Королевство моря и скал

Mara Rutherford

Kingdom of Sea and Stone

Copyright © 2020 by Mara Rutherford

© Самойлова А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Джеку, который придумывает лучших монстров.

И Уиллу за то, что превращает каждый день в сюжетный поворот.

Пролог

В день, когда нам с Зейди исполнилось тринадцать, папа устроил нам сюрприз – поездку на плавучий рынок, где мы смогли мельком взглянуть на мир за пределами Варинии.

В течение всей поездки я сидела на носу нашей семейной лодки, с удовольствием встречая прохладные морские брызги на своем лице и ветер в своих туго заплетенных косах. Зейди устроилась между мамой и папой, костяшки ее пальцев побелели оттого, что она держалась за край скамьи, а ее золотисто-карие глаза были широко распахнуты от радостного волнения.

Когда мы добрались до рынка, я начала жадно разглядывать затейливую резьбу на деревянных лодках, заполненных разноцветными изделиями и голосистыми купцами. Пока отец обменивал наши бесценные варинийские жемчужины на питьевую воду и еду, мама велела нам с Зейди сесть рядом друг с другом поближе к носу лодки, где мы были бы хорошо видны отовсюду. Она сотни раз хвасталась, показывая нас каждому деревенскому жителю в Варинии, но сегодня в ее распоряжении была совершенно новая публика.

Мужчины и женщины улыбались нам, когда мы проплывали мимо, вероятно потому, что идентичные близнецы были диковинкой.

– Чудесные девочки, – произнес один из купцов, и я наблюдала за тем, как мама раздувалась от гордости, как рыба фугу.

Она поблагодарила его и попросила нас сделать то же самое. Но едва я начала говорить, мужчина вытянул шею, чтобы взглянуть на правую сторону моего лица.

– Жаль только, что у тебя шрам.

Я почувствовала, как мама позади меня увядает, словно морской цветок, оставленный на солнце.

Зейди сконфуженно уселась на дне лодки, где никто не мог поглазеть на нас, но я осталась на том же месте, наблюдая за папой, осматривающим корзину. Я уже привыкла к такого рода комментариям, но создавалось такое ощущение, что мама никогда не свыкнется с тем, что одна из ее дочерей стала поврежденным изделием, прямо как та корзина, которую отец вернул продавцу, указывая на прореху в ее дне.

– Псс.

Я обернулась и увидела молодого человека – предположительно, сына торговца, – который махнул нам с Зейди, чтобы мы приблизились к нему.

Зейди настороженно взглянула на него. Мама предупреждала нас о том, что иларианские мальчики не стоили нашего внимания. Мы были прекраснейшими девушками в мире, в конце концов; именно поэтому считалось, что мы достойны выйти замуж за особ королевской крови.

Но из-за своего шрама я не выйду замуж за члена королевской семьи, и мне было любопытно узнать, чего хотел мальчик. Я подвинулась к краю лодки. Он выглядел точно так же, как и мальчики в Варинии, за исключением его одежды, которая была красивее, а его руки были такими же гладкими, как у Зейди.

Он осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит, а затем вручил мне небольшую стеклянную бутылочку.

– Это тебе, – сказал он.

Я подняла ее повыше, чтобы лучше рассмотреть. Внутри не оказалось ничего особенного: песок, соленая вода и крошечная желтая ракушка. Все, чего полно и у нас в Варинии, мрачно подумала я. Но этот подарок был единственным, что я когда-либо получала от мальчика, поэтому я вежливо его поблагодарила.

Когда мы вернулись домой с запасами еды и питьевой воды, я поставила бутылку на полку.

– Что это? – поинтересовалась мама, моментально заприметив, что какой-то посторонний предмет загромождает ее кухню.

– Это странствующий краб, – ответил папа, подойдя к бутылке. И только тогда я заметила крошечные лапки, высовывающиеся из раковины. – Обычно они живут ближе к берегу, но в свое время я видел нескольких. Они находят сброшенную кем-нибудь раковину и делают ее своим домом, а когда та становится для них слишком маленькой, по мере их взросления, они выбирают себе другую, побольше, и переселяются в нее.

Я завороженно протянула руку. Папа передал мне краба, который суетливо пробежал по моей ладони, щекоча кожу.

– Он носит на себе свой дом?

