– Вы терпеливы к боли? – вместо ответа спросил лекарь и, получив подтверждение, пояснил: – Тогда мы сразу режем те участки, которые впоследствии отомрут и стягиваем края раны хирургической нитью. Получится очень пикантный звездчатый шрам, и повреждение заживет гораздо быстрей. Что касается третьего способа… – Арист прервался и несколько секунд с увлечением чесал свой длинный нос. – С третьим вариантом еще интересней. Я могу вымочить свою хирургическую нить в кармине или индиго и сделать по вашей щеке множество стежков. Краска проникнет под кожу, и после извлечения нитей поверх шрама останется узор. Люди не будут видеть шрам вовсе, потому что станут смотреть на татуировку.
– Татуировку?
– Да. Рисунок. Некоторые бойцы наносят татуировку на тело в виде амулета и оберега. Говорят, что это даже способствует любовным утехам. Ничего особенно выразительного у нас на щеке не получится, но какой-то простейший орнамент я вам нарисую, – доктор нырнул под стол и через некоторое время вернулся обратно с объемистым фолиантом в руках. – Но терпеть придется гораздо дольше.
– Я готов.
– Славно.
Полистал его немного, переворачивая страницы туда и сюда, и, наконец, захлопнул, подняв над обложкой пыльное облачко.
– Например – крест. Символ веры и непреклонности. Что скажете?
Риордан отрицательно замотал головой.
– Славно. А если пентакль? Ну, звезду? Это знак единения стихий. Тоже не привлекает? Ладно. Тогда может быть спиралевидный узор? Как раковина у улитки. Завитки будут сходиться к шраму, делая его частью орнамента. Это символ ветра или даже урагана. При известной фантазии туда можно притянуть вашу бесноватую молнию.
Риордан моментально утвердительно кивнул. Арист воодушевленно потер ладошки.
– Значит, выбор сделан. Я пойду, скажу Зеленоглазке, чтобы шла домой. Процедура затянется на пару часов, не меньше. Вот, разжуйте и положите это за десну, поближе к поврежденному месту, – он протянул Риордану кусочек стекловидного корешка. – Это анестезия, обезболивающее.
Врач вышел в приемную, и через открытую дверь Риордан слышал его разговор с Эльгой.
– Ступайте домой, юная леди. Я объясню парню обратную дорогу, а может быть, даже провожу.
– Отец велел мне привести его обратно.
– Ждать придется долго.
– Ничего. Я посижу тут.
Вернувшись, Арист плотно прикрыл дверь и подмигнул Риордану.
– Не знаю, как там у молодежи это сейчас называется, но, похоже, что вы, юноша, очень приглянулись нашей Зеленоглазке.
– Ничего такого, – Риордан протестующе замотал головой.
– Уж поверьте. Думаете, вы первый, кого она сюда приводит? Но вы точно первый, кого Зеленоглазка решила дождаться. Как щека? Начинает неметь? Славно. Сейчас я подготовлю инструмент и начнем. Когда закончим, я залеплю последствия своей работы целебной глиной, так что на татуировку вы сможете полюбоваться через неделю. В сверточке, который я вам приготовлю, будет корень шелоки, это для обезболивания, если рана будет беспокоить. Принимать не более одного раза в день по маленькому кусочку. Откусите в три раза больше – перенесетесь в другой мир, где на вас запросто может нагадить огнедышащий дракон. А еще в бумажный кулечек я насыплю порошок из одолень-травы. Если вдруг появится ноющая боль, значит, рана начала гноиться. Тогда немедленно нужно будет отковырять глину и засыпать порошком очаг воспаления. Вы отсюда в столицу направляетесь? А случайно не в Воинскую школу? Юноша, я доктор, а доктора не имеют привычки разбалтывать секреты своих пациентов. Вот и славно. Я напишу записку Пайраму, тамошнему врачу и моему старинному приятелю. Он извлечет нити, когда придет время.
Процесс нанесения татуировки занял больше времени, чем предполагал доктор. Сквозь пелену наркоза Риордан видел нити, которые замачивались в синей краске, но не чувствовал ни уколов, ни того, как его щека покрывалась их стежками. Из кабинета Ариста он вышел, слегка пошатываясь, когда на улице уже начало темнеть. Эльга тут же вскочила с места.
– Ну, как? Выглядишь вроде нормально. Что под этой лепешкой? Ой, я забыла, что тебе нельзя разговаривать. Чуть не заснула, пока тебя ждала, – девушка шутливо пихнула его в бок, отчего Риордан немедленно покраснел. – Ходить можешь? Как-то тебя качает. Хочешь опереться на мое плечо? Я сильная! Нет? Ишь какой гордый. Ладно, пойдем поскорей, ты, наверное, умираешь с голоду.
Вечерний Гроендаг быстро закутывался в плотное одеяло темноты. На перекрестках начали зажигаться круглые фонари со светляками внутри. Улицы опустели, все жители к этому часу закончили свои дела и теперь сидели по домам. За дорогу до особняка Йельда Зеленоглазка успела поведать молчаливому спутнику подробности городской жизни и рассказать по крайней мере о половине войн королевства Овергор. Риордан кивал в такт, но не слышал ни слова. Он украдкой рассматривал Эльгу и удивлялся ее искренней непосредственности. Девицы Вейнринга вели себя совершенно по-другому, по крайней мере – с ним. Он вообще ни разу не оставался с девушкой наедине, это чувство было для него внове. Риордан вспомнил, что сказал ему о Зеленоглазке доктор, и его сначала бросило в жар, а потом он грубо оборвал свои фантазии: «Чего ты о себе возомнил? Девчонка сердобольная, пожалела калеку, вот и вся история. Она – дочь богатея, а ты – нищий охотник. Тебе нечего ей предложить. Во всяком случае, пока».
