва. Журнал «Огонёк». Дон Луис жмёт наши лапы со всем уважением. У него в доме до сих пор карта Советского Союза на самом видном месте. Не снимет никто. И у детей его тоже не снимут. А у внуков – и подавно. И Соединенные Штаты тоже будут справедливым и честным обществом. Человечество пробудится к подлинной государственности, по другому нельзя, и баста. Об этом и сам Сан-Хуан проповедовал. Социализм и христианство станут единым фронтом против разграбления наций безнравственным империализмом.

Открываем втроём окна, два, три сразу, одновременно – и душистый июльский вафельно-банный воздух Мехико врывается в наши лёгкие, а солнечный свет делает каждую вещь в комнате исключительным произведением искусства.

– Крылья, дайте мне крылья! – кричит по-рязански Лулу. Красивая полногрудость делает её ещё выразительнее с точки зрения присутствующих рядом двух мужчин. Я почувствовал лёгкий укол ревности. Как же ей шёл к фигуре и личику лёгкие ситцевый халатик, по которым не было ничего, кроме бархатной кожи и запаха росы!

Я увожу дона Эстабаса подальше от этой умопомрачительной красоты. Договариваемся о лекции в Гаванском университете на следующей неделе, встрече с ветеранами Второй мировой, как мексиканцами, так и других государств, и далее, и далее. Надёжный человек. Друзья из Петербурга не обманули. Правильно видит положение стран, не входящих в G7. Голод в Африке, он и будущий голод во всём мире. А зажравшиеся монополисты пируют одним днём, как пировал любой из французских королей. Где они сейчас – эти французские короли? Как и все остальные. Ушли на свалку истории.

– Дон Луис, а вы с нами в Гавану? – с надеждой интересуюсь я.

– Увы и ах, нет возможности, приболел внук, да и сам неважно чувствую себя в последнее время. Но буду следить за вашей деятельностью по интернету, уважаемый амиго Алехандро, – разъясняет обстановку на ближайшие две недели дон Эстебас, и мы жмём лапы друг друга с ещё большим уважением. Доброе латиноамериканское сердце. Настоящий христианин и революционер. Эта земля достойна таких пылающих чувством справедливости людей с большой буквы. Достойна быть свободной и не угнетаемой никаким алчным супостатом. Viva la Mexico, Viva la Cuba!