– Верно. – Отец нежно забрал у меня краба прежде, чем тот успел плюхнуться на пол. – У него есть все, что ему нужно. Прямо здесь. – Я улыбнулась, обрадовавшись мысли о такой ничем не ограниченной свободе. – Он может отправиться туда, куда пожелает.

Я оглядела наш небольшой домик, который уже казался слишком маленьким для моей творческой фантазии, и вздохнула с легкой завистью.

– Счастливчик.

– Чепуха. – Мама проворно выхватила краба из папиной ладони и без церемоний выбросила его с балкона, и он тотчас же погрузился под воду.

Она оставила без внимания мой испуганный вскрик.

– Все, что тебе необходимо, есть прямо здесь, в Варинии. Ты действительно полагаешь, что они позволят тебе уехать отсюда, с твоим… – Она замерла, едва заметно указывая на мою щеку. – А теперь пошевеливайся и помоги мне. Еда сама себя не уберет.

На мгновение мне показалось, что отец сможет возразить ей, но он просто удалился к лодке. Зейди сочувственно нахмурила брови.

Я смотрела на то место, где исчез краб, зная, что он, вероятно, уже на пути к чему-то новому. Он был всего лишь крабом, но он уже повидал в этом мире больше, чем смогу когда-либо это сделать я. Мне было интересно, неужели тот мальчик отдал мне его больше в качестве злой шутки, нежели в качестве подарка.

– Счастливчик, – снова прошептала я, подумав не только о крабе, но и о торговце, его сыне, океане и обо всем, обладающим большей свободой, чем девушка, рожденная в Варинии. А затем я сделала, что мне велели.

1

– Мы почти дома, – сказала, стиснув зубы, Зейди, напряженно гребя веслами. Деревянная лодка нашей семьи поднялась на гребень волны, в точности такой же, как и сотни предыдущих, что напомнило мне о том, насколько же безбрежен океан – и как быстро можно позабыть о том, что ты знал всю свою жизнь.

– Могу тебя подменить. – Я потянулась к веслам, но Зейди покачала головой. Было время, не так давно, когда мягкая кожа ее ладоней покрывалась мозолями всего через несколько минут усердной гребли, но это было до того, как я уехала в Иларию, до того, как Принц Сирен перекрыл моей семье доступ к питьевой воде, прежде, чем наш лучший друг, Сэми, был изгнан.

Это было раньше, когда я отдала бы все на свете, чтобы увидеть мир за пределами моей плавучей деревни в море. Прежде, чем я поняла, насколько много мне пришлось потерять.

Я судорожно вздохнула, когда Вариния, наконец, появилась в поле нашего зрения.

– Она действительно прекрасна, – сказала я Зейди, рассматривая домики на сваях, окрашенные во все оттенки заката, от соломенно-желтого до багрового. – Но зато ты всегда знала об этом, ведь так?

Наконец, Зейди передала мне весла и улыбнулась, несмотря на свое изнеможение. Мы плыли в течение всей ночи, и воду освещали лишь звезды, указывая нам путь. Я тосковала по уюту своей старой кровати, но, кроме того, я знала, что возвращаюсь уже не в ту же самую деревню, которую когда-то оставила позади.

– Ты любила это место, Нора, по-своему, – произнесла Зейди, как только восстановила дыхание.

Возможно, она была права, но я всегда хотела отсюда уехать. И не уверена, что те люди, которые когда-то желали моего изгнания, захотели бы моего возвращения, даже если бы они узнали, насколько далеко я зашла ради их защиты.

Зейди промокнула капельки пота на лбу своим рукавом. Теперь она стала той из нас двоих, у кого загорелая кожа, а я побледнела за время, проведенное в Новом Замке.

– Мама с папой будут так счастливы увидеть тебя.

Я невесело усмехнулась, благодарная за смену темы.

– Я не уверена, что счастливый это то слово, которое я бы употребила, особенно касательно мамы.

Она, как и большинство жителей Варинии, поверила в то, что я планировала навредить Зейди с помощью медузы – волосы девы и благодаря этому отправиться вместо нее в Иларию.

Я отрешенно коснулась шрама на своей правой щеке. Он казался настолько незначительным по сравнению со шрамами, исполосовавшими ногу Зейди. Тонирующий бальзам, который я раньше использовала, чтобы скрыть свой изъян в форме звезды, был позабыт во дворце, в котором я жила последние несколько месяцев. По сравнению с горой Айрис цепочка домов передо мной казалась невероятно маленькой и уязвимой, каждая из этих хижин была крохотным островком, съежившимся под напором безбрежного океана, и такой же незащищенной, как и пещерное существо на солнце.

