Товарищ Брежнев. Большая искра

© Абрамов Д.В., 2022

© ООО «Издательство «Яуза», 2022

© ООО «Издательство «Эксмо», 2022

От автора

Данное повествование является плодом фантазии автора, но большинство персонажей, естественно, имеют своих прототипов. Характеристики и действия персонажей, похожих на исторических деятелей описываемой эпохи, обоснованы сугубо личными знаниями автора и его личным мнением об этих персонажах. Хотя это мнение и сформировалось в результате, надеюсь, более-менее объективного изучения вопроса. Неполиткорректные действия и высказывания персонажей обусловлены их ролью в повествовании, и автор не всегда относится положительно к таким действиям и высказываниям. Если некоторые характеристики и действия персонажей книги читателю покажутся спорными или неприемлемыми, то автор может посоветовать такому читателю ознакомиться с трудами историка и ветерана разведслужб Арсена Бениковича Мартиросяна, в частности с крайней его книгой-исследованием «Накануне войны. Можно ли было избежать трагедии». В своей книге А. Мартиросян приводит документы и свидетельства о прямой причастности части высшего военного командования РККА и части политического руководства СССР к трагедии 41-го года.

9 января 1943 года.

Окрестности г. Боровичи.

Наконец закончились все мои дела в Москве. Ли-2 доставил меня на полевой аэродром под Боровичами. Здесь ближайшие две недели будем готовить бригаду к очередному рейду. Готовить по всем правилам, без самодеятельности, используя все возможности, предоставляемые Ставкой ВГК В отличие от крайнего рейда, когда мы могли использовать довольно ограниченные ресурсы Закавказского фронта, сейчас Ставка дала возможность пользоваться необходимыми мощностями заводов ВПК страны. Кроме того, для бригады по всем фронтам собираются трофейная техника, вооружение и боеприпасы. Пополнение бригады осуществляется имеющими боевой опыт военнослужащими, в большинстве своём владеющими немецким языком. Действовать бригада будет не в одиночку. Организовывается взаимодействие с фронтовыми частями, учитываются и используются для достижения успеха рейда действия Красной Армии на других участках фронта.

На аэродроме меня встретил НШ бригады полковник Хайретдинов. Весь на азарте и адреналине. Доложил по ситуации в части. Все подразделения из Крыма уже прибыли. Сегодня пришёл последний эшелон с запчастями с Ростовских трофейных складов. Зампотех Морозов уже организовал на базе механического завода ремонт и замену двигателей на трофейной броне- и автотехнике. Пополнение бригады идёт по графику. Существенная часть пополнения приходит из госпиталей, размещённых в Боровичах. Бойцы, обстрелянные и знающие местность, на которой нам предстоит воевать.

Не заезжая в штаб бригады, поехали по подразделениям. Поездка затянулась до позднего вечера. Подразделения рассредоточены в лесах недалеко от города. В целом остался доволен, Артур хорошо смог всё организовать. Хотя дел ещё выше крыши. Наконец приехали в штаб. Раньше здесь была контора лесничества. Несколько одноэтажных домиков, хозпостройки, небольшой гараж с мастерскими, свежеотрытые землянки и утеплённые палатки. Зашли в самый большой дом, в котором, собственно, и располагался штаб бригады. Здороваюсь с офицерами штаба. Есть новые лица. Немного, но есть. Новенькие представляются. Одно лицо привлекает внимание.

Ба, та самая рыжая Татьяна. Принимает строевую стойку и представляется.

– Начальник медицинской службы бригады майор медицинской службы Лисовская.

С трудом удерживаю в себе рвущиеся наружу различные эмоции. Часа полтора общаюсь со штабными и начальниками служб, ставлю задачи на завтра и на перспективу. Наконец поток моих ценных указаний иссякает и всех распускаю до завтра. Иду в домик, который выделен мне и НШ для постоя. Часовой у крыльца извещает, что меня там ждёт начмед бригады – принесла таблетки для командира. Когда только успела? Ведь только недавно в штабе была.

В домике три комнаты. Одна – общая гостиная, из неё двери в две другие комнаты. Одна из них моя. В гостиной у русской печки сидит Татьяна. При моём появлении встаёт и хитро молчит.

– Какими судьбами? – говорю, с трудом представляя, как выпутываться из ситуации.

– Это всё из-за ваших зубов, товарищ генерал-майор. Николай Ниловичу[1] ваши новые зубы покоя не дают. На опыты вас забрать ему Берия не разрешил. Вот они и решили меня направить за вами наблюдать, так как я вас лечила тогда, когда новые зубы выросли.