Глава 2

Ночью громыхала природная революция – гроза, от запада и до востока. Лулу даже от страха напрудила в двойную простынь, поэтому интимных игрищ в ближайшие три дня не предвиделось. Неожиданно проснувшись, пришлось завтракать в кафе за два квартала от Лулу. Надеюсь, с ней это не перейдёт в хроническую фазу. А так она добропорядочная, если её дневники не врут. По обеим сторонам сидели барышни, в стиле домино. Одна, та что слева, сосредоточенно грызла карандаш, уставившись огромными глазёнками в плакат с голым мужским торсом, а правая, леворукая, с красивыми жемчужными зубами, очаровательно уминала макароны с сыром. Я ей подмигнул с пиратской ухмылкой, и она с печалью амазонки окинула взглядом свою «подругу». Классная живописная компания, ничего не скажешь. Мечта почившего Фрейда, или разборчивого художника-монументалиста. А для моего аппетита – очень даже ничего. Сразу два окна с грохотом распахнул вновь налетевший ветер. И одновременно влетела Лулу. Бог ты мой, какая «всесокрушающая» ярость пришла вместе с ней! – Вот ты где, змеёныш! Как ты мог бросить меня в такую минуту?! – Пупсик, успокойся, с кем не бывает. – Да он ещё сидит здесь и насмехается надо мной! Официант! Гарсон! – Лу, это не Франция, здесь нет гарсонов… – Замолчи, здесь только я, тебя здесь нет!!! – Странно, почему я не чувствую никакого запаха… – Девочки! – Ага, вот это уже правильные мысли. Прибегает несчастное от недосыпания юное создание, с фартуком сзади, с глазками дикой напуганной лани подножий Эльбруса. Три татуировочки, хорошее знание испанского отборного мата. Но явно не местная. – Слушаю вас, сеньора. – Водички, и пожалуйста, побыстрее, у меня обезвоживание. Сами понимаете. Девушка стала выглядеть ещё более не в своей тарелке. На Лулу она даже не взглянула, а умчалась на одних цыпочках, молниеносно. Про мой заказ я даже не успел обмолвиться. Но сама эта ситуация меня дико забавляла. Особенно то, что девушка с карандашом и девушка с макаронами вообще никак не отреагировали на весь этот цирк или театр. Может, они завсегдатаи этого кафе, и здесь это в привычке вещей? Так сказать, естественный мексиканский колорит? Лулу, может ты знаешь больше, чем я? – Во сколько твоя лекция? – из-за спины, но точно ко мне обратилась моя подруга. – Ты хочешь там присутствовать? – А что, я уже прокажённая? – Я этого и не говорил. – Но глаза твои сказали. – Моя душа молчит… но: «Благоухающая роза, ты, Кармен. И не найти другую мне взамен. Благоухай, цвети же до конца, Не начинай всё с белого листа». Лу промокнула глазки салфеточкой. Даже сейчас она для меня – Богиня. Ну и что, что как у всех баб, у неё случаются естественные конфузы. Я тоже не святой. Да, с лекцией моей сегодня не получится, но разве это не доказывает, что я плохой лектор и личное переношу в профессиональные сферы? Пусть так, я с силах видеть свои собственные недостатки, но как их разумно воспринимать в Ней, в Богине моей, если она вся из золота и серебра, а драгоценная как дочь венесуэльского касика, и у неё куча христианских нимбов над головой, а ты вдруг взял и приметил в этой Богине нечто совсем уж земное, чуточку постыдное… Нужно ли обожествлять женщину, вот в чём вопрос. Есть ли такие небеса, которые рушатся на землю? Есть. И благоразумен тот, кто трезво видит всё очевидное и на ладони. – Какая вкусная водичка, дорогой, – как овечка проблеяла раскрасневшаяся Лулу. – Возьми в номер. – Две бутылочки или три? – Бери сколько дадут, мы завтра летим в Гавану. Всё остальное куплю я. С текстом лекции я провозился до самой глубокой ночи. Но это было ни с чём не сравнимое удовольствие. Кроме, конечно, Лулу. Она – моё самое несравненное удовольствие. Всё остальное – тишина.