– Мама будет счастлива, – не сдавалась Зейди. – Она сожалеет о том, что не попрощалась с тобой. Я знаю это.

В деревне было так же тихо, как это было всегда рано утром, и только несколько детишек сновали вдоль пристани, соединяющей некоторые из домов. Казалось невозможным, чтобы здесь что-то сильно изменилось, как сказала Зейди; вне всякого сомнения в такой час мама все еще будет в постели рядом с папой, дома будет чисто и опрятно, и, насколько бы это ни казалось невероятным, Сэми скоро придет, чтобы узнать у нас с Зейди, не хотели бы мы понырять за устрицами.

Я привязала лодку к одной из подпор под нашим домом, ожидая, пока моя сестра первой поднимется и зайдет в дом через люк. Я не была уверена в том, что готова увидеть выражение маминого лица, когда я появлюсь из ниоткуда, словно дух, вернувшийся, чтобы преследовать ее.

Я задержалась на несколько секунд, потом еще ненадолго, однако из дома не доносилось ни звука, и никто не подавал никаких признаков жизни, поэтому я быстро поднялась по веревочной лестнице, опасаясь, что могло случиться нечто ужасное.

– Их нет дома. – Глухой голос Зейди донесся из кухни, где она копалась в поисках чего-то съестного.

– Нет? – Я растерянно осмотрелась. – Солнце только что взошло. Где же они могут быть в такой час?

– На рыбалке, полагаю. – Зейди, казалось, ничего не беспокоило в этой ситуации, когда она вытаскивала небольшую корзинку с полки. – Иногда они уезжают на всю ночь, исследуя глубокие воды. Нам с Сэми удалось приобрести лодку побольше. – Выражение ее лица омрачилось при упоминании пропавшего возлюбленного, и я ощутила ее боль от утраты, словно она была моей собственной. Ничего не наладится, пока они не воссоединятся.

– Мы найдем его, Зейди, – упорствовала я. – И нам нужно будет хорошенько отдохнуть, когда мы это сделаем.

Я прошла в нашу комнату и рухнула на кровать, поморщившись, когда моя спина ударилась о жесткий соломенный матрас.

– Ты не хочешь чего-нибудь поесть? – спросила Зейди, заходя за мной в комнату. – Я понимаю, что сушеная рыба это не совсем иларийское лакомство, но ты, должно быть, умираешь с голоду.

– Я в порядке. – Больше всего на свете я хотела смыть с себя чувство стыда и страха, приставшее ко мне с тех самых пор, как меня заперли в подземелье Нового Замка. – Полагаю, у нас недостаточно чистой воды, чтобы принять ванну?

– Боюсь, что отныне никаких ванн.

– Должно быть, мама вне себя, – произнесла я, закатывая глаза.

Она улыбнулась, но, как мне показалось, натянуто.

– Что не так?

– Я просто надеюсь, что ты дашь маме шанс. Она старается. Для нее все это тоже непросто. Как и для каждого из нас.

Я нахмурилась, чувствуя себя пристыженной за замечание, которое бы пропустила мимо ушей та Зейди три месяца назад.

– Мне жаль.

– Я знаю. – Она тяжело выдохнула и закрыла глаза. – Я просто устала.

– Ты целый день гребла к берегу и потом обратно. Это вымотало бы даже сильнейшего мужчину.

Она взглянула на меня и покачала головой.

– Я совсем не о физической усталости, Нора. Потерять тебя, потом Сэми, и даже не знать наверняка, жив ли он вообще… Я не могу представить себе будущее без него. – Она снова прикрыла глаза. – Я знаю, что это тоже, вероятно, сложно понять.

– Не так уж и сложно, – пробормотала я. Моя тоска по Талину, сводному брату Принца Сирена, вспыхнула в памяти, но было бы эгоистичным с моей стороны упомянуть о своих чувствах к нему, когда Зейди так тяжело переживала потерю Сэми. Мы не были с Талином лучшими друзьями, как Зейди и Сэми. Мы не выросли вместе; мы даже не были из одного мира. И все же, Талин ради моего спасения отказался от короны, и я знала, что если бы у меня появился такой шанс, чувства, расцветшие в Новом Замке, могли бы перерасти в нечто особенное сами по себе.