– На опыты, говоришь? Наблюдать? – не догоняю, как реагировать. Вроде бы надо рассердиться, но не хочется.

– Вы не подумайте чего, я не напрашивалась и ни на что не претендую, – говорит серьёзным тоном, а глаза смеются.

– Прекращай выкать. Мы не в строю. Что за лекарства принесла?

– Это так, для часового, чтоб пустил, – хихикает, облизывает губы и делает шаг ко мне.

– А если Артур сейчас придёт? Что люди подумают?

– Полковник Хайретдинов поехал караулы проверять, сам же его послал. А люди… Пожалей бедную женщину. Я тут третий день и уже устала от ухажёров отбиваться, проходу не дают, службе мешают. Сделай хотя бы вид, что я твоя женщина. Сразу все отвалят, – а сама расстёгивает пуговицу на гимнастёрке.

– Нет. Не получится, – серьёзно произношу, – не получится сделать вид. Будешь моей женщиной без всяких видов.

В общем, к утру генерал Брежнев окончательно разложился в моральном плане и обзавёлся официальной любовницей. Хорошо хоть, что командование, помня моё партийное прошлое и службу в политуправлении, мне замполита так и не назначило. Хотя начальник политотдела у меня уже появился. Посмотрим, как он будет блюсти мой моральный облик.

10 января 1943 года. Северо-восток ЮАС, недалеко от границы с Мозамбиком.

Робей Лейбрандт – чемпион ЮАС по боксу, олимпиец, диверсант-бранденбуржец, нелегал-оперативник Абвера, беглый из британской тюрьмы бандит и просто симпатичный парень – стоял на вершине небольшого холма и наблюдал, как в небольшой долине под раскидистыми африканскими деревьями устраиваются на днёвку люди и техника. Как называть это сборище людей, бронетехники и автомобилей, он ещё не определился.

Побег из британской тюрьмы был спланирован им самим. Но то, что произошло вслед за этим, его несколько настораживало. Не было это предусмотрено планом операции «Вайсдорн»[2]. Манфред Штер – друг и заместитель Роби, – командовавший отрядом, освободившим Лейбрандта и его товарищей, подготовил сюрприз. Сразу после побега смешанный автокавалерийский отряд отправился на границу с Мозамбиком, где, по словам Манфреда, была запланирована важная встреча. Встреча и произошла час назад. Самоуверенный сорокалетний джентльмен, представившийся мистером МакГери, американцем ирландского происхождения, передал в распоряжение Роби 70 лёгких танков «Стюарт», столько же БТРов «Скаут» и сотню грузовиков, загруженных всякой разной стрелковкой и с артиллерией на прицепе. Информированный наблюдатель легко бы опознал во всём этом богатстве груз утонувшего на пути к Мадагаскару транспорта «МакГрегор», а мистера МакГери как сошедшего на берег с сего сухогруза в Лоренсу-Маркиш мистера Смита.

Неожиданная помощь от американцев сильно смущала Роби. Что с ней делать, он тоже представлял слабо. Десантник-диверсант не был обучен командованию бронетанковыми частями. И мозгов у Роби хватало сообразить, что сам командовать этой бронетанковой частью он не сможет, по крайней мере сразу не сможет. Знаний и опыта по этой теме у него не было от слова «вообще». Кроме того, было непонятно, как американцы узнали о секретной операции Абвера и о руководителе этой операции.

МакГери объяснил эту осведомлённость сотрудничеством ирландцев с рейхом в борьбе за независимость Ирландии от Англии. И коль время освобождения Ирландии ещё не пришло, то не грех и помочь другим борцам с Британской колониальной империей. Тем не менее от Абвера никакой информации о ирландской помощи не поступало. В общем, странно всё это.

– Чем я буду обязан вам за это? – спросил Роби стоявшего рядом МакГери, указывая рукой на маскирующуюся под деревьями технику.

– Ничем. То, что вы сделаете в своей борьбе с Англией, будет для нас хорошей оплатой.

– Но у меня нет столько специалистов…

– Мои люди, что пригнали технику, – хорошие инструкторы. Они помогут вам подготовить специалистов и останутся с вами до тех пор, пока не отпадёт необходимость в их помощи. В бой они тоже пойдут, их контракт это предусматривает. Кстати, об оплате их услуг можете не беспокоиться, их годовой контракт оплатим мы. А через год премьер-министр независимой Южно-Африканской Республики Робей Лейбрандт, если захочет оставить их у себя на службе, я думаю, уже сможет найти средства для оплаты труда этих парней.