Глава 3

Я один не боюсь летать на железных птицах с двумя крылами? Лулу в этом – полное подобие моё: в самолёте она буквально растворилась в любопытстве ребёнка, которому всё интересно. Хотя в «земном миру» она была жуткой трусихой, как и подобает истинной леди, которой необходим настоящий джентльмен. Обалденной стройности стюардесса разносила успокаивающие и расслабляющие напитки, и мы их набрали как самые настоящие водохлёбы. Запасы с земли быстро канули в Лету. Лулу жить не может без кофе, он её тонизирует на весь день, тем более ей столько требуется энергии в течение дня, что этот напиток богов я бы сам ей выращивал на собственных ладонях; я же, как истинный испанец, живущим при том в Риме, у которого энергии хоть отбавляй, удовольствовался настоящим душистым чаем с ломтиком лимона и парочкой листиков горной мяты, распространившей альпийский аромат на весь салон аэробуса, что меня несказанно обрадовало, ведь были среди нас, пассажиров, и страхом исполненные девушки совсем юного возраста, и старушки, теребящие рукава и платочки, перебирая в уставшем от жизни уме последние услышанные сплетни со всей округи мексиканской столицы. В Гавану летели и телевионщики из Перу, и горстка бразильских спортсменов обоих полов, в разноцветных костюмах, на которых я не разобрал ни одного иероглифа. – Алехандро, а вот скажи: когда ты впервые увидел меня на фото, что ты почувствовал? – Глубину твоей детской души. – Во взгляде? – Во всём что есть ты. Лулу опустила взгляд на мои руки. Я наклонился и поцеловал её в краешек губ. Она пахла ночью нашей первой любви. Я даже я весь ушёл на мгновение в эти запахи воспоминаний. Обладать такой женщиной – чудо из чудес. Поднимаешься на самый горный пик Земли и видишь бескрайний океан. Это невозможно повторить, кроме нас двоих. В этом и есть неповторимость Любви. Нашей Любви. – Увидел, и потерял осознание времени, в котором я пребывал. Видя такую красоту твоей души, невозможно не возблагодарить Творца и родителей такой девушки. – Ты подумал, что я счастливая жена и мать? Испугался, что такая женщина не может быть твоей? – Поняв вечный смысл великого произведения искусства, руки невольно тянутся забрать такой шедевр в свой дом. – Да, но это уже воровство. Я могла принадлежать другому мужчине. – Кто, кроме меня смог бы удовлетворить зов твоего сердца и плоти? – Кто угодно. – То есть, ты хочешь сказать, что я рано раскатал губы? – Я могу быть твоей, только если ежесекундно буду знать, что я желанна и неповторима в своих правах оставаться во всём женщиной. – Упаси Боже меня вникать в женскую философию. Но обычный парень из небольшого городка вряд ли при первом взгляде на такое совершенство будет перебирать в уме названия своих яхт и лимузинов, с помощью которых мог бы сразу уложить эту богиню на ложе познания греховных удовольствий. – Обладать женщиной – грех? Ты случайно не облатку проглотил, пока я рассматривала адмирала с такой забавной привычкой подмигивать мне каждый раз, когда трясёт самолёт? – Он заигрывает с тобой? Я начинаю тебя ревновать. – Я не твоя собственность, но ты возделыватель самого чудесного из земных садов. Только не забывай ухаживать за цветами, иначе они завянут от равнодушия и тоски. – Твой сад в надёжных руках. – Самовлюблённый мальчишка, вот ты кто. – Отнюдь. Я знал, какую ответственность на себя возлагаю. – Адмирал так не считает. – Тогда я затоплю всю его эскадру и он капитулирует со всем позором прямо под твоим сочувствующим взглядом. – С какой стати я буду сочувствовать какому-то постороннему мужлану, разглядевшему во мне кобылку, которую он хотел бы объездить ближайшим уикендом. Пусть помечтает, сегодня я не так кровожадна, как мне бы хотелось. Как наивны некоторые особи мужского пола, нацепившие на себя государственные регалии! Прямо рыцари без страха и упрёка, считающие, что бренчание их доспех вводит дам в любовный ступор. Смехота. – С каких пор ты стала размышлять над судьбами адмиралов? – Ты же знаешь, что я нахожу образы для своих книг везде, где есть моё любопытство. – Мне тоже начать утолять своё любопытство прямо здесь и при тебе? – Не заводись. Ты бросил меня одну в гостинице совсем неизвестного города, и я, проснувшись, да ещё в таком стрессе по поводу сам знаешь чего… – Это женское, и я это понимаю, и принимаю, как твой мужчина. – Поверь, мне нелегко было осознать, что ты способен на такое… – Я не способен на такое, Лулу! Я люблю тебя. – Но эта твоя трусость… бегство… – Я поддался эмоциям. – Алехандро, ты – не женщина, женщина – это я! – Ты напрудила в постель, детка. – Ну и что? – Скажи это вон тому самому адмиралу. Он от души повеселится. – Ты отстранён от моего тела на две…, нет… месяц. И не бегай за мной и не вздумай даже прикасайся. Я найду способ утолить свою жажду настоящим мужчиной, который не бросит свою даму в беде. – Например? – Женская фантазия безгранична. Как и мужская глупость. – Первым твоим мужчиной был и останусь я. – Даже не надейся, предатель. Теперь твоё совершенное произведение искусства принадлежит Вселенной! На месяц, а там всё зависит от тебя самого и твоего умения залечивать женские раны. Господин адмирал, позвольте спросить, а что известно о судьбе командора Нельсона? Так его и не простила леди Гамильтон? Простила, говорите. Вот дура.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.