Зейди пробормотала что-то еще, прежде чем ее дыхание стало более глубоким, и я поняла, что она уснула. Я свернулась калачиком на боку, наблюдая за тем, как вздымается и опускается ее грудь. Морщинка на лбу, которая, как я боялась, стала постоянной, разгладилась, рот расслабился, и она сразу снова стала той милой, прекрасной сестрой, какой я всегда ее знала. Да, многое изменилось, но, без сомнения, не было ничего такого, что нельзя было бы исправить, когда мы вместе. Я взяла ее за руку и позволила себе погрузиться в сон, будучи уверенной, по крайней мере, в одном.

Я дома.

Меня разбудил мамин вопль, настолько пронзительный, как крик чайки. На секунду я была уверена в том, что снова нахожусь в Новом Замке, но потом увидела лежащую рядом со мной сестру. Она потерла глаза, прогоняя сон, а я сделала глубокий, судорожный вздох.

– Все в порядке? – зевая, спросила у мамы Зейди.

– Все ли в порядке? – Глазела на нас сверху вниз мама, как будто мы появились из воздуха. – Ты говорила, что собираешься доставить Норе сообщение, а не привезти ее домой с собой! Как это произошло?

– Доброе утро, мама, – сказала я прежде, чем Зейди успела хоть что-то ответить.

Мамин рот открылся и закрылся, как у рыбы, когда она перевела взгляд с меня на Зейди, а потом и на папу.

– Папа! – Я вскочила с кровати и побежала к нему, едва он успел появиться из люка. Добежав, я подтянула его к себе и обняла так крепко, как только смогла. – Я так рада тебя видеть.

– Нора? – Папин голос дрогнул. – Я сплю?

Я улыбнулась у него на груди.

– Это я, пап. Я вернулась.

– Как…?

– Что-то случилось в Иларии? – спросила мама. – Почему Принц Сирен позволил тебе вернуться?

Я понятия не имела, как отвечать на их вопросы. Разумеется, я не могла начать рассказ с того, что оставила свой нож из кровавого коралла в Иларии, который, ко всему прочему, по-прежнему торчал из груди Сирена. И даже, несмотря на то, что я убила его в целях самозащиты, его последний крик эхом отражался в моих ушах, делая тот недолгий сон, который мне удалось увидеть, мягко говоря, беспокойным. Мне оставалось только надеяться, что океана, отделяющего меня от тех ужасных воспоминаний, будет достаточно.

Я нехотя отстранилась от отца.

– Я все объясню. Обещаю. Но мне необходимо поговорить с губернатором Кристосом сейчас же.

– Ох, дитя, если бы это было возможно, – сказал папа. – Но он не хочет видеть нашу семью. Только не после похищения Сэми. – Папина боль от потери сразу и Сэми и дружбы с его родителями была высечена в морщинах на его лице.

Зейди уже объяснила мне, что хоть губернатор Кристос и был в ярости от того, что Сэми похитили и оставили в море одного, он был зол на маму Элис, Федру и ее приспешников. Но он опасался, что наказание виновных приведет к возмездию, учитывая хрупкое состояние деревни. Кристос приказал варинийцам объединить свои возможности в попытке убедиться, что у всех есть достаточно еды и воды, но некоторые люди взбунтовались и вообще перестали погружаться. Кара для Федры может привести к неприятным последствиям, учитывая то, что большая часть жителей деревни на ее стороне.

Мама с папой обменялись взглядами, которые я не смогла истолковать.

– Ты можешь попытаться, – сказала мама к моему удивлению. – Ты всегда ему была по душе. Но мы подождем до захода солнца, чтобы тебя никто не видел. Если Федра тебя заметит… Ну, кто знает, на что она способна?

Я подняла бровь.

– Неужели она действительно обладает такой силой?

– Когда прибыл посланник, чтобы заплатить выкуп за тебя, как невесту, Федра рассказала ему, что вы поменялись с Зейди местами. Вскоре после этого нам перекрыли доступ к воде. В результате этого, она убедила жителей деревни в том, что твоя измена королю стала причиной всех наших мучений, – мягко сказал папа. – Не думаю, что осторожность будет для нас лишней.

Мне показалось, что я заметила блеск от слез в маминых глазах, но она моргнула прежде, чем я успела в этом убедиться.

– Зейди, пойдем, поможешь мне. Я поймала рыбу-луну и намереваюсь приготовить ее и устроить пир.

Теперь настал мой черед разинуть рот.