«Да, пожалуй, это сборище людей и техники можно назвать ядром будущей Национальной Гвардии ЮАР», – подумал Роби и продолжил вслух: – Остаётся только найти толкового командира для этой бронетанковой бригады.

– Ну, этот вопрос, я думаю, вы с лёгкостью решите с рейхом. У фюрера много талантливых командиров. Пошлите запрос, не думаю, что вам откажут.

Проблему с командиром танковой бригады действительно можно спихнуть на руководство Абвера, а пока в рейхе решат и пришлют, необходимо заняться комплектованием и обучением личного состава. Из 70 танков только 20 имели полные экипажи, в остальных же были только механики-водители. Та же ситуация и по БТРам – 20 из них укомплектованы и экипажем, и десантом, в остальных же только водители. К артиллерии прилагались 15 инструкторов, из которых можно было сформировать три-четыре расчёта, остальные пушки пока лишь мёртвое железо.

Тем временем вся техника была замаскирована, и люди небольшими группами начали подтягиваться к подножию холма. Роби, вспомнив свою службу в «Бранденбурге», подпустив в голос фельдфебельского рыка, быстро заставил бесформенные кучки людей сформировать подобие строя. В строй встали и американские инструкторы, и бойцы из отряда Роби.

Лейбрандт толкнул перед строем краткую речь, в которой поздравил всех с формированием Первой бронетанковой бригады Национальной Гвардии Южно-Африканской Республики, и сообщил, что все стоящие в строю зачислены в штат бригады. Временным командиром бригады назначил Манфреда Штера. На себя же возложил обязанности Командующего Национальной Гвардией. После этого распустил личный состав отдыхать, оставив на совещание командиров экипажей. Было необходимо определиться с назначением командиров подразделений и определить задачи на ближайшее время.

Ночью предстоял марш к выбранной для временной дислокации долине. Днём бригада не передвигалась. Жара. Да и поднимаемая техникой пыль выдала бы ее присутствие за многие километры. После прибытия в ПВД[3] начнётся учёба и будут разосланы гонцы-вербовщики по ближайшим фермам и городкам для набора бойцов в Национальную Гвардию. Для себя Роби определил время на окончательное формирование бригады в месяц. Далее бригада начнёт действовать. Трепещите, англосаксы! Юг Африки будет принадлежать африканерам!

10 января 1943 года. Окрестности г. Боровичи.

Утром на крыльце штаба меня перехватили Корнеев и Баграмян. Начали мне рассказывать про вредительски поставленную на склад гнилую картошку. Проходим ко мне в кабинет. Корнеев сразу меняет тему.

– Товарищ генерал, у нас в бригаде крот.

– Судя по присутствию зампотыла, – говорю, – крот в его хозяйстве?

– Леонид Ильич, – Баграмян, хоть и имеет уже погоны старшего лейтенанта, всё никак не может свыкнуться с уставными обращениями, – его нам из Москвы прислали начальником продслужбы. Смотрю, а он выписки из документов по снабжению делает. Зачем? – спрашиваю. Говорит, для памяти. Контузия, говорит, плохо помню. А зачем выписки делать, возьми документ и прочитай, вот всё и вспомнишь. Ну я Вадику и рассказал.

– Посмотрел я за этим интендантом. В личном деле написано – он до войны во Внешторге работал. А вчера вечером он ездил в Травково, на станцию продовольствие получать. С сопровождающим вагоны с картошкой долго говорил и передал ему ту самую тетрадку, куда выписки делал. Эшелон с теми вагонами сегодня в обед должен назад пойти. Ночью мои бойцы аккуратно, пока этот картофелевоз спал, проверили его багаж. Там у него тетрадь со всеми данными по продовольственному и вещевому снабжению бригады. Сейчас мы его тихонько обложили, чтоб не сбёг. Но он, по-видимому, ещё ничего не просёк. Что будем делать, товарищ генерал?

Ага. Что делать? Шпиёна брать надо и колоть. Но он, блин, из Внешторга. Можно толстенную ниточку вытянуть, если правильно потянуть. Корнеев, конечно, шпиёна возьмёт и расколет. Но…

– Делаем так. Несчастный случай. Диверсия. Вагоны со связником в конец состава. Эшелон начинает маневрировать на путях, сдавать задним ходом. Под вагон партизанский клин. Вагон слетает с рельсов. Связник ранен или погиб – это смотри сам, как для дела лучше.

