Бланка пожала плечами:
– Собираюсь воткнуть цветы в волосы, а что?
– Но это же полевые цветы. Они подойдут разве что деревенской девушке. Если прикажете, я сбегаю в сад за веточкой сирени или розы.
– Хороший совет, кузина, хоть ты и слышишь его от служанки! – раздался голос за её спиной.
Бланке не потребовалось оборачиваться, чтобы узнать двоюродного брата. Ильяс казался почти симпатичным в парадном костюме, сверкавшем серебряным шитьём. В петлице находилась белая с чёрной каймой роза. Не слишком красивые руки до самого локтя прятались в перчатках.
Он стоял, прислонившись к косяку двери, и, не таясь, рассматривал Бланку. Его взгляд скользнул по её спине и опустился ниже. Девушка тут же почувствовала себя неуютно, и пожалела о том, что платье слишком открытое.
«Впрочем, надень я мешок, он всё равно бы пялился», – подумала Бланка. Появление кузена, как всегда, вызвало в её душе только раздражение и злость, к которым примешивалась доля страха. Но внешне она ничем этого не показала:
– Что ты здесь делаешь?
– Пришёл напомнить тебе, что через полчаса мы выезжаем. Не хотелось бы опоздать из-за того, что ты не решила, какие серёжки сегодня наденешь.
– Я почти готова, – холодно отозвалась девушка, следя за его отражением в зеркале. – Отправляйся в гостиную и скажи отцу…
Ильяс прервал её нетерпеливым жестом:
– Это грубо, Бланка, не находишь? Я не твой слуга, чтобы давать мне поручения. И к тому же хотел, как лучше. Неужели, за всю мою заботу о тебе, ты не найдёшь для меня ни одного доброго слова?
Бланка вздрогнула. Ильяс в два шага пересёк комнату и остановился за её спиной. Он улыбался так нежно, как только мог, но в глубине его глаз горел мрачный огонёк, пугавший Бланку. Так кошка смотрит на мышонка, прежде чем его съесть.
Чужая рука почти коснулась плеча девушки, но та в последний миг увернулась.
– Я буду ещё больше ценить тебя, кузен, когда ты окажешься на расстоянии. Скажем, в столице, – прошипела Бланка. – Надо будет поговорить об этом с отцом.
Теперь испугался Ильяс. Его самоуверенный взгляд потух, рука, снова протянутая к Бланке, поспешно опустилась. Девушка прочитала в его взгляде отчаяние и злобу, которая могла быть выражена коротко: «Наглая девчонка! Она и в самом деле может это устроить!»
– Прошу прощения, дорогая кузина. Боюсь, мы не поняли друг друга. Я никогда не хотел доставлять тебе неудобства. К тому же мы одна семья, и должны помогать друг другу. Впрочем, что касается меня, то мои чувства уже давно перестали быть только родственными…
Бланка постучала каблуком о пол, прерывая его.
– Жаль разочаровывать, Ильяс, но для меня ты – только мой двоюродный брат, и ничего больше. А сейчас, будь добр, посторонись. Мне нужно закончить причёску.
Несколько мгновений в комнате царило молчание. Ильяс мрачно наблюдал за тем, как девушка закалывает шпильками полевые цветы, потом всё же не выдержал:
– Хочешь, чтобы над тобой на балу все смеялись? Или решили, что у графа Варнса нет денег на украшения для дочери? Прошу, кузина, одумайся. Если тебе так нравятся живые цветы, возьми мою розу. Это очень редкий сорт. Она белая, и чудесно оттенит цвет твоего платья.
Ильяс вытащил цветок из петлицы и протянул ей. Его пальцы чуть заметно дрожали, сжимая тонкий стебель. Сердце учащённо забилось, когда девушка перевела взгляд на пышную белую розу.
Если бы Бланка взяла цветок, кузен простил бы ей все обидные замечания, и даже высокомерные намёки на то, что он – ей не пара. Он бы выполнил любую её просьбу, любой каприз.