– Ты поймала рыбу?

– Не надо с таким удивлением на меня смотреть, – огрызнулась мама, поднимая крышку люка. – Ловля рыбы не сравнится с воспитанием дочерей-близнецов.

Часы шли, и мое беспокойство по поводу того, как губернатор Кристос воспримет мое присутствие в Варинии, только росло, особенно понимая то, что Сэми изгнали за «сговор» со мной.

– А что, если Кристос откажется со мной встретиться? – спросила я у Зейди, которая вручила мне еще одну рыболовную сеть для починки. В обычных обстоятельствах я бы придумала любой предлог, чтобы избежать настолько унылой работы, но занять себя чем-то было лучшим способом скоротать время.

– Мы ему не позволим, – произнесла Зейди, хотя, судя по тому, как она измельчила рыбу к нашему ужину, она была не менее встревоженной, чем я.

– Если бы только у нас был способ убедиться в том, что Сэми добрался до суши. – Я бросила сеть и начала расхаживать по половицам. – В таком случае Кристос бы принял меня с распростертыми объятиями.

– И, конечно же, в таком случае он добрался бы до продавца воздушных змеев.

Продавец воздушных змеев. Конечно. Он был лучшим контактным лицом Сэми на суше, насколько нам известно, и Сэми доверял ему свои секреты.

– Что именно сказал тебе продавец воздушных змеев, когда ты увидела его на портовом рынке?

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – И, во имя Талоса, перестань бродить туда-сюда. Ты нервируешь меня.

Я присела на один из наших табуретов из плавника.

– Ты сказала, что он дал тебе розу, но сказал ли он что-нибудь? Сделал ли он какой-то намек на то, что мог видеть Сэми?

Она покачала головой.

– Не совсем. Когда я подошла к палатке, он уже убирал своих воздушных змеев. Он улыбнулся, когда увидел меня: должно быть, он принял меня за тебя, – и подарил розу.

Я положила ладонь на колено, чтобы оно не подскакивало.

– Ты права. Он, наверное, подумал, что ты это я, – пробормотала я. – Что означает, что он думал, что дает розу мне. Ты уверена, что он ничего не сказал?

– Полагаю, что он мог что-то сказать, но я была слишком озабочена поисками тебя. – Она рассеянно погрызла ноготь, старая привычка, которую я не наблюдала с тех пор, как мама намазала горькими чернилами кальмара кончики пальцев Зейди. – Я точно помню нескольких иларийских стражников, которые прошли мимо нас, которые, казалось, заставили его встревожиться. Он напевал одну и ту же мелодию снова и снова. Она была знакомой, но я не могла узнать ее.

Я вскочила с табуретки, слишком разгоряченная, чтобы сидеть смирно.

– Постарайся вспомнить ее, Зейди. Это важно. Он не мог напевать ее без причины. Это было послание, я в этом уверена.

Во взгляде Зейди по-прежнему читалось сомнение.

– Почему он тогда просто не рассказал мне?

– Ты сказала, рынок кишел стражниками. Ему следовало быть осторожным. – Я обернулась, чтобы взглянуть на родителей, которые только что появились из своей комнаты. – Сэми был на портовом рынке. Он оставил зашифрованное послание для меня.

Отец почесал голову, а мама выглядела скорее скептически настроенной, нежели оптимистичной.

– Какое послание?

– Та роза и песня, если Зейди вспомнит ее.

– Мне было бы намного проще ее вспомнить, если бы все помолчали! – Зейди подхватила мое хождение по комнате и продолжала грызть зубами свой ноготь. – Она напомнила мне о нашем детстве, – добавила она более тихим голосом.

– Колыбельная? – предположила мама.

Зейди покачала головой.

– Нет, что-то менее очевидное. Возможно, одна из тех песен, что Сэми раньше напевал, из тех, что он подхватывал на рынке?

Я запрыгала на месте, как никогда уверенная в том, что мыслю в правильном направлении.

– Та, что про козла и осла? – Она не была моей любимой, поскольку я даже и представить себе не могла, как выглядят козел или осел, но Сэми уверял меня, что она смешная.

– Нет, нет. Нечто красивое, но с меланхоличной мелодией.

Я схватила ее за руку и притянула к себе.

– «Грива моей лошади из чистого золота, а копыта из чистейшего серебра»? Эта? – Это песня, которой Сэми научил меня, когда нам было по двенадцать-тринадцать лет. В то время я и коня-то ни одного не видела, но, Талос знал, я представляла их себе тысячу раз.