– Что за клин такой? – вопрошает Корнеев.

Блин. Так и спалился Штирлиц. Первый немецкий эшелон только месяц назад должен был быть под откос пущен клином Шавгулидзе[4]. Будем выкручиваться. Рисую на бумаге схему клина. Баграмян обещает быстро его сделать.

Зампотыл и особист уходят на борьбу с коварным врагом, а я погружаюсь в раздумья. Немецкие шпионы сейчас не редкость. И бороться с ними, и играть с их хозяевами в Красной Армии уже научились. Но меня смущает работа начпрода в Наркомате внешней торговли. По моим воспоминаниям из будущего, из-под Микояна[5] постоянно что-то, да «текло». В 1940-м кого-то из его помощников поймали на работе на англичан. И с троцкистом Хрущёвым у него отношения всегда были хорошие. Стоит, в общем, НКВД к структурам Микояна присмотреться повнимательнее. Только как мне умному и такому памятливому в НКВД об этом доложить? Вопрос без ответа.

А ведь, судя по всему, заговор генералов, направленный на военное поражение Советского Союза, БЫЛ! Даже не смотрим на трагедию-катастрофу 41-го года. Вспомним, что было позднее. Харьковская катастрофа в конце весны 42-го года под руководством Тимошенко и Хрущёва, приведшая к прорыву вермахта на Волгу. Отказ в моём прошлом от реально осуществимого плана «Большой Сатурн», который состоялся благодаря действиям моей бригады. Причём я ведь никакого вундерваффе не изобретал. Всё было сделано сугубо, так сказать, на подножном корму. Далее откровенно неудачный прорыв блокады Ленинграда. Фигня ведь получилась полная. Положили кучу народа ради узкой полоски земли вдоль Ладоги. И ещё год топтались на месте, не могли сковырнуть с места группу армий «Север». Хотя возможность имелась. Собственно, сейчас мы и будем пытаться эту возможность использовать. Ну и ещё можно вспомнить окончившееся фактически ничем харьковское наступление РККА в конце зимы 43-го года. Наступали-наступали, немцы разок напряглись и отбили почти всё назад. Сейчас, слава богу, и товарищу Сталину с Харьковом будет, скорее всего, всё в порядке. Нет у немцев на юге реальных резервов для противодействия нашему наступлению. Все их резервы сейчас сидят в окружении на Северном Кавказе и строго по плану УПВИ НКВД СССР[6] сдаются в плен.

Так что где-то сейчас в рядах высшего командования РККА сидят суки, желающие поражения своей стране и сливающие информацию в рейх. Именно что суки, во множественном числе. Одиночка такой объём гадостей наворотить бы не смог. И мне придётся это учитывать, чтоб не обгадили операцию двух фронтов, на острие которой будет идти моя бригада. Ну и задуматься надо, как вывести на чистую воду этих предателей. Как противодействовать им, я представляю. Маскировка, секретность, дезинформация. А вот как поймать-разоблачить предателей-шпиёнов – представляю слабо. Всё-таки ни разу я не чекист. Кроме как физически мочкануть Хрущёва и тех, кто рядом с ним окажется, ничего в голову не лезет. Буду надеяться на Корнеева, он парень хваткий, глядишь, что и вытащит наружу интересное.

Закончил думать. Пора копать. Поехал проверять заведование Морозова. Может, чем надо помочь зампотеху. Объём работы в его хозяйстве огромный. Перемоторить почти всю трофейную бронетехнику, полевые переделки-модернизации отечественной техники под задачи бригады.

Нашёл Морозова в механических мастерских при электростанции. Процесс налажен. Немецкую технику везут на трейлерах в мастерские под брезентовыми чехлами. Со стороны ничего не понять, что под чехлом. Рядом с мастерскими ряды больших ротных палаток, обнесённых колючей проволокой. Секретность. Рабочие на время выполнения нашего заказа переведены на казарменное положение и до начала нашей операции не выйдут за пределы охраняемого периметра. Вообще режим в городе и Боровичском районе усилен. Полк НКВД все въезды-выезды контролирует. Чужая мышь не проскочит. Но как-то при этом умудряются не тормозить график поставок в бригаду.

Морозов справляется, обещает все работы закончить строго по графику. Все мастерские города отданы в его распоряжение. Дагестанские и азербайджанские ремонтники, что шаманили нам технику в Кизляре, уже тоже приехали и включились в процесс ремонта-модернизации. Жарких южных мужиков весь город сразу полюбил. Бакинцы умудрились прихватить с собой несколько вагонов южных фруктов и сухофруктов. Виноград, цитрусы, гранаты, правда, поморозились в пути, но на это никто внимания не обращает. На несколько недель город обеспечен витаминами.