«И любил бы так, как никто не сможет любить», – с непривычной для себя нежностью подумал Ильяс.
На миг смягчившееся лицо Бланки дало ему надежду. Если не на взаимные чувства, то на понимание. Но потом девушка холодно покачала головой, поправила синий цветок в волосах и вышла из комнаты.
Ильяс сжал зубы так, что они скрипнули. Окинул комнату таким взглядом, что стоявшая рядом горничная Бланки отшатнулась к стене. Уронил на пол ненужную розу, даже не заметив этого.
Ему требовалось излить злость. И вдруг он заметил стоявшую на столе вазу с васильками.
Парень нехорошо прищурился. Ещё вчера этих цветов в комнате Бланки не было.
– Откуда это? – он махнул рукой в сторону васильков.
Горничная, жалевшая, что не сбежала сразу после ухода Бланки, задрожала:
– Мой господин, я не…
– Вот только не говори, что не знаешь, Мелли. И, если ты немедленно не ответишь на вопрос, можешь собирать вещи. Дядя будет недоволен, когда узнает, что слуги потворствуют капризам его дочери.
Ильяс перегибал палку, ведя себя, как хозяин дома или, по крайней мере, его наследник. Но горничная всё равно испугалась:
– Мой господин, я здесь не причём. Цветы для госпожи Бланки присылает садовник.
Усмешка на лице Ильяса больше напоминала оскал. Он демонстративно вытащил один из васильков и, сжав в ладони, превратил в мелкое крошево.
– Не надо делать из меня идиота, девочка. С каких пор васильки растут в нашем саду? До ближайшего пшеничного поля несколько миль…
Он замолчал, словно озарённый какой-то мыслью. Потом, брезгливо отшвырнув обломки цветка, прошипел:
– Рассел. Этот мальчишка… Кроме него, никто не мог!
Побледневшее лицо служанки подтвердило его подозрения. Резко повернувшись, Ильяс сбил со стола вазу, и с удовольствием наступил на осколки стекла, перемешанные с головками тёмно-синих цветов и листьями.
– Что вы делаете, мой господин? – вскрикнула служанка.
– Какая жалость, – с наигранным раскаянием произнёс Ильяс. – Я случайно задел рукой вазу. К счастью, она не была ценной. Хотя, для этих жалких цветочков Рассела даже глиняный горшок слишком хорош.
Настроение Ильяса немного улучшилось. Он вздыхал только об одном – что не удалось также легко вырвать васильки из причёски Бланки. Возможно, с прядью этих нежных белокурых локонов.
Ильяс криво усмехнулся, представив себе залитое слезами красивое лицо кузины. Будь его воля, она не только не смела бы принимать цветы от своего слуги, но и даже смотреть в сторону Рассела. Или сильно пожалела бы об этом.
«Ты всего лишь избалованная девчонка, Бланка. Жаль, что дядя не научил тебя главному для женщины – покорности и послушанию. Но я займусь твоим воспитанием сразу после свадьбы. А что касается этого выскочки Рассела… Отправлю туда, где таким уродцам самое место. Нужно только найти подходящий лагерь, чтоб не забили до смерти в первые же дни. Хочу растянуть удовольствие».
– Ильяс! Сколько можно тебя ждать! – прогремело с первого этажа. Ильяс, вырванный из приятных мечтаний, вздрогнул и торопливо шагнул к двери.
– Господин… – робко напомнила о себе горничная. Ильяс, не оборачиваясь, бросил на пол серебряную монету.
– Прибери здесь. И если Бланка спросит, то вазу разбила ты. Вряд ли она будет бранить тебя: моя кузина слишком добрая.
– А о вас такого не скажешь, – произнесла Мелли, но недостаточно тихо, чтобы Ильяс не услышал.
Кузен Бланки развернулся на каблуках, и, в два шага подойдя к служанке, сжал её запястье с такой силой, что девушка вскрикнула от боли.
– Смелая, да? Думаешь, если ты – горничная Бланки, тебе всё позволено?