– Может быть. Можешь ее напеть?

Я напела мелодию, а затем ахнула, когда сумела вспомнить последнюю строчку.

– «И розы красные вокруг ее шеи, и нет другой лошади милее». Красные розы, Зейди!

Я закружилась со своей сбитой с толку сестрой, схватив ее за руки.

– Я не понимаю, – ответила она.

– Сэми жив!

Зейди встала на ноги, останавливая вращение, и я подождала, пока комната вокруг меня перестанет вращаться.

– А что, если я ошибаюсь насчет песни? – спросила Зейди. – Что, если это всего лишь совпадение?

– Это не совпадение, – не сдавалась я. – Нам нужно рассказать об этом губернатору.

– Мне жаль, Нора, но мы не можем рассказать Кристосу об этой песне, – сказала мама.

Папа положил ладонь на мое плечо.

– Я понимаю, что ты хочешь помочь. Но это может подарить ему ложную надежду.

Я замешкалась. Возможно, они правы. Если я ошиблась, у Кристоса останется еще меньше причин доверять мне. Но надежда оставалась надеждой, а Варинии ее не хватало слишком долго. Я не могу пойти в дом губернатора и доказать ему, что Сирен мертв и что Вариния свободна, но я могла дать ему это.

– Это не ложная надежда, – сказала я, поднимая дверцу люка. – Сэми жив. Я точно знаю это.

Я не откажусь от поисков Сэми, что бы ни думали все остальные. Он не только был необходим для счастья Зейди, но и дважды рисковал своей жизнью, чтобы увидеть меня на портовом рынке, и именно его преданность Зейди и мне сделала его легкой мишенью для Федры. Если бы мы поменялись местами, нет никаких сомнений, что Сэми стал бы меня искать.

Единственный истинный вопрос заключался в том, смогу ли я, найдя его, вернуться туда, где все отвернулись от меня и от людей, которых я люблю.

И что еще более важно, захочу ли я вообще этого?

2

– Я не могу поверить, что они даже не выслушали меня.

Я села на кровати рядом с Зейди, а на глаза навернулись слезы отчаяния. Моя беседа с губернатором Кристосом прошла ужасно. В прошлом я была одной из немногих жителей деревни, кому было позволено заходить в его дом благодаря близким отношениям между ним и моим отцом. Теперь же я едва могла изложить свою версию о Сэми и продавце воздушных змеев, поскольку Кристос и слышать ничего не желал от меня.

Но гораздо более мучительным, чем его пренебрежение, было осознание того, что он не поверил, что я убила Сирена. Каждый раз при упоминании мною имени Сирена я мысленно возвращалась к последним мгновениям, проведенным с ним, вспоминая тепло его крови на своих руках и неприкрытую ненависть в его глазах. Ужасным был уже один факт того, что я заколола его; но то, что никто мне не верил, было в сто раз хуже.

Зейди провела пальцами по моим волосам.

– Мне жаль, Нора. Я знаю, скольким ты пожертвовала, и довольно скоро это случится и с остальными жителями Варинии.

Я шмыгнула носом и вытерла рукавом свои слезы. Несмотря на предостережения Зейди о ярости жителей деревни, где-то в глубине души я все же надеялась на мирное возвращение домой. Как я могла ожидать того, что меня примут обратно, когда здесь меня презирали больше, чем когда-либо?

– Давай немного отдохнем. Уверена, мы это заслужили.

– Я скоро лягу, – сказала я. – Мне нужно еще немного времени, чтобы подумать. – Я вышла на балкон и подняла ковшик из бадьи с питьевой водой. Ее было удручающе мало. Кристос и Элиди полагали, что ожидание спасения являлось разумным решением, но оно не могло наполнить наши бадьи и желудки уже в течение многих лет.

Когда-нибудь мы получим официальное сообщение о том, что Вариния свободна, – губернатор настаивал на том, чтобы этого дождаться. Я задалась вопросом, насколько все изменится на самом деле. Я не могла себе представить, чтобы старейшины отправились в Иларию; даже если бы они захотели покинуть нашу деревню, земная болезнь могла погубить их. И как бы сильно я ни ненавидела понятие «дети волн», изоляция в Варинии породила нашу абсолютно детскую беспомощность в том, что касалось жизни на суше. Кто научит их, как там выжить?