Следующий пункт сегодняшней программы – озеро Пирос. 25 км от Боровичей. Там сапёры заканчивают делать макет немецких укреплений на Ильмени. Будем там тренироваться прорыву-проходу через оборону немцев. Едем колонной из трёх машин. Впереди трофейный БТР с отделением охраны, за ним «Додж 3/4 WC-53»[7], последним – тоже трофейный БТР, но переделанный ещё в Кизляре по КШМку[8]. В КШМке с несколькими своими бойцами едет новый начальник разведотдела бригады – старший лейтенант ГБ Миша Югов[9]. Перед отъездом на озеро Миша начал рассказывать, как он после ухода нашей бригады из Ростова в Крым привёз в комендатуру гарнизона немецкого шпиона и там в особом отделе его задержал[10]. Заслушался и поехал с разведчиками в КШМке, отправив в командирский «Додж» одного из разведчиков.

Километров пять до озера не доехали. Взрывы. БТР охраны подпрыгивает и валится на бок. Впереди и сзади колонны падают подорванные сосны. С обеих сторон дороги раздаются очереди пулемётов. КШМка съезжает в придорожную канаву и начинает огрызаться из установленного в люке на крыше крупняка. В бортах откидываются амбразуры, и разведчики ведут огонь из автоматов, не покидая машины. Радист вызывает помощь. Я тоже пристраиваюсь у свободной амбразуры, но стрелять пока не стремлюсь. Из ТТ пока стрелять рано. Из верхнего люка валится на пол раненый пулемётчик. Югов бросается на его место, но раненый останавливает своего командира. Пулемёт разбит, и лезть к нему бессмысленно. Из придорожных кустов выскакивают три фигуры в зимних маскхалатах и бегут к «Доджу». Стреляю в них из пистолета. В одного попал. Он падает на дорогу. Диверсанты распахивают двери «Доджа» и вытягивают из машины контуженого разведчика. В какой-то момент парень очнулся. В его руке появляется НР-40[11], и ещё один диверсант, схватившись за бок, валится на землю. Оставшийся в одиночестве диверсант пытается оглушить пришедшего в себя разведчика, но не успевает. Кто-то из защитников КШМки попадает ему точно в голову. Диверсант валится на землю. Разведчик пытается укрыться от огня противника за телами диверсантов.

Судя по звукам выстрелов, справа от дороги у диверсантов работает только один ДП[12], а слева – МГ[13], МП-40[14] и винтовка – скорее всего, снайперская. Неожиданно со стороны опрокинувшегося БТРа охраны начинают работать по диверсантам пулемёт и пара автоматов. Это радует. Бойцы охраны перебежками устремляются в сторону засевшего в лесу пулемётчика с ДП. Раздаются два взрыва гранат, и в той стороне выстрелы прекращаются. Стихают выстрелы и слева от дороги. Похоже, что отбились.

– К машине, – подаёт разведчикам команду на выгрузку Югов. Распахиваются кормовые двери КШМки, и бойцы ссыпаются в придорожную канаву. Я остаюсь в машине, принимаюсь перевязывать нашего раненого пулемётчика. Снаружи слышится удаляющаяся стрельба. Югов повёл своих бойцов преследовать диверсантов. Водитель БТРа достаёт из-под лавки МГ и лезет с ним в люк на крыше. Через некоторое время свешивается вниз:

– Наши с озера едут, товарищ генерал.

Действительно, слышу приближающийся рык моторов. Выбираюсь из кузова на природу. К поваленным деревьям подъезжают БТР и два грузовых «Опеля», из них выпрыгивают бойцы. Мотострелковый взвод, помогавший сапёрам на озере. Ко мне бежит их командир.

Оставляю десяток бойцов помочь нашим раненым и собрать трупы-тушки диверсантов, остальных отправляю вслед за Юговым.

Раненых пятеро, четверо убиты. Мотострелки тащат из леса тушки диверсантов. Насчитал восемь туш. Трое вроде бы дышат, и, может, будут жить. Хорошо, развлечёмся-попытаем злодеев. Судя по импортным матюкам – однозначно немцы. Одного привожу в себя пинками в простреленную ногу. Орёт-блажит и хочет всё рассказать. Утверждает, что их было четырнадцать. Значит, против Югова их осталось шесть. Справятся разведчики.