Они остановились на ступеньках дома Йельда.
– Ты иди, а у меня есть еще дела по хозяйству. Гостевые комнаты у нас на третьем этаже, справа от лестницы. Значит, на рассвете встречаемся на тренировочной площадке? Не проспишь? Ладно, ступай. До завтра, – с этими словами Эльга махнула Риордану рукой, и через несколько секунд ее белый сарафан растворился во мраке, в который был погружен двор.
Своих земляков Риордан нашел без труда, по звукам голосов. Они сидели за прямоугольным струганым столом по центру комнаты, а на полу вокруг валялись спальные тюфяки, подушки и одеяла. Все были в полотняных рубашках и штанах такого же кроя, как и на парне, который открывал им калитку. Перед новобранцами стояла початая бутылка вина, а посередине стола – блюдо с мясом и вареными овощами. В углу комнаты потрескивала углями небольшая печка, масляный светильник отбрасывал на стены пляшущие тени.
– О, Риордан вернулся. Ну, как ты? – спросил Дертин.
– Нормально. Все заштопали.
– Болит? – сочувственно поинтересовался Хоракт.
– Сейчас нет. Доктор дал мне обезболивающий корень.
– Дочка у брадобрея видная. Не сказать, что совсем красавица, но фигурка хоть куда, – хмыкнул Тиллиер. – По заднице гладил ее? Зря, они это любят.
– Ты переодевайся, а я отнесу твою одежду в чистку. Хозяйские шмотки на тюфяке. Ужин на столе, но уже остыл. Жевать сможешь? – спросил Хоракт.
– Попробую на другой стороне.
– Жрачка у Йельда так себе. Моя кошка и то вкуснее блюет, – заметил Тиллиер. – Садись на место Хоракта, мы потеснимся. Дертин, плесни, что ли, землячку. Пока ты ходил к лекарю, наш кузнец уже успел смотаться до своей зазнобы. Вернулся и сияет весь. Я мыслю, что все у него получилось, иначе бы мы его до утра не видели. Что краснеешь, Дертин, угадал, да? Наш интерес к ним такой, сугубо телесный, а все эти разговоры – любишь не любишь, нам без надобности.
– Не болтай лишнего, Тиллиер, – урезонил его кузнец.
– Да я ничего, главное, что ты две бутыли добыл, вот это молодец, не забыл про товарищей. Так что мы сами по себе, а ветераны, понятное дело, отдельно, на втором этаже обосновались. Час назад песни пели. Голос у Виннигара, скажу я тебе, отвратный. Что-то среднее между криками стервятника и последним звуком утопленника.
Усаживаясь за стол, Риордан вспомнил о происшествии с местным парнем.
– Тут у них какие-то заморочки с рукопожатием. Я еще не до конца разобрался, в чем дело, но одно уяснил точно – протягивать руки незнакомцам здесь не стоит.
– Учтем, – сказал Дертин, пододвигая Риордану блюдо с едой. – Выходим с утра сразу после завтрака. Скиндар сказал, что за день мы должны дотопать до Триллы, а следующую ночь встретить в Зомердаге. Дорога пойдет под уклон, но все равно переходы предстоят нешуточные.
– Скиндар сам скорее выдохнется, чем мы, – хихикнул Тиллиер, разливая вино. – Я вот что думаю. Всем нам нужно поскорее обзавестись боевыми прозвищами. Тут они в ходу – Ловкач, Брадобрей, Зверь. Я лично хочу стать Горлорезом. Буду чиркать по глоткам почем зря. Это станет моим коронным приемом. А ты, Дертин? С Риорданом и так все ясно. Он прослывет Бесноватым.
– Ты не о том думаешь, – это сказал Хоракт, который вернулся в комнату после того, как отнес одежду Риордана в чистку. – В Воинской школе мы одни будем из Вейнринга. Там полно парней из Гроендага, Венбада, Зомердага и других селений. А Прочный круг представляем только мы. Это значит, что нам нужно держаться друг за друга. Стоять за земляков во всем.
Дертин фыркнул.
– То есть этот ухарь, как обычно, влипнет в неприятности, – он ткнул пальцем в Тиллиера, – а остальным придется за это расплачиваться? Нет, на такое я не согласен.
– Ой, не больно мне нужна твоя помощь! Подумаешь…
– Тиллиер, тебе и вправду не помешает быть посерьезней, – резонно заметил Хоракт.
– Ты такой скучный, как моя бабушка покойница! Тоже мне – советчик.
– Хватит пререкаться, – неожиданно для самого себя резко бросил Риордан. Обезболивающее еще действовало, поэтому слова лились ясно. – Вы еще не поняли, куда попали? В приемной доктора висит много портретов поединщиков. Бойцы как на подбор. Оружие, доспехи, осанка – просто засмотришься. И все мертвы, вы понимаете? Они уже трупы! Их нет! Думать нужно не о красивых кличках, а о том, как нам выжить. Поэтому держаться будем плотной группой. Правило первое – выручай земляка в беде. Правило второе – не подводи товарищей. Третье правило – живем союзно, делимся другом с другом всем: едой, новостями и особенно знаниями. Согласны?
– Согласен, – без раздумий ответил Хоракт.
– Согласен, если этот обалдуй возьмется за ум, – буркнул Дертин.
– Согласен, если никто не будет меня поучать, – процедил Тиллиер.