Мотострелки цепляют двумя грузовиками перевернувшийся БТР и ставят его на колёса. БТРы растаскивают поваленные деревья. Через час возвращается Югов с бойцами. Несут троих наших раненых и волокут двоих связанных диверсантов. Доклад. Диверсионная группа уничтожена. Потери – трое раненых. Захвачены два диверсанта. Радист и сапёр группы. Радиостанцию тоже взяли. Среди троих раненых в начале заварушки диверсантов оказывается замкомандира группы. Радисту Югов отрезает мочку уха, сапёру ударом рукоятки ножа дробит фалангу пальца на руке – и оба готовы к сотрудничеству. Заместитель командира группы на контакт не идёт. Матерится. Пытается спровоцировать, чтоб мы его пристрелили. Идейный. Сука. Ещё один диверс по докладу санинструктора скоро ласты откинет. Поиграем. Разведчики привязывают издыхающего немца к дереву. Подхожу к нему. Надеваю перчатки. Распарываю на немце штаны. И одним движением ножа отхватываю ему первичный половой признак. Ему он всё равно уже никогда не пригодится. Иду к замку[15] и, показав ему причиндалы его подчинённого, начинаю срезать с него штаны. Немец в панике орёт и соглашается на сотрудничество. И стоило ломаться, глупышка. Я и не такое могу, бандерлоги нас в ДНР быстро отучили от чистоплюйства.

Быстро грузимся и едем в расположение сапёров на озеро. В пути, не теряя времени, устраиваем с Юговым мозговой штурм. ДРГ[16] из «Бранденбурга». Шли они за мной, ну то есть за кем-нибудь из командования части, недавно прибывшей в Боровичи. Забросили их два дня назад. Течёт у нас где-то конкретно.

По утверждению замкомандира диверсантов, в случае успеха их должны были забрать самолётом, который прилетит на одно из замёрзших болот по условному сигналу группы. Радист отправляет сигнал, и Югов с группой поддержки едет на Большое болото встречать ночью эвакуационный «Юнкерс». А я проверяю сапёров, дожидаюсь приезда Корнеева с целым кортежем из мотострелковой роты и отправляюсь назад в штаб бригады.

Особист на азарте и адреналине. Связника нашего начпрода взяли. Взяли аккуратно. Авария на станции при маневрировании. Покалечился, болезный. Все, кто на станции был, видели, как этого типа грузили в санитарный поезд, уходящий на Урал. Сейчас сидит в пыточных подвалах кровавого ГБ, ну то есть в землянке Особого отдела бригады, и пытается объяснить, зачем ему статистика снабжения бригады резерва ВГК и что его связывает с начпродом бригады.

Весёлый шпионско-диверсионный денёк выдался. И ночь тоже. Югову сегодня фарт прямо-таки и пёр. С какого перепугу на «Юнкерсе» за диверсантами прилетел заместитель начальника Абвер-группы-211[17], мы не сразу поняли. Но очень этому прилёту обрадовались. А особист с начальником разведки – так особенно. Не спать теперь парням несколько ночей.

Когда «Юнкерс» приземлился на замёрзшее болото возле потухших сигнальных костров, к начинающим обалдевать разведчикам из него вышел советский полковник. Немая сцена. Но длилась недолго. Югов, насмотревшись на меня – или это у него врождённые замашки отмороженного энкавэдэшника, – спеленал полковника и приступил к экстренному потрошению. Пассатижами раздавил сосок на левой грудной мышце и, стянув с полковника галифе, пообещал проделать то же самое и с тестикулами. Фриц поплыл. Оказался полковник действительно Фрицем, старлеем Абвера, офицером Абвер-группы. Он должен был ещё на болоте провести допрос захваченного диверсантами советского командира и определить, достаточно ли того, кого они взяли, или надо идти дальше и ловить следующего красного командира. Но после этого началось самое интересное. Югову аргументация прилёта абверовца показалась слабоватой. И он всё же не удержался и прищемил Фрицу яйца. И охренел от услышанного. Немец не должен был возвращаться обратно на самолёте, а с несколькими взятыми в сопровождение диверсами должен был потопать-поехать в расположение штаба Северо-Западного фронта. Документы, что были с ним, это позволяли. Диверсии в штабе не планировались, и документы из сейфа командующего он тырить не собирался. Всё было круче. Он шёл восстанавливать связь с агентом в штабе фронта. Судя по его рассказу, агентом был то ли кто-то из помощников Тимошенко, то ли один из офицеров оперативного отдела штаба фронта.